— Он может попытаться изменить свою жизнь, — нахмурилась Шай.

— Но чаще ничего не получается. Все эти усилия, день за днем, они так выматывают… — Старик подмигнул ей. — Лэмб уже принял предложение Мэра?

— Мы обдумываем, — отрезала она.

— Я что-то пропустил? — Темпл поочередно посмотрел на каждого.

— Как обычно, — ответила Шай, по-прежнему сверля Свита взглядом. — Если ты собираешься уехать из города, не позволяй нам себя задержать.

— Даже и не думал. — Даб Свит указал на главную улицу, на которой увеличилось количество проезжающих, поскольку и день близился к середине. Неяркое солнце сумело выдавить немного пара их сырой грязи, сырых лошадей, сырых крыш. — Мы договорились вести очередное Братство старателей в холмы. В Кризе труд проводника всегда востребован. Здесь никто не хочет сидеть на месте.

— Только не я, — улыбнулся Маджуд, глядя, как Лэмб ударом ноги опрокинул еще одну палатку.

— Конечно, нет! — Свит оглянулся напоследок, пряча легкую улыбку в бороде. — Вы все там, где и должны быть.

И он поскакал прочь из города, сопровождаемый Кричащей Скалой.

Шай не слишком интересовала пышность, впрочем, как и грязь, несмотря на то, что последняя в ее жизни занимала гораздо большее место. Но обеденный зал гостиницы Камлинга представлял собой преступный союз их обоих, приумножая присущую им мерзость. Столешницы отполированы до благородного блеска, а пол покрыт толстым слоем земли с башмаков посетителей. Столовые приборы с костяными ручками, но стены забрызганы остатками еды до пояса. На стене висела картина обнаженной, глупо ухмыляющейся женщины, но покрытая потеками штукатурка позади золоченой рамы вздулась пузырями.

— Странное местечко, — пробормотал Лэмб.

— В этом весь Криз, — ответила Шай. — Все шиворот-навыворот.

По дороге сюда она слышала, что русла рек на окрестных холмах выстелены самородками, которые только и мечтают угодить в жадные лапы старателей. Возможно, редкие счастливчики в Кризе и сумели намыть золото из земли, но большинство местных отыскали способы мыть его из других людей. Харчевню Камлинга заполняли вовсе не старатели, стоявшие на улице в тихо злобствующей очереди, а вымогатели и сутенеры, игроки и ростовщики, а также купцы, норовившие всучить вам тот же товар, что и везде в мире, но вдвое худшего качества и вчетверо дороже.

— Чертово засилье мошенников, — проворчала Шай, переступая через пару грязных сапог и уворачиваясь от неосторожного локтя. — И это — будущее Дальней Страны?

— Любой страны, — невесело отозвался Лэмб.

— Пожалуйста, пожалуйста, Друзья мои! Прошу вас присаживаться! — Камлинг, здешний хозяин, был долговязым, скользким типом в куртке, протершейся на локтях, и привычкой совать ладони, куда не следует, за что он едва не схлопотал от Шай кулаком в нос. Он деловито смахнул крошки со столешницы, которую гений-плотник взгромоздил на остатки старинной колонны. — Мы пытаемся не поддерживать никого, но друзья Мэра — мои друзья!

— Я посмотрю за входом, — сказал Лэмб, передвигая стул.

Камлинг отодвинул второй, чтобы Шай села.

— Могу ли я сказать, что сегодня утром вы обворожительно выглядите?

— Сказать можешь, но здорово сомневаюсь, что твои слова вызовут какие-то чувства.

Она с трудом устроила колени под столом, поскольку резные фигурки с камня так и норовили пребольно упереться в кость.

— Ну, что вы?! Вы — украшение моего скромного заведения.

Шай нахмурилась. Удар в лицо она выдерживала спокойно, но лести не доверяла ни в малейшей степени.

— Может, хватит болтать? Принеси чего-нибудь поесть.

— Конечно! — Камлинг поперхнулся и убежал, смешавшись с толпой.

— Это Корлин?

Их спутница по Братству сидела в дальнем углу, сжав губы так плотно, что, казалось, потребуется два рудокопа с кирками, чтобы вырвать у нее слово.

— Если ты утверждаешь… — Лэмб покосился в указанном направлении. — Мои глаза уже не те, что были.

— Утверждаю. И Савиан с ней. Я-то думала, они отправились искать золото.

— А я думал, ты в это не веришь.

— Похоже, я была права.

— Как обычно.

— Готова биться об заклад, она меня видела.

— И что?

— И даже не кивнула.

— Может, она не рада тебя видеть?

— Мало ли чему она не рада…

Шай поднялась из-за стола, попутно увернувшись от здоровенного лысого ублюдка, который почему-то решил, что может размахивать вилкой во время разговора.

— …кое-кто к нам еще приходит, но меньше, чем мы надеялись. Нельзя быть уверенным, сколько еще поднимется народа. Кажется, ошибка под Малко…

Савиан замер на полуслове, заметив Шай. Между ним и Корлин сидел незнакомый мужчина, полностью спрятавшийся в тень под плотно занавешенным окном.

— Корлин, — сказала Шай.

— Шай, — кивнула Корлин.

— Савиан, — повернулась Шай к старику.

Тот молча поклонился.

— Я думала, что вы где-то роетесь в земле.

— Мы решили немного задержаться. — Корлин не спускала глаз с Шай. — Может, через недельку отправимся. А может, чуть попозже.

— Тут множество людей, которые носятся с теми же идеями. Любой, кто хочет найти в холмах что-то, кроме грязи, должен бы поторопиться.

— Холмы стоят с той поры, как Великий Эуз изгнал демонов из этого мира, — сказал незнакомец. — Я полагаю, за неделю они никуда не денутся. — Он был странным, с глазами навыкате, длинной, нечесаной седой бородой и почти такими же бровями. Но больше всего поразили Шай две маленькие птички, ручные, словно собачки, клюющие зерно с его ладони.

— А вы…

— Меня зовут Захариусом.

— Как мага?

— Вот именно.

С одной стороны, казалось глупым брать имя легендарного волшебника, но имела ли право об это говорить женщина, названная в честь черты характера?

— Шай Соут!

Она протянула ему ладонь, но мелкая птичка неожиданно прыгнула вперед и клюнула в палец, чертовски напугав и вынудив отдернуть руку.

— А… это… там — Лэмб. Мы приехали из Ближней Страны в одном Братстве с этими двумя. Дрались с духолюдами, пережили ураган, переправлялись через реки и очень скучали. Веселые времена, не правда ли?

— Веселые, — согласилась Корлин, прищуривая синие глаза.

У Шай возникло стойкое ощущение, что они очень желают ей оказаться отсюда как можно дальше. Именно поэтому она твердо решила остаться.

— Чем занимаетесь, мастер Захариус?

— Сменой веков, — отвечал он с легким имперским произношением, странно шелестящим, как старая бумага. — Изменением судеб. Возвышением и падением держав.

— На жизнь хватает?

Безумная улыбка явила свету ряд редких желтых зубов.

— Не бывает плохой жизни или хорошей смерти.

— Правда ваша. А что это за птички?

— Они приносят мне новости, весточки от друзей, поют, а когда я грущу, то всякую всячину для гнезда.

— У вас есть гнездо?

— Нет, но они думают, что должно быть.

— Ну, да, конечно…

Похоже, старикан был безумен, как гриб, однако Шай сомневалась, что такой ушлый народ, как Корлин и Савиан, тратили бы время впустую на сумасшедшего, даже если бы мир близился к последним дням. И что-то настораживало во взглядах птиц, которые не мигали и сидели, склонив головы в одну и ту же сторону. Будто именно ее они считали дурочкой. Вполне вероятно, старик разделял их мнение.

— А что привело сюда вас, Шай Соут?

— Мы ищем двоих детей. Их украли с нашей фермы.

— Что-то получилось? — спросила Корлин.

— Шесть дней я гуляю вперед-назад по той стороне улицы, что принадлежит Мэру, и забиваю вопросами каждую встреченную пару ушей. Но дети здесь не главная достопримечательность. Никто не видал и волоска их. А если кто-то и знает, то молчит. Когда я упоминаю Грегу Кантлисса, они вообще захлопывают рты, будто это заклинание молчания.

— Заклинания молчания очень трудно соткать, они очень сложные… — задумчиво проговорил Захариус, хмурясь в пустой угол. — Очень много составляющих. — За окном что-то зашевелилось, а потом сквозь занавески протиснулся голубь и негромко заворковал. — Он говорит, что они в горах.