«Не помню, правда, чтобы я опускался так низко даже в самые хмурые свои дни».

Он едва ли чувствовал себя чужим, хромая меж посетителями. Калекам здесь — самое место, да и зубов у Глокты оставалось поболее, чем у некоторых. Почти у каждого здесь имелись неприглядные шрамы, страшные увечья, язвы или бородавки. Здесь были люди, лица которых напоминали корку старой высохшей каши; люди, что тряслись пуще осинового листа на ветру и воняли недельной ссаниной; люди, готовые перерезать глотку младенцу, — только бы их нож не заржавел и не затупился. Какая-то пьяная шлюха привалилась к столбу с таким видом, что снять ее не решился бы и самый оголодавший по бабам матрос.

«Тот самый запах кислого пива и безнадеги, прогорклый пот и ранняя смерть, все то, что я помню по юношеским гулянкам. Только сильнее».

В дальнем конце смердящего зала располагались сводчатые кабинки. В них ютились жалкие тени еще более жалких пьянчуг.

«Кого можно искать в таком вот месте?»

Глокта прошаркал к последней кабинке.

— Ну надо же. Не думал встретить вас живым.

Никомо Коска выглядел даже хуже, чем прежде… если такое вообще возможно. Он сидел, привалившись к липкой стене, свесив руки между ног, а голову — набок, и едва открыл глаза, глядя, как Глокта, превозмогая боль, занимает место напротив. В неверном свете единственной свечи его узкое вытянутое лицо казалось мыльно-бледным, под глазами темнели мешки. Сыпь с шеи распространилась на одну сторону лица, как плющ — по стене развалин.

«Еще немного, и выглядеть он будет столь же больным, как и я».

— Наставник Глокта, — просипел наемник. — Приятно, что вы получили мое сообщение. Большая честь, несмотря ни на что, восстановить знакомство. Вижу, ваши хозяева не перерезали вам глотку в качестве награды за старания на Юге.

— Удивляюсь не меньше вашего. — «Исправить ошибку они всегда успеют». — Как там Дагоска?

Стириец надул щеки.

— Раз уж вы спросили, в Дагоске творился настоящий бардак. Много кого убили, много кого увели в рабство. Такое бывает, когда гурки приходят в гости, да? Добрые люди кончили плохо, плохие — чуть лучше. Но плохо было всем. Ваш друг генерал Виссбрук исключением не стал.

— Полагаю, он перерезал себе глотку? — «Под восторженные крики толпы». — Как же вы спаслись?

Коска дернул уголком рта, будто хотел улыбнуться, но ему не хватило сил.

— Прикинулся служанкой и торговал собой, пока не убрался оттуда к черту.

— Изобретательно. — «Хотя скорее ты просто открыл гуркам ворота в обмен на гарантию свободы. Повторил бы ты свой подвиг? Думаю, да». — К счастью для нас обоих.

— Говорят, удача — что женщина. Пристает к тем, кто ее не достоин.

— Возможно.

«Хотя я определенно и недостойный и не удачливый».

— Определенно, ты появился в Адуе кстати. Дела здесь… смутные.

Раздался писк и шелест — из-под стула Глокты выбежала жирная крыса и на мгновение застыла у всех на виду. Коска сунул руку под заскорузлую куртку и тут же выбросил ее в сторону. Нож мелькнул в воздухе и вонзился в пол в добром шаге от паразита, а то и в двух. Крыса еще на какое-то время помедлила, словно желая выразить свое презрение, а потом метнулась под стол, походя наступая на ноги людей.

Коска облизнул потемневшие зубы и плавно поднялся с места, чтобы подобрать клинок.

— Раньше я был мастером ножей.

— Раньше красавицы ловили каждое мое слово. — Глокта облизнул пустые десна. — Времена меняются.

— Да, слышал. Меняются во всех смыслах. Новые правители — новые заботы. Заботы — это работа для людей моего сорта.

— Может статься, что вскоре мне потребуются твои таланты.

— Вряд ли я вам откажу. — Коска поднес пустую бутылку к губам и просунул в горлышко язык, желая достать последние капли. — Мой кошель пуст, как высохший колодец. Такой пустой, что его у меня попросту нет.

«Удобный шанс тебе помочь».

Убедившись, что никто за ними не следит, Глокта швырнул через стол некий предмет, который упал перед Коской с легким стуком. Бесцветный камушек. Наемник посмотрел его на свет, зажав между большим и указательным пальцами.

— Похоже на бриллиант.

— Задаток. Уверен, что ты сможешь подыскать людей, что мыслят как ты. Надежных людей, которые не задают вопросов и не болтают языками. Несколько хороших парней, способных помочь в затруднительной ситуации.

— Несколько плохих парней, вы хотели сказать?

Глокта улыбнулся, показав зияющие провалы на месте зубов.

— Ну, все зависит от того, кто ты, наниматель или повод для работы.

— Пожалуй. — Коска уронил бутылку на кривые половицы. — И что за работа, наставник?

— Пока заляг на дно и жди. — Глокта, морщась, высунулся из кабинки и щелчком пальцев подозвал угрюмую прислужницу. — Еще бутылку того, что пьет мой друг!

— А потом?

— Уверен, я найду, чем вас озадачить. — Он подался вперед и прошептал: — И между нами: я слышал, что идут гурки.

Коска вздрогнул.

— Опять они? Опять на нас? Эти ублюдки никогда не играют по правилам. Господь, праведность и вера! — Коску передернуло. — Меня это нервирует.

— Ну, кто бы ни постучал в дверь, я смогу организовать последнее героическое противостояние, без надежды на победу.

«Врагов-то у меня в избытке».

Глаза наемника вспыхнули, когда вошла прислужница и со стуком поставила перед ним на стол полную бутылку.

— А, безнадежное дело. Мне такие нравятся.

Вест сидел в шатре лорда-маршала, глядя перед собой в пустоту. За последний год ему редко доводилось бездействовать — а сейчас вдруг стало совершенно нечего делать. Лишь ждать. Он по привычке надеялся, что вот-вот отогнется полог и войдет Берр. Лорд-маршал, сцепив кулаки за спиной, сразу прошествует к картам, вселит в армию уверенность и громким голосом призовет зазнавшихся офицеров к порядку. Увы, ничего такого лорд-маршал больше не сделает. Никогда.

Слева, как обычно, будто аршин проглотившие, сидели офицеры генерала Кроя, зловещие и мрачные в черной форме. Справа, как распушившие хвосты павлины, — люди Поулдера; небрежно расстегнув верхние пуговицы мундиров, они будто оскорбляли сослуживцев из противоположного лагеря. Сами прославленные генералы взирали друг на дружку с подозрением, с каким взирают друг на друга враждующие армии. Они ждали, что вот-вот подоспеет правительственный эдикт, который назначит одного из них в члены закрытого совета, а другого начисто лишит надежд и чаяний. Эдикт, в котором назовут имя нового короля и нового лорда-маршала.

Назначат либо Кроя, либо Поулдера. Оба уже предвкушали славную победу над соперником, в то время как Вест — да и вся армия — сидели без движения, а на севере Ищейка и его люди, которые не раз и не два спасали Веста, отчаянно бились не на жизнь, а на смерть в напрасном ожидании подмоги.

Вест словно угодил на собственные похороны, собравшие сплошь ехидных позеров и врагов. Кто бы ни стал новым лордом-маршалом — Поулдер или Крой, — Весту конец. Поулдер ненавидел его пламенной ненавистью, Крой был к нему холоден и презирал. Хуже, чем Весту, придется проигравшему выборы — Крою или Поулдеру, смотря кого обойдет милостью закрытый совет.

Снаружи засуетились, и взгляды собравшихся разом метнулись к пологу шатра. Раздались торопливые шаги; некоторые офицеры аж привстали со стульев. Клапан шатра резко откинулся, и внутрь, бряцая доспехами, ворвался рыцарь-герольд. Невероятно высокий, он выпрямился и крылышками на шлеме чуть не пронзил потолок. На плече у рыцаря висела кожаная сумка с пряжкой в виде золотого солнца Союза. Вест, глядя на нее, затаил дыхание.

— Подайте сообщение! — поторопил его Крой, вытянув руку.

— Подайте его мне! — вклинился Поулдер.

Позабыв о манерах, генералы принялись толкаться, тогда как рыцарь-герольд смотрел на них хмуро и без интереса.

— Присутствует ли здесь полковник Вест? — гулким басом поинтересовался он. Взгляды собравшихся — в особенности Кроя и Поулдера — обратились к Весту.