— Ваше величество, — залепетал Карнсбик, — Солярное общество озарено вашим присутствием! Боюсь, нам пришлось начать выступления без вас…

— Ничего страшного, мастер Карнсбик. — Орсо потрепал его по плечу, словно старого друга. — Очень сомневаюсь, что я смог бы оказать вам большую помощь с техническими деталями!

Великий машинист издал абсолютно механический смешок.

— Наверняка вы уже знакомы с нашим спонсором: леди Савин дан Глокта.

Их взгляды встретились лишь на мгновение. Но мгновения было достаточно.

Она вспомнила, как Орсо смотрел на нее прежде. Вспомнила лукавый блеск в его глазах, словно они были партнерами в некой восхитительной игре, известной только им двоим. Когда она еще не подозревала, что у них имеется общий отец. Когда он все еще был кронпринцем, а ее здравомыслие еще не подвергалось сомнению.

Теперь его взгляд был пустым, мертвым, лишенным каких-либо чувств. Словно он зашел на похороны дальнего родственника, которого почти не знал при жизни.

Он просил ее выйти за него замуж. Быть его королевой. И больше всего на свете ей хотелось ответить «да». Он любил ее, а она любила его.

Их взгляды встретились лишь на мгновение. Но дольше одного мгновения ей было не выдержать.

Она опустилась в глубочайшем реверансе, жалея, что не может провалиться совсем, прямо сквозь мозаичный пол.

— Ваше величество…

— Леди Селеста! — услышала она голос Орсо. Он отвернулся от нее, резко щелкнув каблуками. — Вы не согласитесь побыть моей проводницей?

— Сочту за честь, ваше величество!

И клокочущий, торжествующий смех Селесты дан Хайген обжег уши Савин, словно кипяток.

Ни один человек во всем фойе не мог не заметить ее унижения. Если бы Орсо ударил ее, сбил с ног и наступил на горло, едва ли это нанесло бы ей больший урон. Поднимаясь, она слышала перешептывания со всех сторон. Такая насмешка! Со стороны короля! На ее собственном приеме!

Она двинулась к выходу сквозь море колышущихся лиц, с улыбкой, прилепленной к пылающим щекам. Неверной походкой спустилась по ступеням на полуосвещенную улицу. В желудке бурлило. Она подергала себя за воротник, но было бы проще ногтями проскрести насквозь тюремную стену, нежели ослабить эту простроченную в три ряда ткань.

— Леди Савин? — послышался сзади встревоженный голос Зури.

Пошатываясь, она обогнула угол театра, нырнула в темный переулок, беспомощно перегнулась пополам и обдала стену здания струей рвоты. Запах напомнил ей о Вальбеке. Все напоминало ей о Вальбеке.

Она выпрямилась, высмаркивая едкий комок из носоглотки.

— Даже мой собственный желудок предает меня.

В полоске света, падавшей сбоку на темное лицо Зури, блеснул один глаз.

— Когда у вас в последний раз были месячные? — мягко спросила служанка.

Савин немного постояла, хрипло дыша. Потом беспомощно повела плечами:

— Как раз перед приездом Лео дан Брока в Адую. Кто бы мог подумать, что я буду жалеть об этих регулярных мучениях?

Вероятно, сейчас ее хриплые вздохи должны были понемногу перейти в задыхающиеся всхлипывания, она должна была броситься к Зури на грудь и зарыдать о том, как капитально ей удалось испоганить собственную жизнь. Карнсбик, старый дурень, беспокоился не напрасно: ее здравомыслие действительно отправилось ко всем чертям. И результат был перед глазами.

Однако вместо того, чтобы всхлипывать, Савин разразилась серией сдавленных смешков.

— Только погляди на меня! Я блюю в обоссанном переулке, в платье, которое стоит пятьсот марок, с чужим ублюдком в животе. Смех, да и только!

Она затихла и прислонилась к стене, обскребая о зубы покрытый горечью язык.

— Чем выше залезешь, тем дальше падать, и тем веселее будет спектакль, когда ты долетишь до земли. Какое зрелище, а? И им даже не нужно платить за билет! — Она сжала кулаки. — Они все думают, что мне конец. Но если они считают, что я сдамся без боя, то пусть…

Савин снова перегнулась, и ее снова вырвало. На этот раз это была всего лишь струйка едкой желчи. Она блевала и хихикала одновременно. Потом сплюнула и утерла лицо тыльной стороной перчатки. Ее рука снова тряслась.

— Спокойно, — пробормотала она себе, стискивая кулаки. — Спокойно, ты, долбаная идиотка!

Зури выглядела обеспокоенной. Зури, которая никогда не выглядела обеспокоенной.

— Я попрошу Рабика подогнать сюда экипаж. Надо доставить вас домой.

— Да брось ты, у нас еще вся ночь впереди!

Савин выудила свою коробочку с жемчужной пылью. Одна понюшка, просто чтобы развеять тоску. Просто чтобы продолжать куда-то двигаться.

Она пошла в сторону улицы.

— Пожалуй, я не прочь посмотреть на работу мастера Броуда.

— Так, значит… ты здесь счастлива, так, что ли?

Лидди рассмеялась. Бывало, что Броуд неделями не видел на ее лице улыбки. А нынче она только и делала, что смеялась.

— Гуннар! Мы жили в подвале!

— В вонючем подвале, — подхватила Май, тоже улыбаясь до ушей. Это не могло ему примститься: их гостиная была залита закатным светом через три больших окна.

— Ели очистки и пили из луж, — продолжала Лидди, подкладывая Броуду на тарелку еще один ломоть мяса.

— Стояли в очереди, чтобы посрать в общем нужнике, — добавила Май.

Лидди поморщилась:

— Не говори так.

— Но я ведь это делала, верно? Так почему бы об этом и не сказать?

— Мне не нравится такая манера выражаться. — Лидди училась вести себя как настоящая дама и от души наслаждалась этим. — Тем не менее да, мы действительно это делали. С какой же стати нам не быть счастливыми теперь?

Она подвинула ему соусник. Прежде Броуд и подумать не мог, что существует такая вещь, как специальный кувшинчик для соуса, и уж подавно ему не приходило в голову, что такой кувшинчик будет в его владении.

Броуд тоже улыбнулся. Заставил себя.

— Конечно. Почему бы нам теперь не быть счастливыми?

Он загреб вилкой пригоршню гороха и даже умудрился донести несколько горошин до рта, прежде чем они ссыпались обратно в тарелку.

— С вилкой ты так и не научился управляться, — заметила Май.

Броуд потыкал треклятой штуковиной в свою еду. Даже держать ее было неудобно — кисть уже сводило от усилий. Слишком деликатный прибор для его неуклюжих, ноющих пальцев.

— Наверное, в каком-то возрасте уже трудно учиться новым вещам.

— Ты еще слишком молод, чтобы цепляться за прошлое.

— Не знаю… — Броуд нахмурился, нанизывая на вилку подложенный кусок мяса, слегка сочащийся кровью. — Бывает, прошлое само за тебя цепляется.

После этих слов повисла неловкая пауза.

— Надеюсь, ты сегодня ночуешь дома, с нами? — спросила Лидди.

— Было бы неплохо. Но мне надо еще заглянуть на стройку.

— Так поздно?

— Надеюсь, это не займет много времени. — Броуд отложил свой прибор и встал. — Надо присмотреть, чтобы работа не стояла.

— Леди Савин без тебя никуда, верно?

Май горделиво расправила плечи:

— Она сама мне говорила, что все больше полагается на него!

— Ну так передай ей, что твоей семье ты тоже нужен! Пускай делится!

Броуд хмыкнул, огибая стол:

— Скажи ей это сама.

Все еще улыбаясь, Лидди запрокинула лицо, подставляя ему мягкие губы. За последнее время она набрала вес. Они все поправились с вальбекских голодных времен. В ее фигуре вновь появились прежние изгибы, а на щеках — тот же глянец, что был там, когда он только начинал за ней ухаживать. И запах был таким же, как когда они впервые поцеловались. Столько времени прошло, а он любил ее точно так же, как прежде.

— Все получилось очень даже неплохо, — сказала она, легко касаясь его щеки кончиками пальцев. — Разве не так?

— Я тут ни при чем, — буркнул Броуд сквозь комок в горле. — Прости меня. За все беды, которые я причинил…

— Это все позади, — твердо сказала Лидди. — Теперь мы работаем на благородную госпожу. Здесь никаких бед не будет.