«Пугая детей своим ужасающим видом. Но для начала, конечно, аллею надо очистить от трупов и мусора».

— Вы будете определять ход истории.

— Под вашим руководством.

— Разумеется. За все надо платить.

Маг снова повел рукой. Что-то со звоном прокатилось по доске и замерло перед Глоктой. Перстень архилектора.

«Сколько раз мне приходилось целовать его. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я буду его носить».

Глокта взял перстень, задумчиво покрутил его в руках.

«Только я избавился от одного злобного хозяина, как выяснилось, что мой поводок попал в руки другого, еще более страшного и более могущественного. Но есть ли у меня выбор? У кого из нас вообще есть выбор?»

Он надел перстень на палец. Громадный камень сверкал багровыми искрами в свете лампы.

«От мертвеца до величайшего человека королевства, и все за один вечер».

— Подходит, — пробормотал Глокта.

— Конечно, ваше преосвященство. Я знал, что он вам подойдет.

Вест очнулся и рывком попытался сесть. Боль пронзила ногу, пробежала по груди и прочно обосновалась в правой руке. Он упал на спину и уставился в потолок. Сводчатый каменный потолок, где сгустились тени.

Со всех сторон раздавались хрипы и стоны, кашель и всхлипы, частые вздохи, низкое рычание, перемежаемые криками боли. Сразу и не понять, люди это или звери. Откуда-то слева звучал непрекращающийся гортанный шепот, словно крыса скреблась за стеной.

— Не вижу. Ничего не вижу. Проклятый ветер. Не вижу. Где я? Кто-нибудь, отзовитесь. Не вижу.

Вест сглотнул, чувствуя, как боль становится сильнее. Такие же звуки он слышал в гуркхульских госпиталях, куда приезжал навещать раненых. Он вспомнил жуткие палатки, вонь, шум и страдания искалеченных солдат, но больше всего — свое отчаянное желание поскорее уехать, вернуться к здоровым, крепким солдатам. Похоже, на этот раз выбраться отсюда будет непросто.

Он был одним из раненых — недочеловеком, отвратительным и презренным существом. К боли примешивался страх. Как тяжелы его ранения? Не пострадали ли руки и ноги? Сжав зубы, он попробовал шевельнуть пальцами, повернуть ступню. Боль в руке и ноге усилилась. Он поднял дрожащую левую руку, поднес к лицу, повертел перед глазами. Похоже, рука цела, но больше он ничего не чувствовал. Цепкие пальцы страха сдавили горло.

— Не вижу. Ничего не вижу. Проклятый ветер. Где я? Кто-нибудь, отзовитесь…

— Да заткнись ты! — не выдержал Вест, однако слова застряли в пересохшей глотке. Он закашлялся. Грудь словно обожгло огнем.

— Ш-ш-ш! Лежите смирно.

Над ним склонилось чье-то лицо. Женщина, светловолосая. Черты не разобрать, все покрыто расплывчатой дымкой. Вест устало закрыл глаза. В сущности, какая разница. Что-то коснулось его губ. Горлышко бутылки. Он жадно глотнул, поперхнулся, холодная вода пролилась на шею.

— Что случилось? — прохрипел он.

— Вы ранены.

— Это понятно! А в городе что? Ветер…

— Не знаю. Мне кажется, никто не знает.

— Мы победили?

— Наверное… Гурков вытеснили, да. Но раненых очень много. И мертвых.

Он сделал еще глоток, на этот раз — не поперхнувшись.

— Как тебя зовут?

— Арисс. Арисс дан Каспа.

— Арисс… — Вест задумался, припоминая имя. — Я знал вашего кузена. Отличный офицер. Все рассказывал, какая вы красивая. И богатая, — пробормотал он, смутно сознавая, что говорить этого не следует, но остановиться не мог. — Очень богатая. Он погиб. В горах.

— Я знаю.

— А что вы здесь делаете?

— Помогаю ухаживать за ранеными. Вам лучше поспать, если…

— Я цел?

Молчание. И немного погодя:

— Да. Поспите, если получится.

Ее лицо дрожало и расплывалось. Вест закрыл глаза. Шум и крики вокруг постепенно стихали. Он цел. Все будет хорошо.

Близ его койки кто-то сидел. Арди. Его сестра. Он заморгал и сглотнул кислую слюну, пытаясь сообразить, где находится.

— Ты мне снишься?

Арди потянулась и вцепилась ногтями в руку брата. Он вскрикнул от боли.

— Страшный сон, да?

— Нет, — признал Вест. — Не сон.

Она выглядела неплохо. Гораздо лучше, чем в их последнюю встречу. Лицо чистое, не окровавленное, не искаженное ненавистью. Только задумчивое. Он попытался сесть. Безуспешно. Арди не предложила ему помочь, да он и не ожидал.

— Насколько все плохо?

— Ничего серьезного. Говорят, рука и пара ребер сломаны, нога помята. Лицо рассечено, могут шрамы остаться, но это не страшно. Вся семейная красота все равно досталась мне.

Он насмешливо фыркнул и поморщился от боли в груди.

— Что верно, то верно. И ум тоже.

— Не расстраивайся. Красота и ум помогли мне добиться такого успеха в жизни, какого тебе, лорду-маршалу Союза, в жизни не достичь.

— Не надо, — прижимая здоровую руку к ребрам, процедил он. — Больно.

— Ты это заслужил.

Они помолчали, глядя друг на друга. Даже это давалось Весту с трудом.

— Арди, — начал он. — Ты сможешь простить меня?

— Я уже простила. Когда первый раз услышала, что ты умер.

Она говорила с усмешкой, но в уголке губ еще гнездилась злость. Наверняка она с большим удовольствием расцарапала бы ему лицо, а не руку. На миг он обрадовался, что ранен, и ей приходится о нем заботиться.

— Хорошо, что ты живой. Смерть…

Она, нахмурившись, взглянула через плечо. В конце длинного зала послышался какой-то шум. До Веста донеслись громкие голоса, звон доспехов, стук шагов.

— Король! — обрадованно воскликнул кто-то. — Король снова пришел!

Раненые на койках поворачивали головы, приподнимались на локтях. Всех охватило радостное возбуждение, на лицах появилось выражение трепетного ожидания, словно к ним явился посланник самого Господа.

— Король? — звучало изо всех углов.

В дальнем конце зала двигались темные силуэты. Вест вгляделся, но увидел только блеск доспехов. Кто-то склонился над одной из коек.

— С вами хорошо обращаются? — прозвучал знакомый, хотя и странно изменившийся голос.

— Да, сэр.

— Вам что-нибудь нужно?

— Поцелуй красотки!

— Я бы счастлив был вам услужить, но, к сожалению, я всего лишь король. Королей гораздо больше, чем красавиц, щедрых на поцелуи.

Все вокруг рассмеялись, хотя шутка была так себе. Вест подумал, что это одна из королевских привилегий — люди смеются даже над твоими неудачными шутками.

— Что-то еще?

— А… можно мне еще одно одеяло, сэр? Тут по ночам холодно.

— Разумеется. — Король дал знак одному из спутников, державшемуся на почтительном расстоянии. Лорд Хофф, сообразил Вест. — Принесите всем одеял.

Некогда грозный лорд-камергер послушно склонил голову, будто робкое дитя. Король шагнул из тени на свет.

Джезаль дан Луфар выглядел совсем другим человеком, и не потому, что плечи его покрывала богатая, отороченная мехом мантия, а на голове поблескивал золотой обруч. Он словно стал выше ростом, утратил юношескую смазливость, но сохранил привлекательность. Бородка прикрывала глубокий шрам, пересекающий челюсть, придавая королю мужественности. Дерзкое выражение лица сменила уверенная властность, расхлябанная походка превратилась в решительный шаг. Он неторопливо переходил от одной койки к другой, беседовал с ранеными, пожимал им руки, благодарил, обещал помочь, оделял всех вниманием и заботой.

— Да здравствует король! — крикнул кто-то.

— Нет, это вы здравствуйте, мои смельчаки! Это вы ради меня пошли на жертвы. Я вам всем обязан. С вашей помощью мы одержали победу над гурками. Вы спасли Союз. Я у вас в долгу, и об этом не забуду, клянусь!

Вест не верил своим глазам. Кто бы ни был этот странный призрак, так похожий на Джезаля дан Луфара, говорил он, как истинный монарх. Весту даже захотелось сползти с койки и преклонить колена. Одному из раненых пришла в голову та же мысль. Джезаль мягко удержал его, улыбнулся и дружески хлопнул по плечу, словно всю жизнь провел среди раненых, а не пьянствовал с беспутными дружками-офицерами и жаловался на тяготы воинской службы.