И он снова сгорбился на своей скамье, отхлебнув еще эля. Похоже, теперь, когда его брат вернулся в грязь, он сам задался целью обеспечить пивоварни работой.

Гринуэй уже вводил следующую претендентку. Она выглядела не более многообещающе, чем маг Радирус. Коренастая женщина в обтрепанном платье, с грязными босыми ногами, она не отрывала больших круглых глаз от висевшей в углу клетки. Там уже не было Грегана Пустоголового — его голова гнила на пике над воротами Карлеона. Однако один из его Названных пришел возмущаться по этому поводу, так что в клетке появился новый гость. Изможденный и избитый, он лежал, свесив одну покрытую струпьями ногу сквозь прутья на дне клетки, едва не касаясь пальцами липких каменных плит.

— Кто это? — спросил Стур, потирая подбородок.

Он отрастил небольшую бородку, но только под нижней губой, остальное сбривал. Клевер не мог этого понять. Либо ты растишь бороду, либо нет, но зачем оставлять какие-то клочки? Все равно что оставить жену, не дотрахав. Но Клевер давно отказался от попыток понять, почему люди делают то, что они делают, и уж в особенности Стур.

— Она из деревни в горах, возле Йоуза, — сообщил Гринуэй.

— Вот как? — отозвался Большой Волк, разглядывая ее своими сверкающими влажными глазами.

— Ее зовут Сефф.

Кальдер резко выпрямился и бросил на женщину внимательный взгляд.

— Ха! — хмыкнул Стур. — Так звали мою мать.

— Думаю, это хороший знак, — заметил Гринуэй.

— Идиот, это просто имя, и все. Мне говорили, что ты можешь видеть всякие вещи, Сефф из-под Йоуза.

Она оглядела суровые лица людей в зале. Вид у нее был невероятно перепуганный, и Клевер не мог ее винить.

— Да… такое бывает… иногда…

Кальдер откинулся на спинку скамьи, снова громко и презрительно фыркнув. Его сын раздраженно оскалился:

— И что же ты видишь?

— Как-то раз я увидела, что наша деревня горит, — робко сказала Сефф из-под Йоуза, — а на следующий день пришли люди и… ну, в общем… сожгли нашу деревню.

— То есть ты всех спасла?

Она сглотнула:

— Нет… Мне никто не поверил.

— Можно сказать, что они сами виноваты, верно?

— Наверное…

Стур наклонился к ней:

— Ты слышала, что там, в Уфрисе, есть ведьма?

— Дочка Ищейки? — Сефф из-под Йоуза нервно облизнула губы. — Да, я слышала. Говорят, у нее Долгий Взгляд, самый настоящий, как прежде, в старые времена. И еще говорят, что она может видеть, что человек думает. И может оставаться сухой во время дождя, потому что заранее знает, куда упадет каждая капля. Говорят, у нее есть золотая книга, где записано все, что случится, так что ей нужно всего лишь посмотреть туда, и…

— Гребаная болтовня! — рявкнул Стур, подаваясь вперед с такой яростью, что на его шее вздулись вены. Все в зале вздрогнули. — Но она действительно может кое-что видеть. Она видела, где окажется мой меч, там, на кругу. Только поэтому я и проиграл тот поединок.

Он поднялся, натягивая на плечи свой тонкий плащ волчьего меха, и шагнул с возвышения. Острие его меча скрежетнуло по выщербленным плитам.

— Если она может видеть… Мне тоже нужно видеть, ты понимаешь? Итак, скажи мне… — Стур остановился перед женщиной. В зале царила гробовая тишина. — Что ты видишь?

— Ничего, — прошептала она, переступая с одной босой ноги на другую и неотрывно глядя вниз, словно надеясь, что если она не будет видеть Стура, то он каким-нибудь образом исчезнет. — В смысле… Долгий Взгляд нельзя раскрыть силой.

— Что значит нельзя? — прошипел Стур, наклоняясь к ней ближе, так что она отпрянула. — Может быть, ты просто не хочешь?

— Я бы помогла тебе, если бы могла, но я не знаю, как это сделать. — Ее лицо испуганно сморщилось, голос становился все пронзительнее. — Это приходит само! Можно… я просто вернусь домой к своим детям?

Она закрыла глаза, и по ее щекам полились слезы. Клевер скорчил гримасу и отвернулся.

— Пожалуйста, не убивай меня, — попросила Сефф.

Стур нахмурился, поддел пальцем подбородок женщины и поднял его, так что ей не оставалось ничего другого, кроме как посмотреть ему в глаза.

— Так вот что ты обо мне думаешь?

Она смотрела на него круглыми глазами, ее руки покрылись гусиной кожей, прерывистое дыхание разносилось по всему залу.

— Послушай. Я сознаюсь, я действительно убивал людей. — Стур пошевелил ногой окровавленную солому на полу, словно пытаясь прикрыть пятна. — Но только тогда, когда от этого можно было что-то выгадать. Я убиваю тех, кто меня обманывает. Кто выступает против меня, как этот говнюк там, в клетке, и его безголовый вождь. Я не убиваю людей, которые делают то, что им говорят. Я же не Девять Смертей!

И Стур улыбнулся своей широкой голодной ухмылкой, которая едва ли кого-либо убедила.

— Гринуэй!

— Да, мой король?

— Дай этой девчонке монету и отправь ее обратно к ее детям, ладно? — Стур потрепал ее по лицу и вытер ей слезы большим пальцем. — Ты же попыталась, верно? Большего я не могу от тебя требовать. Если ты что-нибудь увидишь, дай мне знать, хорошо?

Женщина прикрыла глаза, вытерла нос и кивнула. Гринуэй повел ее прочь, и всю дорогу, пока она брела к выходу, Клевер сидел сморщившись, ожидая, что Стур догонит ее и рубанет в спину, просто из чистой подлости своей натуры. Может быть, он бы так и поступил, если бы его внимание не привлек новый человек.

Его называли Танцором по причине того, как он ловко обычно двигался. Но сейчас в его повадке не было ничего грациозного: он бочком щемился в дверной проем, безуспешно пытаясь смешаться с тенями. У него был тот самый вид, какой бывает у гонцов, если они принесли вести, которые точно не понравятся Большому Волку.

— Танцор! — окликнул его Стур. — Ты вернулся!

— Да, вот… только что оттуда…

— И как? Что сказал Оксель?

Танцор выбрался на то самое кровавое пятно на полу Скарлингова замка, выказывая по этому поводу не больше радости, чем Сефф из-под Йоуза.

— Оксель мертв.

Наступило молчание. Клевер и сам затаил дыхание, осваиваясь с новостью. Ветер дышал холодом из высоких окон, у подножия обрыва снаружи шепталась река. Потом Большой Волк оскалил зубы, ухватил Танцора за перед рубашки и подтащил к себе.

— Что ты сказал, мать твою?

— Его убил Коул Трясучка! Отрубил ему голову на кругу!

— Как этого старого идиота угораздило оказаться на кругу с гребаным Коулом Трясучкой?

— Рикке его заманила! — проскулил Танцор.

До того как Клевер увидел ее с этими рунами во все лицо, он бы посмеялся над таким сообщением. Но сейчас ему было не до смеха. В зале всем было не до смеха, и в особенности Танцору.

— Точнее, сперва она заманила туда его с Красной Шляпой, потом Оксель убил Красную Шляпу, а уже потом Трясучка убил…

— Что?! Красная Шляпа тоже мертв?

— Она заняла замок своего отца! И отцовские земли тоже взяла. Сказала, что Уфрис пойдет своим путем…

— Что?! — взревел Стур.

И тут Черный Кальдер захохотал. Сперва он фыркнул в свой эль, потом начал посмеиваться, потом гоготать, и вскоре это уже был хохот во всю мочь, с запрокинутой головой и трясущимися боками. Такие звуки нечасто можно было слышать в замке Скарлинга в последнее время. Разве что Стур иногда смеялся над чем-нибудь мертвым.

— Что смешного? — обрушился он на отца.

— Насчет ее Долгого Взгляда у меня есть свои сомнения, — отозвался Кальдер, с удовлетворенным вздохом поднимаясь с места. — Но у этой девчонки острый ум и твердое сердце.

Он махнул через плечо, направляясь к двери:

— Дай мне знать, когда тебе надоест все ломать. Я постараюсь, как смогу, собрать все это заново.

— Я так надеялась увидеть вас снова! — сказала Изольда.

Савин наклонилась к ней, чтобы прикоснуться кончиками пальцев к ее руке.

— И я тоже, буквально отсчитывала минуты.

— У меня такое чувство, будто из-за того, что мы вместе сыграли наши свадьбы… между нами теперь какая-то особенная связь.