Фоскар судорожно вздохнул. Закрыл глаза и тут же снова открыл. На ресницах блеснули слезы.

— Благодарю вас. Я всегда знал… что у вас есть сердце, что бы о вас ни говорили. — Подался вперед, к ней. — Благода…

В лицо ему врезался могучий кулак Трясучки и опрокинул принца на спину. Из сломанного носа хлынула кровь. Фоскар и охнуть не успел, как северянин уже оседлал его и схватил обеими ручищами за горло.

— Жить хочешь, засранец? — прошипел он, оскалив зубы в недоброй усмешке, сжимая руки все сильней и сильней, так, что под кожей заходили сухожилия.

Фоскар беспомощно забрыкался, пытаясь вырваться. Лицо у него порозовело, затем покраснело, затем побагровело. Трясучка обеими руками поднял его голову вверх, притянул к своему лицу, словно собираясь поцеловать, и с силой опустил на каменные плиты пола. Раздался треск, ноги Фоскара дернулись, звякнула сковывавшая их цепь. Трясучка неспешно повертел его голову в руках, ухватываясь половчее. Снова потянул ее вверх и снова опустил. Фоскар вывалил язык. Веки у него затрепетали, в волосах блеснула темная кровь.

Прорычав на северном наречии что-то, чего Монца не поняла, Трясучка опять поднял его голову и ударил ею об пол с аккуратностью каменотеса, подгоняющего камень для кладки. Снова поднял и снова ударил. Монца стояла, приоткрыв рот, сжимая меч в оцепеневшей руке, и смотрела. Не знала, надо ли ей вмешаться, и если надо, то как именно — остановить его или помочь ему?.. Брызги крови летели во все стороны, пятная пол и стены. Сквозь хруст дробящихся костей слышался чей-то голос. Монце показалось было, что это голос Бенны, который по-прежнему велит ей убить принца. Потом она поняла, что это Балагур считает удары головой об пол.

Он дошел до одиннадцати. Трясучка снова поднял голову Фоскара за волосы, залитые кровью, затем сморгнул и разжал руки. Та стукнулась об пол в последний раз.

— Готов, думается. — Трясучка медленно поднялся на ноги. — Уф… — Посмотрел на руки, огляделся по сторонам, ища, чем бы их вытереть, и, ничего не найдя, попросту потер одну о другую, перемазавшись в результате кровью до локтей. — Еще один к счету. — Покосился на нее целым глазом, скривил рот в усталой улыбке. — Шесть из семи, а, Монца?

— Шесть и один, — пробормотал себе под нос Балагур.

— Все складывается в точности, как ты надеялась.

Она уставилась на Фоскара. Разбитая голова повернута набок, невидящие глаза таращатся в стену, растекается вокруг черная лужа крови… Собственный голос, пронзительно тонкий, донесся до нее словно со стороны:

— Почему ты это сделал?

— Почему бы и нет? — тихо сказал Трясучка, подойдя ближе. В мертвом металлическом шарике, красовавшемся на месте его второго глаза, Монца увидела кривое, искаженное отражение своего бледного лица. — Разве мы не за этим сюда пришли? Не для этого вчера сражались? Я думал, ты не из тех, кто поворачивает обратно. Милосердие и трусость — одно и то же… не ты ли меня этому учила? Чтоб я сдох, начальник. — Он усмехнулся, и изуродованная сторона его лица, забрызганного кровью, дрогнула и собралась складками. — Готов поклясться, ты и вполовину не такая злобная сука, какой прикидываешься.

Всячески стараясь не привлечь к себе ненужного внимания, Морвир затаился у самого выхода из аудиенц-зала герцога Орсо, где присутствовало не слишком-то много народу для столь огромного и впечатляющего своим убранством помещения. Хотя сие, возможно, было следствием затруднительного положения, в котором вдруг оказался великий человек. Катастрофический проигрыш в битве, самой важной во всей стирийской истории, наверняка у многих отбил желание наносить ему визиты. Морвира, впрочем, наниматели, попавшие в затруднительное положение, вполне устраивали. Они имели тенденцию платить больше.

Выглядел великий герцог Талина, тем не менее, по-прежнему внушительно. С головы до ног в черном бархате, отделанном золотым шитьем, он восседал на золоченом кресле, установленном на высоком помосте, и бросал оттуда вниз царственно гневные взгляды. Перед помостом толпились не менее гневные стражники в сверкающих шлемах. А по бокам от герцога стояли два человека, настолько разных, что большую несхожесть трудно было себе и представить. Слева застыл в почтительном, но явно неудобном для него полупоклоне пухлый краснолицый старик, лишь чудом не задыхавшийся в туго стянутом на горле воротнике с золотыми пуговицами. Его голову венчала обширная лысина, которую он тщетно пытался маскировать, зачесывая на нее несколько реденьких седых прядей, отпущенных с этой целью до неимоверной длины. То был управляющий Орсо. Справа, облокотясь на трость, стоял в неожиданно непринужденной позе тощий молодой человек в поношенном дорожном костюме. Обладатель самой густой и самой кудрявой шевелюры, какую только случалось видеть Морвиру. Что связывало его с герцогом, оставалось пока загадкой — слегка тревожащей.

Единственный человек, который еще здесь присутствовал, находился к Морвиру спиной. Он стоял на красном ковре на коленях, держа шляпу в руке. Блестящие бисеринки пота на его плеши видны были даже из дальнего конца зала.

— И где же помощь от моего зятя? — громоподобно вопрошал Орсо. — От Высокого короля Союза?

Голос посла — ибо никем другим этот человек быть не мог — походил на скулеж побитой собаки при виде карающей плети:

— Ваш зять посылает свои искренние сожаления…

— Правда? Но не солдат!.. И что я должен делать с его сожалениями? Стрелять ими по врагу?

— Все его войска брошены на Север, где война складывается неудачно. В городе Ростоде мятеж. Знать недовольна. Крестьяне опять волнуются. Купцы…

— Купцы мешкают с выплатами. Понятно. Коль считать отговорки солдатами, он и впрямь выслал мне могучую армию.

— У него столько неприятностей…

— Неприятностей? У него?.. Это его сыновья убиты? Его войска разгромлены? Его надежды разрушены?

Посол заломил руки.

— Ваша светлость, ему не разорваться!.. Сожалениям его нет конца, но…

— Но помощи его нет начала! Высокий король Союза! Сладкие речи и радушная улыбка, пока светит солнце, но стоит собраться тучам, убежища в Адуе не ищи, не так ли? Я, кажется, пришел ему на помощь вовремя! Когда орды гурков ломились к нему в ворота! Но вот мне понадобилась его помощь, и что же? «Извините, отец, мне не разорваться»?.. Вон с глаз моих, мерзавец, покуда сожаления твоего хозяина не стоили тебе языка! Вон, и скажи Калеке, что я вижу за всем этим его руку! Скажи ему, он поплатится за это своей лицемерной шкурой! — Яростные вопли великого герцога заглушали шуршание, с коим посол поспешно принялся отползать на коленях к выходу, часто кланяясь при этом и обильно обливаясь потом. — Скажи ему, я отомщу!

Посол прополз мимо Морвира, и двери захлопнулись за ним с громким стуком.

— А это кто там прячется в уголке? — вопросил Орсо с неожиданным спокойствием, которое ответного спокойствия не внушало. Как раз наоборот.

Двинувшись вперед по кроваво-красной полосе ковра, под сокрушающе властным взглядом герцога, Морвир нервно сглотнул. В памяти всплыл давнишний визит к директору приюта, перед которым пришлось держать ответ за дохлых птиц. И при воспоминании о разговоре с ним уши запылали от стыда и страха сильней, чем загорелась задница при воспоминании о наказании.

Он отвесил свой самый низкий и угодливый поклон, испортив эффект, к несчастью, тем, что от усердия стукнулся об пол костяшками пальцев.

— Кастор Морвир, ваша светлость, — провозгласил управляющий.

Орсо чуть подался вперед.

— И кто он такой, этот Кастор Морвир?

— Отравитель.

— Мастер… отравитель, — поправил Морвир.

Он мог быть сколь угодно подобострастен в тех случаях, когда это требовалось, но звание свое преуменьшать решительно не желал. Не заслужил ли он его, в конце концов, усердными и опасными трудами, глубокими физическими и душевными ранами, долгим опытом, коротким счастьем и множеством тяжелейших превратностей судьбы?..