— Мастер, вот как? — усмехнулся Орсо. — И каких же выдающихся личностей вы отравили, чтобы иметь право так называться?

Морвир позволил себе едва заметную улыбку.

— В число их входит Сефелина, великая герцогиня Осприйская. Итрийский граф Бинарди и двое его сыновей… Правда, корабль, на котором они плыли, затонул, и тела их так и не были найдены. Гассан Маз, сатрап Кадира, и — поскольку после его смерти опять возникли проблемы — его преемник Сувон-йин-Саул. Старый лорд Ишер из Срединных земель. Принц Амрит, который должен был унаследовать трон Муриса…

— Я слышал, он умер от естественных причин.

— Какая причина смерти высокопоставленного лица может быть естественней, чем доза леопардового цветка, введенная в ухо при помощи нити?.. Еще адмирал Брант, последний предводитель мурисского флота, и его жена. И юнга, пострадавший, увы, попутно… Его молодая жизнь оборвалась прискорбно рано. Мне не хотелось бы попусту отнимать драгоценное время у вашего превосходительства, ибо перечень велик на самом деле, весьма своеобразен и… совершенно мертв. С вашего позволения, я добавил бы к нему только самое последнее имя.

Орсо поощрил его едва заметным кивком. Он больше не усмехался, и Морвиру приятно было это видеть.

— Некто Мофис, глава вестпортского отделения банкирского дома Валинта и Балка.

Лицо герцога окаменело.

— И кто же заказал вам этого последнего?..

— Я считаю основой профессионализма никогда не называть имен нанимателей, но… думаю, это исключительные обстоятельства. Меня наняла не кто иная, как Монцкарро Меркатто, Палач Каприле. — Морвир воспрянул духом к этому времени и не сумел удержаться от эффектного штришка напоследок: — Полагаю, вы знакомы.

— От… части, — тихо выговорил Орсо. Стражники перед помостом зашевелились, словно управляло ими непосредственно настроение их хозяина. Морвир понял, что несколько поспешил с эффектным штришком, ощутил слабость в мочевом пузыре и вынужден был плотно стиснуть колени. — Вы проникли в вестпортское отделение Валинта и Балка?

— Да, — каркнул Морвир.

Орсо бросил взгляд на молодого человека с кудрявыми волосами. У него, как только сейчас заметил Морвир, глаза были разноцветные — один зеленый, другой голубой.

— Поздравляю с достижением, — сказал герцог. — Хотя мне и моим компаньонам оно доставило весьма значительные неудобства. Потрудитесь объяснить, по какой причине я не должен вас за это убить.

Морвир хихикнул, надеясь превратить сказанное в шутку, но смешок умер медленной смертью в знобящей тишине огромного зала.

— Я… э… представления не имел, разумеется, что причиню вам какое-то беспокойство. Ни малейшего. На самом деле то, что я вообще согласился на эту работу, произошло из-за прискорбной слабости, а верней сказать, умышленного недосмотра, намеренной нечестности и даже лжи со стороны моей проклятой помощницы. Мне не следовало доверять этой жадной сучке… — Тут он сообразил, что хула в адрес мертвой делу не поможет. Великим мира сего нужны виноватые живые, которых можно пытать, вешать, обезглавливать и так далее. Труп к ответу не призовешь… Морвир быстренько сменил курс. — Я был всего лишь орудием, ваша светлость. Обыкновенным орудием. И предлагаю теперь это орудие вам — дабы вы пользовались им, как сочтете нужным.

Он снова поклонился, еще ниже. Мышцы ног, уже болевшие после долгого подъема к Фонтезармо по крутому горному склону, сотряслись от усилия не обрушить все тело ниц.

— Вы ищете нового нанимателя?

— Меркатто оказалась по отношению ко мне столь же вероломной, какой была по отношению к вашей светлости. Эта женщина и в самом деле змея. Коварная, ядовитая и… склизкая, — не слишком поэтично закончил он. — Я счастлив был вырваться от нее живым и жажду реванша. Готов искать его самым ревностным образом и не отступлюсь!

— Реванш нам всем пришелся бы очень кстати, — пробормотал кудрявый. — Весть о том, что Меркатто жива, разнеслась по Талину с быстротой молнии. Всюду развешаны ее портреты. — Что было правдой. Морвир их видел, проходя по городу. — Говорят, будто вы, ваша светлость, нанесли ей удар кинжалом в сердце, но она выжила.

Герцог фыркнул.

— Уж в сердце я бы точно не стал целиться. Это ее наименее уязвимый орган.

— Говорят, будто вы сожгли ее, утопили, разрубили на четыре части и скинули с балкона. Но части срослись, и она воскресла. Еще говорят, будто на бродах Сульвы она одна убила двести человек. Одна атаковала ваши войска и рассеяла их, как солому на ветру.

— Чувствуется рука Рогонта, — процедил герцог сквозь зубы. — Этот ублюдок рожден сочинять дешевые пьески, а не править людьми. Вскоре мы услышим, что у Меркатто выросли крылья и она произвела на свет второе воплощение Эуса!

— Ничуть не удивлюсь. В объявлениях на каждом углу ее провозглашают орудием судьбы, призванным избавить Стирию от вашей тирании.

— Тиран, уже? — Герцог мрачно усмехнулся. — Быстро же меняется ветер в нынешние времена!

— Еще говорят, что убить ее невозможно.

— Вот как, правда? — Взгляд воспаленных глаз Орсо обратился к Морвиру. — А вы что скажете, отравитель?

— Ваша светлость… — Тот снова согнулся в угодливом поклоне. — Моя успешная карьера основана на принципе, который гласит — нет ничего живого, у чего нельзя было бы отнять жизнь. Меня всегда изумляла скорее легкость совершения убийства, нежели его невозможность.

— Не желаете ли доказать это?

— Ваша светлость, молю только об удобном случае. — И Морвир отвесил еще один поклон, будучи твердо убежден, что с поклонами не переусердствуешь, имея дело с такими людьми, как Орсо. Великий эгоизм этих людей является великим испытанием для терпения окружающих.

— Что ж, я согласен. Убить Монцкарро Меркатто. Убить Никомо Коску. Убить Котарду, графиню Аффойи. Убить Лирозио, герцога Пуранти. Убить Патина, первого гражданина Никанте. Убить Соториуса, канцлера Сипани. Убить великого герцога Рогонта, прежде чем он будет коронован. Пусть я потеряю Стирию, но я отомщу. Можете быть уверены.

Морвир сердечно улыбался, когда началось перечисление. К концу задрожал, хотя со стороны, возможно, кто-то и мог счесть улыбкой гримасу, которую он удерживал на трясущихся губах ценою величайших усилий. Похоже было, его отважный шаг увенчался небывалым успехом. Поневоле вспомнилась попытка досадить четверым своим мучителям в приюте, добавив в воду слабительных ланкамских солей. Она привела к безвременной кончине всех работников заведения и большинства детей…

— Ваша светлость, — он откашлялся, — это немалое количество убийств.

— И несколько громких имен в придачу к вашему списку, не так ли? Вознаграждение тоже будет немалым, не сомневайтесь. Верно, мастер Сульфур?

Тот перевел взгляд разноцветных глаз со своих ногтей на Морвира.

— Разумеется. Я, видите ли, представляю банкирский дом Валинта и Балка.

Морвир поморщился.

— Ох… я и вправду не имел ни малейшего представления, поймите… — Как же ему сейчас хотелось, чтобы Дэй была жива. Тогда он мог бы с негодованием возложить всю вину на нее и предоставить герцогу для его темниц нечто материальное…

По счастью, мастер Сульфур вроде не искал козла отпущения. Пока.

— О, вы были всего лишь орудием, как сами говорите. И если будете разить столь же метко в наших интересах, беспокоиться вам не о чем. Кроме того, Мофис был ужасным занудой. Что скажете, если все пройдет удачно, о сумме в миллион скелов?

— Миллион… скелов? — пролепетал Морвир.

— Нет ничего живого, у чего нельзя было бы отнять жизнь. — Орсо, не сводя глаз с лица Морвира, подался вперед. — Что ж, приступайте!

Пока они добрались до места, стемнело. В окнах начал загораться свет, в черном небе засверкали, словно бриллианты, высыпанные ювелиром на бархат, звезды. Шенкт Аффойю не любил. В этом городе он, будучи мальчиком, учился до того, как впервые встал на колени перед мастером и поклялся никогда не вставать на них впредь. В этом городе он влюбился в женщину слишком богатую, слишком взрослую, слишком красивую для него, отчего превратился в слезливого дурачка. На здешних улицах стояли рядами, помимо древних колонн и вечно жаждущих влаги пальм, воспоминания о детской ревности, стыде и горьких обидах. Странно, но, сколь бы жесткой и прочной ни становилась с возрастом кожа человека, раны юности никогда не затягиваются.