— Не могу сказать, мой король, — отозвался Клевер. — Наверное, слишком большая армия, трудно управляться.

— Трудно управляться? — презрительно фыркнул король и пнул котелок с чьей-то едой. Тот пролетел, отскакивая от стволов, и врезал одному из карлов по колену; тот взвыл от боли, умудрившись при этом сохранить на лице улыбку, что было немалым достижением.

Если бы Стур был восьмилетним буяном, мамочка его бы уже отшлепала. Вместо этого каждый ублюдок считал нужным ему кланяться и улыбаться, и всячески потворствовать, даже если он швырялся в них котелками. Разумеется, он от этого лишь начинал еще больше свирепствовать.

— Мы связались с какой-то кучей идиотов! — Вообще-то с ними связался Стур; у остальных не оставалось другого выбора, кроме как следовать за ним. — Ты видел этого толстого говнюка Барезина? Разоделся на бой, словно шут на праздничную ярмарку! А тощего говнюка Ишера? Он похож на обдроченный член! Как и вся эта свора дебилов, которых они ведут за собой!

Стур фыркнул с такой силой, что из его носа вылетела сопля. Он сердито смахнул ее с лица.

— Гребаные южане! О чем я только думал?

Главным образом о том, что ему скучно и хочется подраться, подумал Клевер, а поблизости не оказалось достаточно сильного противника.

— Вот эта сука Рикке все правильно сделала! Сказала «да», а потом осталась дома в Уфрисе дрочить в свое удовольствие. Решила, что надо мной можно посмеяться, да?

— Не могу знать, — отозвался Клевер, продолжая обгладывать свою кость.

— Мой король? — К ним бочком подбирался дрожащий карл, робко протягивая Стуру подзорную трубу с таким видом, словно собирался сунуть руку в костер.

— Что там еще?

— Кажется… вам лучше поглядеть на это.

Стур выхватил у него трубу, разъяренно подошел к опушке и наставил ее на низкий холм позади длинного склона, засеянного побуревшей пшеницей. Очертания холма уже ясно виднелись на фоне светлеющего неба.

— Какого?.. — прошипел он.

— Ночью к ним подошло подкрепление, — сообщил Йин. — Два полка королевской гвардии. А может быть, и три.

Солнце уже выглянуло над долиной, длинные тени протягивались поперек полей. Через круглое окошечко подзорной трубы, слегка подрагивающей в его трясущейся руке, Лео видел флаги, копья, цепочки людей на вершинах двух холмов. Каменистый утес теперь кипел деятельностью, словно отдаленный муравейник; на втором холме, длинном и низком, было, по крайней мере, вдвое больше солдат, чем предыдущим вечером. Особенно выделялся на фоне других один флаг, черный с вышитым золотым солнцем. Личный штандарт лорда-маршала.

— Он разыграл меня, как последнего дурачка! — выдохнул Лео. — Тянул время, зная, что к нему идут люди.

Он ощутил внезапный холод в сердце. Что, если эта Тойфель тоже его провела? Вдруг она все это время была верна королю, и все, что она говорила о его слабости, было ложью? Выведала все их тайны, которые они так беззаботно выболтали ей, и принесла их прямиком к Орсо? Может быть, Орсо уже прекрасно все знал, когда так самодовольно ухмылялся за столом, пытаясь вбить клин между Лео и его союзниками? Между Лео и его женой?

— Дерьмо! — Он отшвырнул подзорную трубу, и она, подскочив, покатилась по склону и ударилась об одну из повозок, зазвенев разбитым стеклом.

Потрясение сменилось утешительной яростью, в которой сгорели дотла все его ночные сомнения. Он — Молодой Лев, черт подери! Ему не пристало маяться в нерешительности, когда впереди враг!

— Что нам теперь делать? — спросил Ишер, дергая за выбившуюся нитку в своем вышитом манжете и тоже глядя в направлении холмов, внезапно оказавшихся столь хорошо укрепленными.

— Атаковать! — рявкнул Лео. — Прямо сейчас!

— Наконец-то! — Барезин вмазал кулаком по своей пухлой ладони. — Мой Гуркский легион будет на этом утесе еще до ланча! Можете на это рассчитывать!

— Именно на это я и рассчитываю, черт подери, — прорычал Лео, стиснув зубы.

Отдав галантный салют, Барезин ухватился за луку седла, пару раз подпрыгнул, затем, с незаметной помощью подтолкнувшего его адъютанта, наконец взгромоздился на свою лошадь и развернул ее к западу.

Лео взял Ишера под локоть.

— Мне плевать, будет ли это Гуркский легион или фаланга сипанийских шлюх, — прошипел он в его побледневшее лицо, — но мне нужны люди на этом утесе! Много людей, готовых атаковать Стоффенбек с запада как можно скорее. Вы меня поняли?

Ишер утер со лба пот и натянуто отсалютовал:

— Да, я понял.

И он несколько нетвердо зашагал к своей лошади.

Лео подозвал к себе Антаупа и показал поверх садов на скалистый холм, один бок которого был ярко освещен рассветом, а второй пока был в тени.

— Сперва Открытый совет оттеснит их на правом фланге и займет тот утес. — Он двинул кулаком, показывая путь от аккуратных боевых позиций Инглии через пустые поля к Стоффенбеку. — К тому времени, как мы атакуем Орсо в центре, они смогут зайти к нему сбоку. — Он ткнул пальцем в направлении пшеничных полей и мягкого зеленого холма позади них, над вершиной которого развевались все эти новые знамена. — И прежде, чем он успеет укрепить центр, Стур ударит по нему слева.

Антауп радостно ухмыльнулся и откинул с лица свой чубчик, который тут же упал обратно.

— Да, ваша светлость!

— Иди, расскажи инглийцам о наших планах. — Лео хлопнул Антаупа по плечу, и тот рысцой припустил с холма. — Гринуэй!

Тот не спеша подошел и отдал нечто похожее на союзный салют:

— Молодой Лев!

— Скажи Стуру, что мы собираемся атаковать справа, потом в центре, потом слева. Он пойдет последним.

— Последним? — насмешливо переспросил Гринуэй.

— Это план сражения, а не гонка.

— Не знаю, понравится ли Стуру идти…

Лео сгреб Гринуэя за грудки и рявкнул ему в лицо:

— Ему может не нравиться все что угодно, главное, чтобы он сделал то, что ему сказано!

И он отпихнул его с такой силой, что тот поскользнулся на росистой траве, едва удержавшись на ногах. С трудом выправившись, Гринуэй удалился с очень недовольным видом.

— Может, было бы разумнее обращаться с ним малость почтительнее, — пробурчал Йин.

— Я уже пытался вести себя разумно, — отрезал Лео. — Мне не понравилось.

Йин расхохотался и врезал ему по плечу:

— Вот это правильно!

Лео еще раз окинул взглядом низкий гребень, высокий утес, городок, охваченный полумесяцем вырытых укреплений. На его лице играла свирепая улыбка. Ему нравился его план. Простой, агрессивный. План, опирающийся на его сильные стороны. Жаль, что он не сделал этого прошлым вечером, — но прошлый вечер было уже не вернуть. Теперь они были готовы, перед ними был весь день. Он чувствовал себя новым человеком.

— Мы могли бы побить их вчера вечером. — Он сжал пальцы в вибрирующий кулак. — Ну и ладно, побьем их сегодня. Кто-нибудь, приведите мне коня!

Орсо стоял у парапета на крыше стоффенбекской часовой башни, старательно хмуря брови в северном направлении и чувствуя себя абсолютным самозванцем в своих золоченых доспехах.

Туман, цеплявшийся за поля, потихоньку рассеивался, яркое солнце взбиралось в небо, где виднелось лишь несколько одиноких пушистых облачков. День обещал быть очень приятным. Если, конечно, не думать о нескольких тысячах вооруженных до зубов людей, собиравшихся приступить к убийству друг друга в течение нескольких следующих часов.

Войска Открытого совета расположились с дальнего левого края — желтые прямоугольники, бесформенные красные пятна, синие клинья; над головами солдат развевались яркие флаги. Такое невероятное разнообразие давало надежду на отсутствие согласованности, но вместе с тем недвусмысленно говорило о размахе собранной против него коалиции.

Армия Инглии была дислоцирована под холмом, на котором стоял дом-башня лорда Стиблинга. Темные, деловитые прямоугольники, столь зловеще-аккуратные, словно их выравнивали по линейке. Люди, которые в прошлом году показали себя героями, сражаясь с врагами Союза. Люди, которым Орсо изо всех сил пытался помочь. Люди, помочь которым он ничем не смог и которые теперь поднялись на открытый мятеж против него.