— Ах, какая жалость. Мне будет так недоставать гуркхульской армии!

— Полагаю, они озаботились делами поважнее.

Арди подошла к столу, выглянула из окна. Луч света упал на ее темные пряди, коснулся скулы.

— У вас все хорошо? — спросила она.

— Слишком много дел, прямо как у гурков. А как ваш брат? Я все собираюсь его навестить, но…

«…боюсь, не вынесу собственного лицемерия. Я приношу боль, а не облегчаю ее».

Арди уставилась в пол.

— Он очень болен. Худеет на глазах. Зубы выпадают. — Она пожала плечами. — При мне один выпал… Он что-то откусил и едва не подавился. Но что мне делать? Никто не знает, что делать.

— Мне искренне жаль это слышать.

«Но это все равно ничего не изменит».

— Уверен, для него очень важна ваша помощь.

«Уверен, ничего ему не поможет».

— А сами вы как?

— Лучше, чем многие. — Она вздохнула и попыталась улыбнуться. — Хотите вина?

— Нет, спасибо, но пусть вас это не смущает.

«Я знаю, что никогда и не смущало».

Она опустила бутылку на поднос.

— Я последнее время стараюсь меньше пить.

— Я всегда считал, что это вам пошло бы на пользу. — Он медленно шагнул к ней. — По утрам подташнивает?

Она резко покосилась на него, на шее забилась жилка.

— Откуда вы знаете?

— Я — архилектор, — заявил он, подходя ближе. — Мне положено все знать.

Она опустила плечи, свесила голову, оперлась ладонями о стол, замерла, подрагивая ресницами.

«Пытается сморгнуть слезы. Ни ее ум, ни ее злость спасения не принесут. А спасать ее некому. Остался только я».

— Похоже, мне грозят неприятности. Брат меня об этом предупреждал. И вы предупреждали. Я вас разочаровала.

Лицо Глокты исказила гримаса.

«Что-то вроде улыбки. Только безрадостная».

— Я разочарован жизнью, а не вами. Мир жесток. Никто не получает того, что заслуживает.

«Нет, затягивать разговор нельзя. Легче не станет. Пора набраться смелости и… Прямо сейчас».

— Арди… — хрипло начал он и шагнул к ней, подволакивая ногу, крепко зажав набалдашник трости в кулаке.

Арди Вест посмотрела на него мокрыми от слез глазами и прижала руку к животу, отшатываясь назад.

«Что это, страх? Может быть, она догадалась, что сейчас последует?»

— Знаете, я всегда очень любил и уважал вашего брата. — Во рту пересохло, язык цеплялся за пустые десны.

«Время настало».

— А с недавних пор проникся симпатией и уважением и к вам. — По его лицу пробежала дрожь, щека задергалась, из воспаленного глаза скатилась слеза.

«Сейчас, сейчас».

— То есть по мере моих скромных способностей испытывать подобные чувства. — Он засунул руку в карман, коснулся холодного металла, ощутил под пальцами острые грани. Сердце бешено колотилось, горло сжималось.

«Вот уже сейчас».

— Мне очень тяжело. Простите…

— За что? — недоуменно спросила она.

«Сейчас».

Он качнулся к ней, выхватив руку из кармана. Она отшатнулась, схватилась за стол, широко распахнула глаза. И оба замерли.

Между ними блестело кольцо. Огромный, сверкающий бриллиант на тоненьком золотом ободке.

«Настолько большой, что похож на розыгрыш. Подделку. Абсурдно невероятный. Самый большой камень из коллекции Валинта и Балка».

— Я прошу вашей руки, — прохрипел Глокта. Ладонь, держащая кольцо, подрагивала, словно сухой лист под ветром.

«Режь меня ножом, и я останусь тверд, как камень. Но это крохотное колечко меня подкосило. Смелее, Занд, смелее!»

Она уставилась на кольцо, раскрыв рот.

«От изумления? От ужаса? Выйти замуж за чудовище? Лучше смерть…»

— А… э-э… — забормотала Арди.

— Знаю, знаю. Я сам себе отвратителен… Умоляю, позвольте мне продолжить. — Он опустил глаза, скривил губы. — Я не собираюсь притворяться, что вы когда-нибудь сможете полюбить такого… человека, как я. Или что вы когда-нибудь взглянете на меня не с жалостью, а с каким-либо иным, более теплым чувством. Мое предложение вызвано необходимостью. Пусть вас не отталкивает мое… моя внешность и сущность. Дело в том, что им известно о вашей беременности. Известно, что вы носите под сердцем ребенка короля.

— Им?

— Да, им. Ребенок представляет для них угрозу. Вы представляете для них угрозу. Если я на вас женюсь, я смогу вас защитить. Этот ребенок будет законнорожденным. Это будет наш с вами ребенок, отныне и навсегда.

Она не сводила глаз с кольца.

«Так испуганный узник разглядывает пыточные орудия и думает, признавать ли свою вину. Ужасный выбор, но другого нет».

— Я смогу обеспечить вашу безопасность, положение в обществе, состояние. Никто к вам и пальцем прикоснуться не посмеет. Никто вам слова дурного не скажет. Разумеется, поползут и слухи, и сплетни — о вашем уме, о вашей красоте, о вашей несравненной добродетели. — Глокта сощурился. — Других слухов не будет.

Она посмотрела на него и сглотнула.

«И вот сейчас она откажет. Благодарю вас, но лучше умереть».

— Я буду честна с вами. Когда я была моложе, я натворила немало глупостей… — ее губы искривила горькая складка. — И это не первая моя беременность. В тот раз отец в ярости спустил меня с лестницы, и ребенка я потеряла, а сама еле выжила. После того случая я думала, что никогда больше не забеременею.

— Что ж, мы все совершали неприглядные поступки. — «Тебе бы мое признание послушать. Хотя нет, лучше бы его никому не слышать». — Однако это ничего не меняет. Я обещал, что позабочусь о вас, и другого выхода не нахожу.

— Ну, в таком случае — да, конечно. — Она бесцеремонно взяла кольцо с его дрожащей ладони и надела на палец. — Нечего и раздумывать.

«Не очень похоже на восторженное, взволнованное и радостное согласие, о котором пишут в романах. Скорее — вынужденная сделка, повод для печальных размышлений о том, что могло бы быть, однако никогда не произойдет».

— Когда-то я очень любила смотреть, как вы с братом фехтуете. Кто бы мог подумать в те дни, что мы с вами обручимся? — прошептала Арди, разглядывая кольцо. — Вы всегда были мужчиной моей мечты.

«А теперь твоего кошмара».

— Жизнь вообще странная штука. Такой поворот событий предугадать было невозможно.

«Итак, я спас две жизни. Насколько это перевесит совершенное зло? Хорошо хоть, этот поступок падет на нужную чашу весов. У каждого должно быть хоть что-то на правой чаше весов».

Она посмотрела на Глокту темными глазами и спросила:

— А на камень побольше денег не хватило?

— Пришлось бы ограбить казну, — хрипло выдавил он.

«По традиции, здесь должен быть поцелуй, но, принимая во внимание обстоятельства…»

Она шагнула к нему, подняла руку. Он отшатнулся, поморщился от резкой боли в бедре.

— Простите… Я несколько не в форме.

— Уж если я согласилась, то сделаю это, как полагается.

— Получите максимум возможного, вы имеете в виду?

— Получу что-то так или иначе…

Арди подступила еще ближе. Он заставил себя остаться на месте. Она посмотрела ему в глаза, медленно потянулась и коснулась его щеки. Его веко задергалось.

«Какая глупость. Меня и прежде касались десятки женщин. В другой жизни… В другой…»

Ее рука легко погладила его лицо, кончики пальцев пробежались по скуле. Арди притянула его к себе. Громко щелкнул шейный позвонок. Ее теплое дыхание овевало подбородок. Ее губы ласково коснулись его рта, отстранились. Она негромко застонала, и от этого у него перехватило дыхание.

«Сплошное притворство. Кому захочется приласкать это изувеченное тело? Поцеловать изуродованное лицо? Меня самого тошнит от отвращения. И все же я должен ценить ее старания…»

Левая нога дрожала. Глокта изо всех сил вцепился в трость, шумно засопел. Арди, наклонив голову, жарко впилась ему в губы. Кончик ее языка коснулся голой десны.

«Сплошное притворство. Но как у нее хорошо получается…»

Ферро села и уставилась на свою ладонь. Эта самая ладонь недавно держала Семя. Ладонь выглядела как обычно, однако что-то в ней изменилось. Она все еще оставалась холодной. Очень холодной. Ферро пыталась согреть ее под одеялом, держала в горячей воде, подносила к огню…