Она знала, что услышит эти ответы. Но вопросы все равно нужно было задать.

— Кто такой Ткач?

— Так назвал себя Ризинау, когда мы впервые встретились.

— Когда это произошло?

— Меня арестовали за агитацию. Пять лет назад, может быть, шесть. Мы всего-навсего собирались попросить, чтобы нам платили по-честному, но я оказался крайним. Похоже, у меня к этому талант. Ко мне пришел Ризинау, примерно в такой же комнате, как эта. Сказал, что смотрит на вещи так же, как и мы. Сказал, что хочет помочь. Нанести удар за простого человека, так он сказал. Осуществить Великую Перемену. — Малмер скривил губу. — Похоже, я поверил ему, просто потому что хотел поверить. Похоже, к этому у меня тоже талант.

— Как и у большинства из нас, — ответила Вик. — Знаешь, что я думаю?

— Если бы знал, не сидел бы на этом стуле.

— Ризинау был глупец. Может быть, он и возглавлял весь этот хаос, но он никоим образом не мог спланировать восстание. — Она придвинулась к нему немного ближе, словно желала поделиться секретом, а не выудить секрет из него. Ничто так не убеждает людей довериться тебе, как сделать вид, будто ты доверяешь им. — Он говорил, что имя «Ткач» он позаимствовал у кого-то еще. У кого-то, кто наставил его на этот путь.

Она знала, что этого мало. Ничего такого, что могло бы убедить его преосвященство в том, что заговор имеет более глубокие корни. Однако Вик никогда не могла оставить незакрепленную нить болтаться.

— Чем ты обязан Ризинау? — спросила она. — Он всех вас использовал. Удар за простого человека? Не смеши меня. Итак, кто такой Ткач?

Малмер, нахмурясь, глядел в столешницу. Словно ее слова заставили его задуматься. Словно он перебирал свое прошлое, разглядывал события под разными углами. Наконец он моргнул и откинулся на спинку, хмыкнув, словно внезапно сумел сложить что-то воедино.

— Был один человек. На первом большом собрании, куда я пришел. Ризинау вел себя с ним… очень уважительно. Почти раболепно. Словно священник, к которому на службу заглянул сам Господь. Ризинау показал нам его, когда говорил речь. Сказал, что это основатель всего этого праздника. Причина, по которой мы все собрались. Но тот так и не сказал ни единого слова, только наблюдал.

— И кто это был? — прорычала Вик. Она уже предвкушала ответ, висящий на ветке перед самым ее носом.

— Его имени я ни разу не слышал, — ответил Малмер. — И лица по-настоящему не видел, однако…

Дверная ручка загремела, повернулась. Вик рывком развернулась к двери, готовая рявкнуть на практика, чтобы тот убирался прочь. Но слова замерли у нее на губах.

В дверном проеме стоял наставник Пайк. Его обожженное лицо было лишено выражения, за плечами маячили двое практиков, метая над масками еще более свирепые взгляды, чем обычно.

— Так-так, — проговорил наставник шелестящим шепотом, ступая в узкую комнату. — Уютно здесь у вас.

Вик встала, скребнув ножками стула по полу.

— Наставник Пайк… Большая честь.

— Большая честь для меня. Вы проделали в Вальбеке выдающуюся работу, инквизитор. Выказали одновременно осторожность и решительность, смекалку и храбрость. Без вас это восстание могло бы обернуться гораздо большей кровью. Но, впрочем, чему я удивляюсь! Его преосвященство всегда обладал особой способностью подбирать для работы подходящих людей.

Вик смиренно поклонилась.

— Вы слишком добры, наставник.

— Не многие согласились бы с вами на этот счет, — отозвался Пайк, переводя взгляд на Малмера.

— Этот человек был одним из вожаков восстания. Я задавала ему кое-какие вопросы относительно причин случившегося.

— Я думал, мы можем винить в этом нашего отбившегося от рук коллегу, наставника Ризинау?

— Возможно.

Вик не стала распространяться. Никогда не стоит использовать много слов, когда достаточно немногих.

— Мне бы очень хотелось посмотреть, как вы работаете. Осталось не так много людей, у которых я мог бы чему-нибудь научиться касательно методов ведения допроса. — Пайк с сожалением вздохнул. — Однако его преосвященство настаивает на вашем возвращении в Адую. Он желает поздравить вас лично.

— Но мне действительно совсем не…

— Наслаждайтесь отдыхом. — Пайк положил ладонь ей на плечо. Прикосновение было легчайшим, но тем не менее по ее коже поползли неприятные мурашки. — Никто не может сказать, что вы его не заслужили.

Один из практиков поставил на стол тяжелый чемодан. Внутри громыхнули инструменты.

— Оставьте это дело мне, — настойчиво сказал Пайк. — Поверьте, я раскрою в нем все, что только можно раскрыть.

Вик взглянула на Малмера.

Однажды в лагерях, когда они таскали бревна через замерзшее озеро, один из заключенных провалился под лед. Двое других подползли к полынье на животах, надеясь его вытащить. Они тоже ушли под воду.

Если хочешь выжить, желательно развить хорошее чутье на безнадежные дела. И если ты чувствуешь, что дело проиграно, лучше держаться от него подальше. Чтобы тебя не затянуло вместе с ним.

Вик повернулась к двери.

— Надо бы нам с вами как-нибудь поговорить. — Пайк был одним из тех людей, что обладают отвратительной привычкой возвращать тебя с порога, просто чтобы показать свою власть.

— О чем, наставник?

— В инквизиции множество людей, проведших какое-то время в тюремных лагерях Инглии, но в основном по эту сторону решетки. — Он наклонился ближе, понизив голос, и от его щекочущего дыхания волоски на ее шее встали дыбом. — Те немногие из нас, что находились под замком, а не гремели ключами, должны держаться вместе. Так мы сможем напоминать друг другу… об уроках, которые мы там выучили.

— Они постоянно у меня перед глазами, — отозвалась Вик с вымученной улыбкой.

Малмер не сводил глаз с одного из практиков, который уже доставал из чемодана инструменты, аккуратно раскладывая их в ряд вдоль края стола.

Он понравился Вик с момента их первой встречи. Эта сцена не доставила ей ни малейшего удовольствия. Однако нужно иметь чутье на безнадежные дела. И если дело проиграно, лучше держаться от него подальше.

Сгорбив плечи, она повернулась к двери.

— Ну что ж, приступим. Мастер Малмер, верно? Кажется, вы говорили что-то насчет… Ткача?

Дверь, клацнув защелкой, затворилась.

Веки Орсо затрепетали и распахнулись.

Бледный свет. Шорох парусины под ветром. Лишь через несколько мгновений он понял, где находится.

Вальбек.

И еще произошло что-то очень приятное… С восстанием покончено…

Савин!

Он перевернулся на другой бок, медленно-медленно, едва отваживаясь посмотреть. Внезапно его охватил ужас при мысли, что это все ему приснилось и постель окажется пуста.

Но нет — вот она лежит, рядом с ним. Глаза закрыты, губы слегка приоткрыты, острые ключицы мягко колышутся в такт дыханию.

На мгновение он почувствовал, как защипало глаза, и был вынужден крепко зажмуриться. Она в безопасности. Она с ним. По его лицу разлилась улыбка.

Он сделал ей предложение. Он на самом деле сказал это! И, конечно, строго говоря, она не ответила ему формальным согласием, но если вспомнить, как она затащила его в постель, это было трудно принять за отказ. Выбирая пару сапог, он зачастую по три раза менял решение и потом еще весь день мучился сомнениями. Но насчет этого — самого важного решения в его жизни — у него не было никаких вопросов. Савин была создана для него: женщина, которую он хотел и в которой нуждался. Она всегда была такой.

Орсо придвинулся к ней, протянул руку, чтобы коснуться ее лица.

Ему хотелось разбудить ее. Сжать в объятиях. Еще раз заняться с ней сексом, разумеется — но это было нечто гораздо большее. Это была любовь, не похоть. Или, по крайней мере, не одна только похоть. Ему хотелось поделиться с ней всеми своими надеждами и мечтами — об их будущем, о будущем их народа. Поделиться планами на все хорошее, что они могли сделать вместе.

Потом он остановился, чуть-чуть не донеся кончики пальцев до ее щеки, чувствуя на ладони тепло ее дыхания.