Другой рыцарь убил двоих из его братьев, но теперь его загнали в угол и молотили изо всех сил, оставляя огромные вмятины в его броне. Гус выпустил пику, застрявшую в его шлеме, пинком повалил рыцаря — доспехи загремели, словно обрушилась гора железа, — и, вытащив меч, ринулся по оставшейся без охраны лестнице к королевской ложе. Он мельком увидел короля — рот и глаза широко распахнуты, — а также его мать-стирийку с забрызганным кровью лицом. Добраться бы до них… какой это будет удар за простого человека! Удар, эхо которого разнесется через Круг Морей по всему миру, как если бы его сжатый кулак был языком огромного колокола! Именно этот день будет отмечен в летописях как день Великой перемены, а сам Гус Турмер — как человек, осуществивший ее!

Вот только, пока Гус взбирался по ступеням, наверху лестницы кто-то появился, заслонив собой короля. Не бронированный рыцарь-телохранитель, а просто какой-то невзрачный курчавый парень в простой одежде, со странной пустой улыбкой на губах, не касавшейся глаз. Если этот идиот думает, что может остановить наступление новой эпохи, ограбить народ, украсть у него этот момент, — он глубоко ошибается! Гус сейчас — не человек, а орудие истории! Неукротимый поток, который ничем не остановить!

Он воздел свой меч и ринулся вперед с криком:

— За Великую перемену!

Тот человек как-то странно замерцал и словно бы начал расплываться. Ударил порыв ветра, и…

— Ой-ой, — вырвалось у Орсо.

Его губы онемели. Говорить было трудно.

Когда лакей этим утром пристегивал его шпагу к портупее, он, помнится, подумал, насколько это бессмысленное действие. Явно ведь чертова штуковина никогда не понадобится! Теперь он, нащупав нетвердыми пальцами рукоять, вытащил шпагу из ножен. Клинок зацепился за что-то в спинке его кресла. Орсо увидел, что из расколотой деревянной планки торчит застрявший кусок металла. Должно быть, он миновал его голову на расстоянии какой-нибудь пяди.

— Встаньте позади меня, мама, — произнес он, хватая ее за плечо.

Его голос звучал каким-то глухим бормотанием. Словно вода, плещущая на дне очень глубокой трубы. У него болела голова, внутри куртки все было липким. Кровь и ад, он что, ранен? Или это кровь кого-то другого? Уж такая это штука, кровь — королевская или простолюдина, на вид она ничем не отличается.

Где его рыцари-телохранители? Разве не им полагается разбираться с подобными проблемами? Мерзавцев ведь именно за этим и держат, не так ли? Одного он видел — из его нагрудной пластины торчал кусок металла, бедняга был мертв. Так что его вряд ли можно винить. А где Бремер дан Горст? Ах да, он же дал ему выходной. Сам настоял… Неудачное решение. Да разве у Орсо случались другие? На ум ничего не приходило. Вероятнее всего, винить следовало его самого. Как обычно. Король, по определению, — нечто вроде мусорной корзины, чтобы сваливать туда всю вину.

Никто здесь, наверху, не мог бы оказать большой помощи в драке. Карнсбик прижал обе ладони к искаженному ужасом лицу. Корт уполз куда-то назад. Забавно, когда дело доходит до смерти, насколько жизненно важным кажется, чтобы тебя убили в последнюю очередь.

Он чувствовал огромную усталость, будто пробежал по меньшей мере милю. По воздуху летели листки бумаги: обуглившиеся памфлеты. Все казалось сплошным кошмаром. Один, еще догорая, опустился рядом, и Орсо старательно растоптал его, растер подошвой ботинка. Это ведь может быть опасным… При этой мысли ему захотелось рассмеяться, но желание быстро прошло.

Кто-то поднимался по ступеням королевской ложи. Крупный человек в темном пальто. Жидкие соломенного цвета волосы, взъерошенные дымным ветром. Лицо замотано тряпкой, так что Орсо мог видеть только его глаза. Яростный взгляд. Он был чем-то рассержен. В руке человек держал меч. Старый дешевый меч — однако дешевые мечи убивают не хуже дорогих.

Все это казалось настолько неправдоподобным. Орсо ведь замечательный парень, разве не так? Всегда старается учитывать точку зрения других. Быть вежливым. Было трудно поверить, что этот человек пришел сюда, чтобы его убить. К лестнице уже стекались, наверное, с полдюжины убийц, и ни по одному нельзя было сказать, что вежливость может на него как-либо подействовать.

— Ох, боже мой, — повторил Орсо.

Наверное, больше всего шансов у него будет, если он встретит их на вершине лестницы. Но он боялся, что если сделает хоть один шаг, то упадет. Потом на его плечо легла чья-то рука:

— Ваше величество, если позволите?

Это был Сульфур. Он скользнул мимо Орсо, аккуратно, чуть ли не изящно переступив через труп верховного судьи Брюкеля. Орсо и забыл, что маг тоже тут.

Здоровенный сжигатель поднял свой меч, и тряпка поверх его рта зашевелилась: он что-то выкрикнул. «Завели эксперимент», кажется. Если Орсо правильно понял смысл его возгласа, то был полностью готов с ним согласиться. Он слегка прищурился в ожидании, что клинок сейчас опустится и рассечет смиренного представителя ордена магов напополам.

Но Сульфур уже начал двигаться. С умопомрачительной, невероятной скоростью. Взгляд Орсо не успевал за его фигурой. С мягким чмоканьем его кулак погрузился сжигателю в живот с такой силой, что тот сложился пополам, оторвался от земли и рухнул на пол королевской ложи, словно куча тряпья. Его дешевый меч, загремев, выпал из его руки, попал Карнсбику по ноге, но отлетел в сторону, не причинив вреда.

Следующий сжигатель попытался прикрыться щитом. Кулак Сульфура мелькнул, словно размазанный по воздуху, превратил щит в каскад разлетающихся щепок, впечатал державшую его руку сжигателю в грудь и наполовину оторвал ему голову. Брызнул фонтан крови, тело человека пролетело по воздуху и шлепнулось среди стоявших внизу скамей, словно тряпичная кукла. Сульфур тем временем уже схватил следующую женщину за волосы, рванул ее голову вниз и врезал ей по лицу коленом с таким треском, что у Орсо снова зазвенело в ушах.

Он вздрогнул, когда в королевскую ложу веером брызнула кровь, в ужасе глядя на то, как человека превратили в нечто бесформенное и вовсе не подобающее человеку одним рубящим движением раскрытой ладони. Еще одного Сульфур поддел ударом под подбородок, под его ногой скрипнула доска — и человек взлетел высоко в воздух; его громогласный вопль постепенно отдалялся, словно им выстрелили из пушки. Третьего Сульфур приложил тыльной стороной ладони, и тот закувыркался по ступеням так, словно в его теле не было костей, запутавшись в трепещущих гирляндах цветной материи, украшавших королевскую ложу.

Орсо сам не знал, пытается он защитить мать своим телом или цепляется за нее в поисках поддержки. На протяжении одного-двух вдохов Сульфур превратил полдюжины убийц в разлетающиеся куски мяса. Трупы, вывернутые наизнанку, закрученные штопором, вскрытые, как бутылки, и смятые, как куски глины. Это было хуже, чем все, что сделал с людьми там, внизу, на путях, взрыв Карнсбиковой машины.

Еще один человек заорал сквозь материю, закрывавшую его лицо: Сульфур ухватил его за руку с мечом, железным захватом сломав ему запястье, и подтащил к себе. Вопль превратился в булькающий стон, за которым последовали хруст, треск, чавканье… Затылок Сульфура двигался вверх-вниз, словно у изголодавшегося пса, набросившегося на предложенное угощение.

— Едок! — выдохнула королева Тереза.

Орсо давно уже понял, что спорить с матерью бесполезно. И, конечно, не было смысла начинать это делать сейчас, глядя на то, как один человек рвет другого зубами. Отец Орсо сражался с едоками в Битве при Адуе. Когда Орсо спросил его, на что это было похоже, тот побледнел и ничего не ответил. И сейчас, когда подброшенный Сульфуром человек наконец долетел до земли и врезался в землю, как комета, в тридцати шагах отсюда, — сейчас он понял почему.

Последняя из сжигателей спасалась бегством. Орсо на секунду увидел ее полные ужаса глаза, когда она выронила свой топор и ринулась прочь. Сульфур выпустил обмякший труп, и тот упал; на месте его гортани зияла огромная, поблескивающая черным рана. Воздух вокруг плеч мага задрожал, словно линия горизонта в жаркий день. Орсо вздрогнул: женщина внезапно вспыхнула, упала на землю, охваченная пламенем, и принялась метаться, пронзительно воя.