Джезаль, улыбаясь, просидел все утро на украшенном драгоценными камнями троне, на мраморном помосте, а послы приходили выразить свое почтение и заручиться поддержкой. Солнце тем временем безжалостно светило в огромные окна, отражаясь от позолоченной лепнины на стенах и потолке, больших зеркал и серебряных подсвечников, высоких и широких ваз, выбивая разноцветные блики из позвякивающих бисерин на трех чудовищных люстрах.

— … великий герцог сожалеет о небольшом недоразумении, имевшем место прошлой весной. Он спешит заверить вас, что ничего подобного впредь не повторится, если солдаты Вестпорта будут оставаться по свою сторону границы…

Он сидел так весь нескончаемый день, и в приемном зале становилось все жарче и жарче. А послы от великих правителей мира все шли и шли, чтобы поклониться и выразить почтение — теми же словами, только на разных языках. Он сидел, а солнце тем временем закатилось за горизонт, в зале зажгли сотни свечей. Их огоньки мерцали в зеркалах, темных окнах и полированных плитах пола. Он сидел, улыбаясь и принимая поздравления от представителей стран, о которых до начала этого бесконечного дня едва ли слышал.

— …также его великолепие надеется на скорое завершение конфликта между вашей великой державой и империей Гуркхула, и что Круглое море станет вновь открытым и безопасным для торговых кораблей.

Посол и переводчик замолчали, дабы Джезаль воспользовался редкой возможностью и ответил неспешной речью.

— Мы питаем ту же надежду. Прошу, передайте великому герцогу нашу благодарность за чудесные дары.

Двое лакеев отнесли огромный сундук в сторону, к прочему безвкусному мусору, который Джезаль успел получить за день.

Вновь зажурчала стирийская речь.

— Его великолепие передает сердечные поздравления вашему августейшему величеству по поводу предстоящей женитьбы на принцессе Терезе, Жемчужине Талина, бесспорно, величайшей красавице Земного круга.

Джезаль с трудом удерживал улыбку на губах. Сегодня о его «предстоящей женитьбе» говорили часто, как о решенном деле. Он уже потерял всякое желание опровергать домыслы и почти считал себя помолвленным. Только бы скорее закончилась аудиенция, тогда он сможет погрузиться в тишину и покой.

— Его великолепие желает вашему августейшему величеству долгих и счастливых лет правления, — сообщил переводчик, — и много наследников, дабы ваша славная династия могла продолжаться.

Джезаль растянул улыбку чуточку шире.

— Желаю приятного вечера!

Осприйский посол поклонился с театральной напыщенностью, живо обмахивая себе ноги гигантской шляпой с пестрым плюмажем. Затем, пятясь и не разгибаясь, он начал двигатсья в сторону двери. Каким-то чудесным образом ему удалось выйти в коридор, не опрокинувшись на спину, и огромные двери, украшенные золотыми листьями, плавно затворились.

Джезаль сорвал корону с головы и бросил ее на подушечку подле трона. Одной рукой он принялся растирать вспотевшую голову, другой — одернул вышитый воротник. Ничего не помогло. Голова по-прежнему кружилась, слабость не ушла, и было невыносимо душно.

Тем временем к нему приблизился Хофф, сама обходительность и внимание.

— Это был последний из послов, ваше величество. Завтра только встреча с дворянами Срединных земель. Им не терпится выразить свое почтение…

— Много почтения и никакого толка, я бы сказал.

Хофф до омерзения фальшиво рассмеялся.

— Ха-ха-ха, ваше величество. Они ждали аудиенции с рассвета, и мы бы не хотели обидеть их тем…

— К черту! — прошипел Джезаль, вскакивая с трона и дергая ногами в тщетной попытке отделить штанины от потного зада. Он через голову стянул с себя малиновый кушак и отбросил его в сторону, затем попытался стряхнуть с себя украшенный золотым шитьем сюртук, но одна манжета зацепилась за руку, и пришлось выворачивать чертов сюртук наизнанку.

— К черту! — Джезаль швырнул его на мраморный помост и чуть не растоптал. Хофф попятился с таким выражением на лице, будто обнаружил страшную плесень у себя в новом и прекрасном особняке. Все слуги, пажи и рыцари — герольды и телохранители — старательно изображали из себя слепые статуи. В дальнем темном углу стоял первый из магов. Его глаз видно не было, зато на лице камнем застыло мрачное выражение.

Джезаль зарделся, что твой проказливый школяр, пойманный на горячем, и прикрыл глаза ладонью.

— Ужасно тяжелый день выдался.

Он быстренько сбежал по ступеням и, понурив голову, направился к выходу из приемного покоя. Когда он шел по коридору, вслед ему раздался запоздалый и слегка неуместный взрыв фанфар. К несчастью — и столь же неуместно, — за Джезалем поспешил Байяз.

— Это недостойно, — заметил первый из магов. — Редкие вспышки гнева делают человека устрашающим, частые — глупым.

— Прошу прощения, — прорычал Джезаль, стиснув зубы. — Корона жмет и давит.

— Тяжелая ноша, но и огромная честь. Помнится, мы говорили, что вы постараетесь оправдать свое право на нее. — Маг выдержал многозначительную паузу. — Возможно, вам следует стараться лучше?

Джезаль потер виски.

— Мне просто надо побыть наедине с собой. Совсем недолго.

— Отдыхайте, сколько угодно, ваше величество, только не забывайте: завтра у нас дело, безотлагательное. Вельможи Срединных земель не станут ждать с поздравлениями, посему надеюсь увидеть вас на рассвете полным энергии и свежим.

— Да, да! — кинул через плечо Джезаль. — Полным сил и энергии.

Он вырвался в маленький дворик, окруженный с трех сторон тенистой колоннадой, и постоял некоторое время, наслаждаясь прохладой вечера. Встряхнулся, зажмурился и, запрокинув голову, сделал медленный глубокий вдох. Минута спокойствия. Кажется, после безумного дня в Круге лордов Джезаля отпускали одного лишь в сортир и спальню.

Он стал жертвой или скорее тем, кто нагрел руки на чудовищной ошибке других людей, принявших его за короля. Его, откровенно себялюбивого, безмозглого идиота, который в жизни не заглядывал в будущее дальше завтрашнего дня. Каждый раз, как к нему обращались «ваше величество», он переживал пуще прежнего и с каждой минутой все сильнее удивлялся, что обман до сих пор не раскрыт.

Выйдя на аккуратную лужайку, Джезаль хотел было издать полный жалости к себе, любимому, вздох, но вовремя остановился, заметив у двери напротив рыцаря-телохранителя. Тот стоял так неподвижно, что его поначалу и не было видно. Джезаль еле слышно выругался. Неужто и пяти минут не дадут побыть в одиночестве? Нахмурившись, он подошел ближе. Рыцарь казался знакомым: крупная фигура, лысый череп и практически отсутствующая шея…

— Бремер дан Горст!

— Ваше величество, — отозвался Горст, грохнув кулаком по нагрудной пластине.

— Как я рад тебя видеть! — Этого быка Джезаль невзлюбил с первого взгляда и, побегав от него по фехтовальному кругу, своего мнения не изменил. Сейчас, однако, вид знакомого лица стал для него глотком воды в пустыне. Джезаль сам не заметил, как крепко пожал руку Горсту, словно старинному другу.

— Это слишком большая честь для меня, ваше величество, — произнес Горст.

— Умоляю, не зови меня так! Как ты попал в королевский дворец? Я думал, ты служишь в страже лорда Брока.

— Должность была не по мне, — ответил Горст своим необычно высоким голосом. — К счастью, несколько месяцев назад освободилось место в рядах рыцарей-телохранителей, ваше ве…

В голову Джезалю пришла одна идея. Он огляделся и никого не заметил: в саду было тихо, как на кладбище, аркада напоминала коридор крипты.

— Бремер… могу я называть тебя так?

— Полагаю, мой король вправе называть меня как ему угодно.

— Тогда… можно попросить тебя об услуге?

Горст удивленно моргнул.

— Только скажите, ваше величество.

Услышав, как открылась дверь, Джезаль резко обернулся. Из тени под колоннаду, мягко поскрипывая доспехами, вышел Горст. За ним — фигура в плаще с капюшоном. Стоило ей откинуть капюшон, как в сердце Джезаля проснулась былая страсть. В лучике света из окна он видел правильный изгиб скул, уголок рта, нос, блестящие глаза.