— Попробуй еще раз заговорить с моей подругой в таком тоне и будешь, засранец задроченный, свои зубы из моих кулаков выковыривать!

Танни скосил глаза на мощный, покрытый шрамами кулак, и одна из его бровей медленно, очень медленно, поползла вверх.

— Мадам, я солдат. Драки я люблю меньше всего на свете.

Форест прочистил горло, в котором гулко клокотала мокрота, и немного неуверенно поднялся на ноги.

— Дамы, со всем почтением вынужден предложить закончить вечеринку. У нас завтра ранний подъем. Знаете ли, возвращаемся в Срединные земли, потерпев поражение. — Он толкнул Йолка локтем, и тощий коротышка открыл глаза.

— Встаю! — выкрикнул он, глядя вокруг безумными глазами. — Встаю! — И он упал со стула на четвереньки и принялся блевать на пол.

Танни уже пересыпал свой выигрыш в потрепанную шапку. Форест подхватил Йолка за ремень и поволок по полу, а тот брыкался, безуспешно пытаясь встать.

— Был рад знакомству, — сказал Танни, начиная пятиться к двери через лужу рвоты, в которую чуть не упал, споткнувшись о храпевшего в ней. — Прям полны штаны радости.

— Встретимся на поле битвы! — выкрикнула Джавра.

Танни подмигнул и описал пальцем кольцо в воздухе.

— Лучше где-нибудь поблизости! — И он исчез в дымном мраке.

— Шеведайя, ты, как всегда, испортила мне все развлечение. — Джавра разжала пальцы. На пол выпали несколько смятых карт. Еще пара прилипла к ладони, и ей пришлось встряхнуть рукой, чтобы избавиться от них. — Полагаю, ты обалденно довольна собой.

— Ты, как всегда, сама испортила себе все развлечение, а мне, если тебе интересно, до довольства собой далеко, как до неба. — Она опустилась на стул Йолка. — Джавра, никто не станет мне помогать. Каркольф они не доверяют. И боятся, что Хоральд с ними расправится.

Джавра снова фыркнула и снова была вынуждена размазать вытекшую из разбитого носа соплю разбитыми костяшками пальцев.

— К Великому уравнителю у меня, как ты знаешь, отношение сложное, но если ты думаешь, что я доверяю этой склизкой змее хоть намного больше, чем чуме…

— Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу воспринимать мир с ее точки зрения. А ты?

— Трудно иметь одну точку зрения с человеком, который на целый фут ниже тебя. Она выглядит как змея, движется, как змея, думает, как змея. Шеведайя, она замечает твое приближение — она всегда все замечает и думает: «А вот и обед». И несмотря на все лихо, которое тебе пришлось хлебнуть по ее милости, стоило ей разок повертеть перед тобой своей круглой попкой, как ты снова оказалась у нее ни крючке. Ведь, если память мне не изменяет, именно она потопила твой корабль.

— На этот раз все по-другому, — пробормотала Шев, не понимая, почему ей так больно: из-за того, что эти слова ошибочны, или из-за того, что все это правда.

— Ничего не бывает по-другому. Ничего и никогда. И неужели ты, такая умная женщина, этого не видишь?

— Да вижу я все, вижу! — сорвалась Шев и стукнула по столу так, что бутылки зазвенели. — Только мне больше ни до чего этого нет дела! Я должна повернуть все в свою пользу. Я должна… должна сделать хоть что-нибудь, пока не будет слишком поздно! — Ее глаза обжигали подступающие слезы, ее голос дошел до визга и срывался, но она не могла остановиться. — Джавра, я не в силах больше бегать! Набегалась. Я устала, и мне нужна твоя помощь. Помоги мне.

Несколько долгих мгновений Джавра смотрела на нее. Потом рывком поднялась на ноги, опрокинув стол. Все его содержимое, состоявшее из стаканов, бутылок, трубок, раскатилось, рассыпалось, разбилось на полу, покрытом толстым слоем грязи.

— Клянусь дыркой Богини, Шеведайя, ты же знаешь, что тебе достаточно попросить! — Она больно ткнула Шев негнущимся пальцем в левую грудь. — Мой меч — твой меч, так было и всегда будет. — Тут она удивленно сдвинула брови и принялась тревожно озираться по сторонам. — И где же мой меч?

Шев вздохнула и носком башмака вытолкнула меч из-под стула, с которого Джавра только что встала.

В этой самой тихой части порта было темно. Море хлюпало и чавкало по замшелым камням мола, перекошенным опорам причалов и осклизлым бортам пришвартованных кораблей. Отражения немногочисленных фонарей, факелов и свеч, которые все еще горели здесь, плясали и разбивались в неугомонной воде.

Налетевший порывом ветерок зашелестел обрывками бумаги на стене пакгауза. Билль о праздновании коронации юного короля Джаппо был наклеен поверх билля о праздновании победы при Сладких Соснах, наклеенного поверх билля, извещавшего о вторжении войск Союза, наклеенного поверх билля о переходе власти к Монцкарро Муркатто, наклеенного поверх билля о смерти Монцкарро Муркатто, наклеенного поверх биллей, извещавших о победах и поражениях, правителях и врагах, давно уже стершихся из памяти людской. Возможно, строение и держалось-то лишь благодаря этой корке из старинных листовок и плакатов.

Шев хмуро всматривалась в другой берег залива. Там, вдали, тускло подмигивали лишь несколько огоньков.

— Карпов остров, — пробормотала Джавра и уперла руки в бедра, чуть не промахнувшись при этом — настолько она была пьяна.

Шев надула щеки.

— А на Карповом острове форт Бурройи.

— А в форте Бурройи — Хоральд Палец.

— А у Хоральда Пальца… — Шев недоговорила. Видит бог, она всей душой надеялась, что Каркольф еще жива.

— Раз уж мы здесь, — проговорила Джавра, наклонившись к Шев (ту чуть не вырвало от вони застарелого перегара), — то давай, выкладывай свой план.

Как бы Шев хотелось располагать временем, чтобы дать Джавре протрезветь. Или хотя бы вымыться. Но времени на это не было.

— Спасти Каркольф. Убить Хоральда. И обязательно самим остаться живыми.

Последовала пауза, на протяжении которой Джавра откинула с лица сальные волосы и щелчком сбила что-то прилипшее к ним.

— Ты, думаю, согласишься, что здесь не хватает всяких там подробностей.

Шев окинула причал взглядом. Воровским взглядом, когда ты все видишь, а никто и не замечает, что ты смотришь.

— Когда нам прежде случалось соваться в зубы смерти, ты не жаловалась. Без планов, без оружия… и даже без одежды, причем не раз.

— К одежде у меня, как ты знаешь, неоднозначное отношение, а вот планы я всегда ненавидела.

— Тогда почему ты сейчас беспокоишься?

— Потому что я всегда знала, что у тебя будет хотя бы один.

— Добро пожаловать в мою жизнь, полную постоянных сомнений, тревог и иногда внезапного и непредсказуемого ужаса, Джавра. Надеюсь, визит доставит тебе удовольствие. — И она прошла по пустому волнолому и спустилась по лесенке на ближайший причал. Воровской походкой — и не шагая решительно, и не таясь настороженно. Походкой человека, которого любой другой, занятый своим скучным рутинным делом, просто выкинет из головы. Походкой, которая не заставит удивленно вскидывать брови, не вызывает никакой тревоги.

Хороший вор проходит незримым. По-настоящему великому достаточно оставаться незаметным.

Она остановилась около подходящей лодки, убедилась в том, что в ней лежат весла, вздрогнула от грохота, обернулась и увидела, что Джавра вперлась прямо в сети, развешанные на сушилках, запуталась в них и изо всех сил пытается удержать падающие подпорки. В конце концов ей это удалось, она взглянула на Шев, пожала плечами и зашагала к ней по причалу, являя собой самую подозрительную личность женского пола из всех, когда-либо существовавших на свете.

— Ты погромче можешь? — прошипела Шев.

— Конечно, могу, — ответила Джавра, поворачиваясь к сетям, — показать?

— Нет, нет, я тебе верю. — Шев не без усилия направила ее к лодке, сняла с плеча сумку, положила на дно и следом забралась сама. Ее движения были совершенно не слышны за плеском волн.

— Ты что, просто угонишь ее?

— Вору свойственно, — пробормотала Шев, не шевеля губами, — свободно пользоваться не принадлежащим ему имуществом. Это, в общем-то, необходимое условие профессии.

— Принципы-то я понимаю, но ведь это средство пропитания для какого-то бедолаги. Может быть, целой семьи достопочтенных, трудолюбивых, живущих праведной жизнью бедолаг. Может быть, у него дюжина маленьких плаксивых ребятишек.