И выйти замуж за собственного брата.

Эта мысль вызывала у нее отвращение. Но едва ли большее, чем то, которое она теперь испытывала ко всему вокруг. Он был потерян для нее навсегда, и та Савин, которой она была с ним, была потеряна навсегда, и она даже не могла рассказать ему причину. Как он, должно быть, презирает ее! Почти настолько же, насколько она презирала себя сама.

— Леди Савин?

К своему ужасу, она обнаружила, что прямо перед ней стоит король, с тем самым отстраненным, зачарованным выражением лица, которое у него всегда появлялось в ее присутствии.

— Ваше величество!

Савин, внезапно залившись краской, инстинктивно присела в реверансе. Краем глаза она заметила, что северянка неуклюже попыталась повторить ее движение, но поскольку на ней были штаны, жалкая попытка окончилась провалом.

— Я был так рад посетить ваше Солярное общество! — пробубнил король. Она едва могла слышать его слова из-за грохота крови в голове. — Меня очень впечатлили ваши с мастером Карнсбиком достижения. Такое усердие, такое новаторство, такой прогресс! Я ужасно горд, что у меня есть такие… подданные… как вы. Молодые дамы, указывающие нам путь в будущее, и так далее…

— Прошу меня извинить, — с трудом прошептала Савин и повернулась так резко, что едва не споткнулась. Она сделала пару нетвердых шагов, чувствуя, как подгибаются колени.

— Я Рикке, — услышала она позади радостный голос северянки. — Рифмуется с «крики».

— Конечно-конечно, дочка Ищейки! Вы знаете, он был хорошим другом моего хорошего друга Логена Девятипалого.

— Ха! «Нужно быть реалистом»!

— Вот именно!

— И, кстати, о реальностях — отец говорил, что нам обещали шесть мест в Открытом совете…

Савин подергала себя за корсет в тщетной попытке впустить под него немного воздуха. Она чувствовала себя погребенной заживо. Она уже была готова разбавить собравшиеся здесь сливки общества собственной блевотой.

Остановил ее лишь внезапный, отрезвляющий укол холодной ярости, мгновенно заморозивший чувство вины и страха и превративший ее в ледяную статую. Селеста дан Хайген! Эта пронырливая сука! Она находилась в каких-нибудь двадцати шагах и использовала все имеющиеся в ее арсенале средства, чтобы заарканить Лео дан Брока, обмахиваясь веером так, словно внутри нее пылал пожар.

Что она возомнила? Что может украдкой занять место Савин? Украсть у нее из-под носа ее канал, ее связи, ее прибыли? Конечно, это было в точности то самое, что сделала бы сама Савин, если бы находилась на ее незавидном месте — но это было лишь еще одной причиной, чтобы заставить ее заплатить. Волна ядовитого бешенства подхватила ее и понесла через зал.

Селеста увидела ее приближение и метнулась, чтобы ее перехватить.

— Леди Савин! Мы все так рады, что вы вернулись к нам целой и невредимой!

— Леди Селеста, вы настоящее сокровище.

— Только подумать, через что вы прошли! Это, должно быть, было ужасное испытание!

Желание укусить ее было почти непреодолимым, но Савин лишь пожала плечами:

— Я была там далеко не единственной, кто пострадал.

Селеста была хорошенькой, умной и богатой, но она слишком выпячивала вперед грудь и слишком много улыбалась. Если улыбаться все время, рано или поздно людей затошнит, как в ресторане, где подают только пирожные. Сделай свою улыбку редким угощением — и они будут из кожи вон лезть, лишь бы попробовать его еще раз. Савин позволила Броку увидеть краешек своей — лишь на мгновение, и то наполовину скрыв ее за веером.

— Я Лео, — представился он, с этим резким, грубым инглийским выговором.

— Ну разумеется! — отозвалась Савин.

— Леди Савин была в Вальбеке, — вставила Селеста.

Ее голос сочился ядом сплетни, словно за словом «Вальбек» скрывалась какая-то грязная тайна. Видимо, она надеялась этим намекнуть, что репутация Савин поставлена под сомнение. Однако в действительности это лишь придаст ей еще больше очарования, уж Савин-то об этом позаботится.

— Это верно, — проговорила она, отворачиваясь и закусив губу, словно охваченная ужасными воспоминаниями.

Брок моргнул:

— В смысле, во время восстания?

— Я как раз посещала фабрику, часть которой принадлежит… принадлежала мне… когда это все произошло.

Савин сделала долгую паузу, выжидая, прежде чем встретиться с Лео глазами. Словно она не собиралась рассказывать об этом кому попало, но от него не могла утаить правду о случившемся.

— Рабочие внезапно набросились на нас. Их было несколько сотен. Мне стыдно об этом говорить, но я заперлась от них в конторе управляющего. Оттуда я слышала, как они расправлялись с охранниками, а потом напали на моего партнера, совладельца предприятия.

Брок во все глаза глядел на нее, приоткрыв рот.

— Клянусь мертвыми…

Савин уловила восхитительное выражение сомнения на лице Селесты: до той начинало доходить, что ее банальная болтовня никаким образом не сможет состязаться с этим.

— К счастью, я отыскала неплотно пригнанную половицу. Все ногти обломала, пока ее вытаскивала. Мне пришлось проползти через машинный отсек, чтобы выбраться оттуда, пока они выбивали дверь конторы над моей головой.

Брок слушал как завороженный.

— Это очень храбрый поступок.

— В моем случае скорее удачливая трусость. Одного из охранников на моих глазах затянуло в шестерни. Его руку начисто оторвало от тела.

Селеста заахала и захлопала ресницами, пытаясь снова привлечь к себе внимание Брока, но все было тщетно. Бывает так, что приятная ложь помогает победить. Но отвратительная правда порой бьет гораздо сильнее. Савин продолжала говорить, неудержимо, беспощадно, представляя, что каждое слово — это пощечина, хлещущая Селесту по лицу:

— Я проползла через подпол здания к реке, и там мне удалось протиснуться между стеной и водяным колесом. Я отыскала грязную старую куртку, которую вынесло водой на берег, оделась нищенкой и бежала оттуда. В городе было… полное безумие. Повсюду бродили банды убийц. Пленных водили колоннами на расправу. Владельцев предприятий вешали на всем, что попадется. Хотела бы я сказать, что хоть кому-то помогла, но на самом деле я думала только о себе. А честно говоря, я вообще мало о чем могла думать.

— Еще бы! Это вполне понятно, — поддержал Брок.

— За мной погнались; мне пришлось убегать через трущобы. Через какие-то клоаки, где курильщики шелухи лежали на полу по двенадцать человек в комнате. Через вонючие свинарники. Потом двое бандитов все же загнали меня в угол в глухом переулке…

Она вспомнила этот момент. Вспомнила их лица. Теперь она сможет обратить этот ужас к своей выгоде. Даже Селеста была захвачена рассказом, она слушала, позабыв о веере в своей опустившейся руке.

— И что… произошло дальше? — тихо пробормотал Брок, словно страшась услышать ответ.

— При мне был меч. Декоративный, но… острый. — Савин позволила паузе затянуться надолго, почти до ощущения неловкости. Такой пустомеле, как Селеста, никогда не понять, что драматизм рассказа заключается не столько в словах, сколько в паузах между ними. — Я их убила. Обоих… наверное. Я даже не собиралась это делать, просто… вдруг… это произошло.

Савин набрала в грудь воздуха, и у нее перехватило горло. Она судорожно, прерывисто выдохнула.

— Они не оставили мне выбора, но… я до сих пор думаю об этом. Вспоминаю снова и снова.

— Вы сделали то, что было необходимо, — прошептал Брок.

— От этого не становится легче жить.

— Ну что ж, — вмешалась Селеста слегка надтреснутым голосом, — теперь вы снова с нами, и что касается меня, то…

— Как вам удалось оттуда выбраться? — спросил Брок, не слушая ее, словно они с Савин были тут одни.

— Я случайно натолкнулась на одних достойных людей, и они… взяли меня к себе. Благодаря им я смогла выжить, пока принц Орсо не освободил город.

Селеста дан Хайген наконец сумела понять, что потерпела поражение. С резким щелчком она вновь распахнула веер и уплыла прочь. Прохладное удовлетворение от одержанной победы, пожалуй, больше всего походило на удовольствие из того, что Савин чувствовала за последнее время. Может быть, она никогда не станет королевой Союза, но в бальной зале ее власть по-прежнему оставалась верховной.