— Вот-вот, — кивнул я, отходя к столу. — Кстати, это твой.

Вручив ей пластинку телефона, я дождался, пока жена его осмотрит со всех сторон. И только когда Дия подняла на меня взгляд, понял, что не учел самого важного.

— Киррэл, а как ты собираешься защищать связь от чернокнижников? — спросила жена, и для демонстрации сжала кулак над аппаратом.

Эфир мгновенно окружил телефон плотным кольцом, отрезая от станции, тут же загоревшейся ярким красным сигналом. Отпустив магическое поле, баронесса взглянула на коробку, но тревожное сияние никуда не делось. Правда, определить, какой именно из абонентов был под воздействием, возможности не предусматривалось.

— Понятно, — вздохнула она, внимательно отслеживая мою реакцию. — Что ж, за подарок — спасибо большое. Но его необходимо доработать. И, прости, ты так старался, а я…

Но я лишь рукой махнул.

— Даже не переживай, по правде говоря, я и сам хотел дать тебе поиграться с ними. Всегда полезно прислушаться к совету специалиста, — улыбнулся я в ответ. — Как насчет чая со сладкими булочками?

Неделя!

Семь дней у меня ушло на то, чтобы найти способ экранировать мобильную сеть от вмешательства извне. В какой-то момент мне уже начало казаться, что решения не существует, хотелось махнуть на все рукой и оставить как есть. Но потом я вспоминал, кто будет на стороне моего врага, и приходилось усмирять ярость демона Злобы и браться за дело вновь.

Но, наконец, все было готово, телефоны обновлены, станция доработана. Теперь можно было с уверенностью сказать, что никакой ушлый чернокнижник не вторгнется в связь и не отрежет аппараты от станции.

Один мобильник ушел Алексу, и теперь связь с Густавом у них поддерживалась постоянно. Еще по одному аппарату я думал отправить старостам, но после обсуждения с капитаном временно отложил идею в стол — слишком рано выпускать военную разработку на гражданский рынок.

Сидя в столовой, я помешивал ложкой в чашке и, подперев подбородок, читал ответное письмо Блэкланда. Алан искренне благодарил за добытые мной сведения и аккуратно наводил справки, нельзя ли присоединиться к ассоциации.

Стоило поставить этот вопрос на голосование. В конце концов, деньги Блэкландов могли бы нам пригодиться. Заммен выслал документы, и я уже посмотрел их. Как и обещал Томаш, все бумаги были в порядке. Можно хоть прямо сейчас ехать в шахты на добычу угля. Но спешить с этим я не собирался.

Что я вообще знаю о горном деле? Как и все, пожалуй, ничего толкового. В голову приходили только вагонетки, рельсы, каски и почему-то канарейки. Но как в этом замешаны птицы, не вспоминалось.

Еще раз просмотрев письмо Алана, я свернул бумагу и отложил в сторону. Судьба Петера Зальца отныне в руках Блэкландов, и мне нет повода о нем беспокоиться. Вряд ли Томаш спросит нас, кого назначить новым графом, если Алан пустит информацию по официальным каналам, так что повлиять на ситуацию я никак уже не мог.

К благодарственному письму прилагалась аккуратная деревянная шкатулка. Барон Черноземья счел нужным подкрепить мою лояльность вполне осязаемой наградой.

Откинув крышку, я заглянул внутрь и усмехнулся.

На бархатной подушке лежало колье с гроздью крупных изумрудов. Никакой магии в украшение не вложено, но это правильно — я и сам артефактор, и предлагать мне чужое изделие со стороны барона выглядело бы завуалированным оскорблением моим навыкам. Все же между двумя аристократами немного иные правила общения, чем между магами. Повертев колье в руках, я улыбнулся еще шире — на центральном камне, самом крупном, нанесена гравировка с гербом Чернотопья.

Да уж, расчет Алана правильный. Подарок не для меня, а для моей супруги. Если бы барон отправил мне какой-нибудь перстень, это одно дело. Но он дарит колье моей жене, да еще и украшенное моим гербом. Отказаться от такого подарка — отказать собственной супруге в безделушке, которой она достойна.

Продолжая улыбаться, я уложил колье обратно и расправил его на ткани. Потом презентую Дие, она порадуется. А то в нашей глухомани для нее ничего подобного давно не происходило, не брать же в расчет приезд аристократов для создания ассоциации — это было сугубо деловое мероприятие.

На миг задумавшись об этом, я вытащил из кармана свой телефон и выбрал нужного абонента. Ответ пришел не сразу, заставив меня вспомнить непреложную истину — телефон женам нужен не для того, чтобы им пользоваться, а для того, чтобы он лежал в сумке.

Вздохнув, я сбросил вызов и поднялся на ноги. Прихватив шкатулку, покинул столовую и, бодро преодолев лестницу, толкнул дверь спальни.

Дия спала, а телефон лежал на прикроватной тумбочке. Мигающая цифра на примитивном дисплее была хозяйкой проигнорирована, как и шум от вибрации. Ну что ж, не буду мешать.

Оставив подарок на тумбочке, я быстро набросал записку и уложил ее поверх подарка. Как проснется, все обдумает и выскажет свое мнение. А мне пока что есть чем заняться и помимо устроения балов и приемов.

Королевский дворец Катценауге.

Максимус опустился на трон своих предков и, прикрыв глаза, сосредоточился. Хиба до сих пор не отвечал, ему не хватало сил, чтобы пробудиться.

Туман вокруг столицы почти весь рассосался. Поглощение, которым пользовался Максимус, справилось с этой, казалось бы, вечной угрозой играючи. Но самому главе культа с этого перепадали крохи, все забирал себе жадный до силы бог.

Максимус больше не чувствовал ни голода, ни жажды. Сила поддерживала его тело, извращенное вмешательством Хибы. Однако…

Договор исполнен, Максимус получил свое, Эсхил — свое. Но теперь, когда в руках потомка империи оказалось само существование божества, в голову пришла новая мысль — а так ли нужно выпускать паразита в Эделлон?

Новые возможности, конечно, тоже прилагались. Но осознавая количество магии, требующееся для их оплаты, далеко не самый слабый чародей приходил в трепет. Мощь, способная уничтожить страну, едва достаточна, чтобы утолить легкий голод Хибы.

Нет, Максимус и раньше не обольщался. Его культ издавна знал — аппетиты Хибы нельзя насытить, ему всегда мало. Крови, плоти, магии — мало. Но только сейчас, подселив Эсхила в свое тело, Максимус осознавал, что имеет дело с бездной в самом буквальном смысле. У Хибы просто не бывает насыщения. Он способен пожрать всю магию мира, и ему не хватит этого, чтобы унять чувство вечного голода.

Так стоит ли вообще стараться его накормить?

Сейчас Максимус сомневался, что древний чародей вообще имеет право называться богом. Теперь, нося его в себе, глава культа уже не видел в этом сбросившем человечность разуме ни божественного, ни, собственно, разумного. Что бы ни сделал с собой Эсхил Бар, результат оказался совсем не тем, на что рассчитывал сам маг, устроивший катаклизм.

От личности не осталось следа, только жажда. Неудержимая, ненасытная. Если есть Мархана, сама по себе являющаяся магией, то Хиба был полным ее антиподом, она дарила существование, а он его отнимал. Если Мархана была некой материей, Хиба — ее отсутствием. Поглощенный с помощью нового дара Максимуса эфир просто переставал существовать. Он не изменялся, лишь бесследно исчезал.

Ту силу, что доставалась самому наследнику империи, конечно, можно было использовать как и обычные чары, но суть в том, что все, что пожирал Хиба, уходило из Эделлона, и этого уже не вернуть.

Способность пожирателя магии — это дорога в мир, лишенный волшебства. Если не остановиться, через несколько десятков лет эфир просто перестанет быть. Да, вместе с ним умрет и Мархана, но также перестанут работать артефакты, исчезнут заклинания, а сами чародеи вымрут — ведь само их существование напрямую связано с эфиром, и его отсутствие все равно что отсутствие воздуха для неодаренных.

Подперев кулаком подбородок, Максимус думал. Время для принятия решения у него имелось в избытке, и потому он не спешил, то и дело поворачивая свои новые возможности под разными углами.