— Это я. Полагаю, брат Курт? — продолжая улыбаться, я указал рукой на свободную лавку, мы-то с Салэм сидели рядом. — Раздели с нами трапезу, брат, наверняка проголодался, пока добирался сюда аж из самой столицы.

Священник взял себя в руки и склонил голову, молча благодаря за оказанную честь. Все-таки не каждый день представителей религии пускают за хозяйский стол.

Церковь местная хоть и существовала, как единая организация, но на деле в каждом королевстве была своя. Сложилось так далеко не сразу, но монархи достаточно быстро рассорили иерархов, то и дело отдавая своим то землю, то привилегии. В общем, местечковые патриархи, которые также звались «братья», но носили совсем другую одежду, отличную от простых служителей Райога, сперва обособились, привязавшись к кормящей руке, а потом и вовсе стали своего рода спутниками власти, играя роль духовных наставников, действующих в интересах правящей династии.

Естественно, тот же брат Карл был представителем низшего звена организации и на место личного духовника барона рассчитывать не мог. Видимо, это и стало причиной, почему священник так усиленно отгораживался от мирских проблем простолюдинов, громко и уверенно рассказывая о Райоге и том посмертии, которое ждет достойных людей.

Как следует из вышесказанного, очень быстро возникла ситуация, когда нейтральные кланы и оппозиция воспротивились возвышению клириков. А потому в большинстве земель участь священников стала незавидна — их не прогоняли, однако и помощи особой не оказывали.

Так что само мое предложение разделить со мной трапезу — это действительно проявление высшего благоволения.

— Принесите брату Курту приборы, — отдал распоряжение я, и слуга, приведший гостя к беседке, поклонившись, побежал исполнять поручение. — Вина, брат Курт?

Мужик едва заметно качнул головой, и я предложил кваса. Тут он отказываться не стал, но притрагиваться к кувшину не спешил.

Через минуту в беседку вошла кухонная работница и, поклонившись мне, быстро расставила перед священником тарелку, ложку и кубок. Забрав опустошенную нами с Салэм посуду, она молча удалилась. Однако ушла недалеко, остановилась у столика, загруженного блюдами и кубками, как раз на тот случай, если мне что-то понадобится.

— Угощайся, брат Курт, — усмехнулся я и взялся за кувшин с квасом.

По мере того как я наполнял кубок священника, его лицо вновь выдало нечто похожее на удивление, но клирик быстро взял себя в руки.

Салэм наблюдала за ним с легкой улыбкой, поглаживая пальцем края своего кубка. Взгляд искоренительницы не отрывался от лица гостя, но она сохраняла молчание, позволяя мне действовать самостоятельно.

— К нам редко заглядывают путешественники, — заговорил я, медленно роняя слова. — А потому ты должен понимать, брат, я очень удивлен твоим визитом. Чернотопье бедный край, что здесь заинтересовало служителя Райога?

Курт не стал ходить вокруг да около. Продемонстрированное расположение значило очень многое, и даже присутствие при разговоре члена Аркейна не помеха — она как раз должна быть на его стороне в случае необходимости.

— Брат Томаш получил от ордена сообщение, — он бросил взгляд на Салэм, — что вы столкнулись в бою с кем-то из наших братьев, ваша милость. И меня послали сюда, чтобы я объяснил, что истинные служители Райога не имеют к тому человеку никакого отношения.

Я кивнул, принимая ответ.

— Также мне стало известно, что именно благодаря вам часть жителей той деревни была спасена, ваша милость. И я уполномочен передать вам благодарность.

Он сунул руку за складку рясы, и я с удивлением понял, что она не такая, какую носят клирики на Земле. Эта роба имела хитрые застежки, которые незаметны глазу.

На свет появился небольшой тубус, и брат Курт вручил его мне.

Сломав печать со знаком Райога — два ангельских крыла, обрамляющих пустой круг, я вытряхнул несколько листов.

Первый оказался документальным подтверждением, что я действительно являюсь сыном барона Шварцмаркта. Видимо, Карл о работе не забыл и передал выше по инстанции, что я тот, за кого себя выдаю. Казалось бы, зачем мне этот листок, но по опыту своей прошлой жизни я хорошо знал — чем больше у тебя доказательств, тем надежнее твоя позиция.

Теперь же у меня есть бумага от короля, от ордена и от клириков. Собственно, круче и быть не может. Теперь любой, кто заявит себя «настоящим» Киррэлом, вынужден будет утереться.

Второй лист оказался куда интереснее.

«Ваша милость, Киррэл «Чертополох».

Уведомляю вас о том, что произошедший с вами инцидент не имеет ничего общего с истинными служителями Райога. Более того, это непростительное оскорбление, и я обещаю вам, что мы обязательно найдем тех, кто посмел очернять благословенное имя наших братьев.

Также я лично благодарю вас от имени всех своих братьев за оказанную помощь жителям пострадавшей в ходе сражения с самозванцем деревни. Знайте, что братья не забудут о вашем достойном поступке, и Райог не забудет. Поступайте столь же благородно и впредь, и ваше посмертие обязательно будет лучше.

Помимо этого, вы всегда сможете найти любую посильную помощь в лице наших братьев. Я наслышан, что вы приглашены в академию Крэланда, ваша милость. Брат Осий, служащий в ней, уже уведомлен и ожидает вас в любой момент. Вы всегда сможете обратиться к нему с любой просьбой.

Если же ваш путь приведет вас в столицу, вы можете рассчитывать на мою поддержку в ваших начинаниях.

Брат Томаш, милостью Райога исполняющий обязанности старшего брата»

Печать и подпись занимали оставшееся на бумаге пустое пространство, как специально, чтобы никто не додумался вписать что-нибудь лишнее.

Однако письмецо-то непростое!

Начать хотя бы с обращения. Брат Томаш недвусмысленно намекал, что обращается к магу, а не к барону. Иначе назвал бы по фамилии отца — Киррэлом Шварцмарктом.

Дальше — обещание поддержки и помощи. В комплекте с обращением это можно рассматривать как прямое приглашение в ряды братьев, если возникнет такая необходимость. А еще — предложение дальнейшего сотрудничества. Очевидно, если я стану распространяться, что священники Райога устраивают массовые казни, ничего хорошего братья не получат. Но если правильно настроить мальчишку, который сильно поднялся, оседлав волну успеха, можно получить верного союзника, наделенного неплохими шансами сражаться с упомянутыми «самозванцами».

— Спасибо, что доставил послание, брат Курт, — кивнул я, убирая бумаги обратно в тубус. — Полагаю, я могу при необходимости передать ответ через тебя?

— Разумеется, ваша милость, — ответил тот.

Все то время, что я читал присланные документы, клирик не отрывался от процесса насыщения. И ел он при этом аккуратно, но быстро. Чувствовалась в нем привычка питаться на ходу, либо в кратчайшие сроки. Судя по лицу, брат Курт большую часть жизни чаще разил врагов оружием, чем добрым словом.

— Хорошо, если я решу, что мне требуется что-то сказать брату Томашу, я тебе сообщу, — кивнул я, подхватывая свою ложку. — Думаю, тебе следует задержаться в Чернотопье?

— Если не погоните, ваша милость, — смиренно склонил голову гость.

— Не погоню. В поместье я тебя, конечно, не поселю, — заговорил я, бросив взгляд на мнущегося возле служанки Густава.

Стражник явно имел ко мне какое-то дело, но не спешил подходить, значит, ничего срочного. О том, как я не люблю, когда меня прерывают за обедом, ходили страшные слухи. А Ченгер, периодически рассказывающий обо мне байки своим девкам, которых менял каждую ночь, еще больше усугублял ситуацию.

Видел ли я в этом проблему? Нет, конечно. Демон работал на мой имидж, создавая образ этакого чародея, который занимается хоть и не всегда понятными, но полезными для Чернотопья делами. И потому отрывать его просто опасно — маг же, к ним вообще подходить не вовремя чревато ужасными последствиями.

Те, кто узнал меня достаточно близко, как тот же Густав, например, в лицо мне этого не говорили, само собой, но слухам тоже верили. Не так чтобы действительно бояться, но все же сторонясь тогда, когда моего слова не требовалось.