Войска Империи так и не пришли всерьез на дьявольские земли — уничтожившие Тарота исчезли так же, как и появились: незаметно. Однако соседи, почуяв слабину, подняли головы и сделали за драконидов их работу. Поголовье оставшихся дьяволов сократилось еще больше. Конечно, и нападавшие несли потери, однако у них имелось серьезное преимущество: высокая рождаемость.

Все эти события заняли не одно столетие. В итоге, когда имперцы дотянулись до дьяволов, они обнаружили, что от некогда мощного народа осталась горстка с трудом выживающих отщепенцев. То, что не было разрушено, окончательно разломали, оставив дьяволов обитать на руинах.

Закрыв книгу, я потер переносицу. Внутренние распри погубили мой народ. Я нисколько не сомневаюсь, что именно ушедшие в Империю дьяволы сдали своих оставшихся собратьев новым хозяевам. Конечно, может быть, это и не так, но уж слишком совпадает маршрут прорыва. Имперцы шли напрямую, по дороге уничтожая обломки цивилизации других народов, но…

Ни один из изначальных народов не был вырезан драконидами. Как я и предполагал, Империя оставляла диких на расплод, однако собственные соседи добивали ослабленных вторжением ради новых земель, престижа и всего подобного.

Разделяй и властвуй. После Прибытия в мир Колыбели все, что требовалось от драконидов — регулировать численность изначальных народов и не давать им объединяться в союзы. И со своей задачей Империя справилась на ура. До сих пор Великие Походы оканчивались неудачами, их разбивала регулярная армия, стоящая в Пограничье.

Закончив чтение, я отложил книгу в сторону. Ирел прав, мой домен должен это прочесть, чтобы знать: все дьяволы, не вставшие под мою руку, опасные враги, уже не раз предавшие собственный народ. А потому они должны быть уничтожены.

Улыбка сама собой возникла на моем лице. Ай да Ирел, ай да сукин сын! Как ловко он манипулирует! Ведь зачем, строго говоря, история самого наместника приведена? Потому что она дает эмоциональную привязку. Факты всего лишь описывают окружение, но история одного дьявола написана так, чтобы любой прочитавший проникся и поверил.

С учетом того, насколько Ирел опытен и мудр, он не мог сделать этого случайно. Со времен Тарота не было явного лидера, который бы объединил оставшихся под своей рукой. И вместо того, чтобы грызться за его трон, тогда еще молодой Ирел решил сыграть хитрее. Зачем рисковать собой, если можно все устроить так, как тебе удобно? Все, что требовалось наместнику Зестолгоя — ждать шанса.

Он не ушел с другими, и кого-либо, кто может опровергнуть его слова, просто нет. Как единственный свидетель старик способен разыграть карту последнего носителя знаний. И диктовать свою волю, не напрямую, а вот такими осторожными шагами. Пара слов здесь, несколько слезливых историй там… Несколько лет кропотливой обработки — и вот уже весь домен ненавидит ушедших лютой ненавистью. А с Героем Асмодея в своих руках можно добиться очень многого.

Ратар знал, что я приду, но жрец был гораздо моложе Ирела. Следовательно, о моем будущем появлении знал и старик, по сути, для этого нужно было лишь задать прямой вопрос. Лерро, жрец ликанов, например, с самого начала знал: у волков Героя не будет.

Подытоживая: дневник можно показать членам домена. Но предварительно нужно изъять воспоминания, оставив лишь хронику событий. О том, чтобы наказать Ирела за попытку манипуляции, речи не идет, однако в уме нужно сохранить этот момент. Наместник может меня подставить, и теперь стоит об этом помнить.

Само собой, также мне потребуется замена, кто-то, кто займет место Ирела, когда старик в конце концов отбросит копыта. Разумеется, это произойдет далеко не сразу — наверняка Ирел подстраховался каким-то образом от внезапных санкций, да и я сам не вижу причины убивать его. Но старость есть старость…

Улыбнувшись еще раз, я встал с трона и, бросив книгу на полку, направился к дверям. Миры за ними не ждут моего появления, и как завоевывать их, пока не представляю. Это здесь меня ждали, в меня верили и на меня надеялись, но что делать, если о тебе там никто не слышал и не представлял, нахрен ты им можешь понадобиться?

Конечно, Асмодей тоже вряд ли физически спускался в эту Колыбель, и сумел замутить собственного полукровку. Должен ли я поступать таким же образом? Ведь куда проще иметь какой-то плацдарм, прежде чем начинать покорение.

Коснувшись ладонью первой двери, я прислушался к ощущениям. Ничего и никого, как и ожидалось.

— Ничего, я до вас еще доберусь, — посмеиваясь, я вернулся в основную пещеру и, потрепав арханаха по голове, вышел обратно в Зестолгой.

Я вошел в комнату Койрэнара. Дежурный орк взялся за рукоять короткого топора, демонстрируя готовность порубить запертого в богатых покоях человека, но я не собирался убивать его. Куда полезнее будет заставить поступить так настоящего главу клана Стеллер.

Парень явно не мог успокоиться после моего визита — его взвинченный взгляд выдавал запредельное волнение. Руки предателя тряслись, он суетливо шагал из угла в угол, но при моем появлении застыл.

— Ты готов?

— Готов, — взяв себя в руки, все же кивнул он.

— Тогда поехали.

Свинцовое море.

Корабль стремительно несся по волнам, презрев черные тучи, уже стягивающиеся в узкое горло воронки посреди неба. Поднятые магией трупы никак не реагировали на непогоду, лишь крепче вцеплялись подгнившими руками, когда очередной порыв ветра бросался на них сильнее обычного.

Сидящие на лавках мертвецы, прикованные к палубе, чтобы не смыло волной, вращали длинные весла, понукая судно двигаться вперед. Однако их потуги мало что могли сделать с разбушевавшейся стихией.

Некромант, запахнутый в теплый плащ, глядел на происходящее. Трупы, приготовленные из команды согласившихся отплыть в тревожное время матросов, справлялись со своей задачей, однако… Совсем скоро не останется еды и воды для единственного живого на палубе.

Корн бросил взгляд за борт. Пенящиеся волны, напоминающие желудочный сок, казалось, готовились поглотить Героя Талы, но молодой маг крепко привязался к борту, и потому ни одной волне еще не удалось смыть его в пучину.

Послушная команда судна выполняла привычные действия, и Корн мог с уверенностью сказать, что разобралась в устройстве, просто наблюдая за немертвыми матросами. Но это ничего не значило — прямо сейчас оставалось лишь молиться Тале, чтобы жизнь избранного ею Героя не оборвалась так бесславно.

— Проклятье, — выдохнул он, когда в черном небе вспыхнула первая молния.

Сияние, похожее на толстое белое дерево, ударило в мачту корабля. Мертвяк, сидевший там, мгновенно обратился в прах, а безвольно висящие паруса занялись огнем.

Словно в насмешку над Героем, еще недавно считавшим себя одним из сильнейших в мире, простой шторм разбивал судно о волны, изредка лениво выкашивая членов экипажа. Будто проверял, скольких нужно утопить, чтобы корабль перестал сопротивляться слепой стихии и сдался.

Новая вспышка сверкнула перед глазами, выжигая на сетчатке некроманта жестокие картины, сменяющие друг друга так медленно, что Корн мог рассмотреть любую деталь. Вот раскололась мачта, от нее устремляются ветви молнии, одного за другим поражая гребцов. Вот лопается палуба, расходясь, будто огромная пасть. Вокруг радостно вздымаются черные волны, а навстречу летит бездонная чернота.

— Да будет так, — выпрямившись, Корн поднял голову, глядя в надвигающуюся бездну.

Как только обломки судна скрылись под толщей воды, буря утихла столь быстро, будто и не было ничего. Лишь пара досок, плавающих на ленивых волнах, напоминали о произошедшем.

Сознание вернулось к Корну рывком. Некромант не раскрывал глаз, но это больше не требовалось — живой скелет не имеет ни век, ни глазных яблок. Подняв костяную руку к лицу, Герой Талы тихо посмеялся.

Тот факт, что мертвец сидел глубоко на дне моря, нисколько не мешал ему видеть. Зеленый свет, исходивший изнутри черепа, выхватывал из беспросветной мглы очертания предметов.