Но Бетод сам знал, что произошло. Ведь все это происходило на его глазах. Он действительно указал путь, и это было именно так, как сказал Девятипалый. Тот охотно стал его попутчиком. Отмахивался от всех наград и улыбался. Он, Бетод, создал чудовище, и теперь ему надлежит исправить положение. По крайней мере, попытаться. Для всеобщего блага. Ради блага Логена. Ради своего собственного блага.

Он заговорил мягко, спокойно, понизив голос. Он не нападал, но и не отступал. Он стоял как скала.

— Конечно, он твой пленник. А чей еще-то? Тебе и решать. Больше некому. Но я прошу тебя, Логен. Как твой вождь. Как твой друг. Знаешь, что говорил мой отец?

Теперь Логен моргал и хмурился, как злой мальчишка. И как злой мальчишка, не смог преодолеть любопытства.

— И что же он говорил?

И Бетод попытался вложить в слова всю свою убежденность. Как это делал его отец, и каждое слово у него оказывалось весомым, будто гора.

— Прежде чем вернуть человека в грязь, подумай, не больше ли пользы он принесет тебе живым. Некоторые ломают все, что попадается им на глаза, только потому, что могут это сделать. Глупцы, они не понимают, что ничего так не показывает силу, как милосердие.

Девятипалый помрачнел.

— Ты назвал меня глупцом?

Глядя в черные провалы глаз, где лишь в уголках можно было рассмотреть слабое отражение его лица, Бетод ответил:

— Докажи, что это не так.

Они смотрели друг на друга, казалось, целую вечность, стоя настолько близко, что Бетод чувствовал на лице дыхание Девятипалого. Он не знал, что сейчас произойдет. Не знал, согласится ли Девятипалый. Не знал, не убьет ли тот его сейчас на этом самом месте. Ничего не знал.

А потом, будто внезапно отпустили согнутый стальной лист, лицо Логена расплылось в ухмылке.

— Ты прав. Конечно, прав. Я просто шутил. — И он хлопнул Бетода по спине тыльной стороной ладони.

Бетод не мог сообразить, было ли ему хоть когда-нибудь так невесело, как в то время, которое провел здесь.

— Мир — вот что нам сейчас нужнее всего. — Логен, весь воплощение благодушия, порывисто шагнул к столу и налил себе еще вина, расплескав немного себе под ноги и совершенно не заметив этого. — В смысле что мне толку от трупа этого ублюдка, так ведь? Какая польза от него мертвого? Это ж просто мясо. Просто грязь. Отдай его Гремучей Шее. Отправь его к папочке. Со всех сторон лучше будет. Покончим с этим делом — и домой. Выращивать каких-нибудь ср…ых свиней и заготавливать их г…но. Он твой.

— Слава мертвым, — пробормотал Бетод, которому мешало говорить отчаянно бьющееся сердце. — Ты сделал верный выбор. Можешь мне поверить. — Он медленно вздохнул и направился на подгибающихся ногах к завешенному выходу из палатки. Но, не дойдя до него, остановился и повернулся обратно.

Его отец часто повторял, что мужчина обязан платить по своим счетам.

— Благодарю тебя, Логен, — сказал он. — Искренне благодарю. Без тебя я не стал бы тем, кем стал. Это я точно знаю.

Логен расхохотался.

— Так ведь для того и нужны друзья, верно? — И он улыбнулся теперь уже той простой, непринужденной улыбкой, как когда-то — улыбкой человека, у которого никогда не было никаких дурных намерений, — и свежий шрам на щеке растянулся, и из-под стежков просочилась кровь. — Куда девка-то делась?

Снаружи ярко светило солнце, и Бетод, закрыв глаза, вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться, и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.

Он справился. Он уже чувствовал вкус.

Свободы.

Мира.

Жнецы на полях, люди строят, а не разрушают, лес расчищают для прокладки великой дороги, и нация восстает из праха и пепла. Нация, существование которой оправдает все принесенные жертвы…

И ради этого ему нужно лишь убедить человека, который ненавидит его превыше всякой меры, посмотреть на мир с его точки зрения. Он еще раз вздохнул и надул щеки.

— Ну что, согласился он отдать сына Гремучей Шеи? — спросил Зобатый, отвлекшийся от обгрызания мяса около ногтя большого пальца, чтобы выплюнуть откушенное.

— Согласился.

Ищейка закрыл глаза и тоже выдохнул с явным облегчением.

— Слава мертвым. Я пытался убедить его. Очень пытался, но…

— В последнее время с ним не так-то легко разговаривать.

— Да, это точно.

— Главное, удержи его здесь, пока Гремучая Шея не уедет, — сказал Бетод. — Меньше всего на свете мне нужно, чтобы Девять Смертей встрял в мои переговоры, помахивая стоячим членом. И, во имя мертвых, постарайся, чтобы он не наделал никаких глупостей!

— Он не глупец.

Бетод оглянулся на темную горловину палатки, где радостно не то ворчал, не то гоготал Логен.

— Тогда постарайся, чтобы он не сделал ничего безумного.

— Стой, где стоишь, — приказал Зобатый, полузакрыв Бетода плечом и предостерегающе выставив клинок.

— Конечно. — Незнакомец с виду не представлял собой опасности, и даже сам Бетод, привыкший видеть опасность во всем и всех, не насторожился. Ничем не примечательный мелкий человечек в потрепанной дорожной одежде, опиравшийся на посох. — Лорд Бетод, я лишь прошу вас уделить мне совсем немного времени.

— Я не лорд.

Незнакомец лишь улыбнулся. Было в нем нечто странное. Хитроватый отблеск в глазах. Разноцветных, как заметил Бетод, глазах.

— Разговаривай с любым, как с императором, и никого не оскорбишь.

— В таком случае пойдем со мною. — Бетод повернулся и направился сквозь россыпь палаток, по грязи, к форту. — И я смогу уделить тебе немного времени.

— Меня зовут Сульфур. — И человечек скромно поклонился, не замедляя шага. Определенно, те изящные манеры южан, на которые Бетод всегда любил смотреть со стороны. — Я посланец.

Бетод хмыкнул. Посланцы редко приносили добрые вести. Новые трудности, новые оскорбления, новые угрозы, новую вражду, но добрые вести — крайне редко.

— От какого клана?

— Я не от клана, мой лорд. Я пришел от Байяза, первого из магов.

— Фух! — недовольно фыркнул Зобатый, так и шедший с мечом, не до конца убранным в ножны.

Тут Бетод понял, что удивило его при первом взгляде на этого человека. Он был безоружен. В эти кровавые времена это выглядело так же дико, как и путешествовать вообще без головы.

— И чего же хочет от меня волшебник? — осведомился, нахмурившись, Бетод. Ему не было ровно никакого дела до магии. Он предпочитал то, что можно потрогать руками, предсказать, в чем можно быть уверенным.

— Он хотел бы обсудить то, что нужно не ему, а вам. Мой господин — чрезвычайно мудрый и могущественный человек. Возможно, самый мудрый и самый могущественный из всех, кто живет на земле в эти дни. Он, несомненно, сможет помочь вам в ваших… — Сульфур покрутил в воздухе длиннопалой рукой, подбирая слово, — трудностях.

— Я, конечно же, высоко ценю любые предложения помощи. — Они прошлепали мимо часовых и миновали ворота форта. — Но мои трудности закончатся сегодня.

— Мой господин будет очень рад этому. Но, если мне позволено будет заметить, трудность с трудностями состоит в том, что зачастую, едва удается разрешить их, как тут же возникают новые.

Бетод снова хмыкнул и, вступив на лестницу, оглянулся на Зобатого, следовавшего по пятам за ним, и на ворота.

— С этим не поспоришь.

Слабый и тонкий голосок Сульфура продолжал зудеть у него над ухом:

— Если бремя трудностей вдруг покажется слишком тяжелым для ваших плеч, знайте, что двери моего господина всегда открыты для вас. Как только у вас возникнет желание, вы сможете отыскать его в Великой северной библиотеке.

— Передай своему господину мою благодарность и скажи, что у меня нет… — Бетод повернул голову, но человечка рядом с ним уже не было.

— Вождь, Гремучая Шея вот-вот явится. — По двору бежал Бледноснег в заляпанном грязью после дальней быстрой скачки плаще. — Ты ведь захватил его сына?

— Да.

— Девятипалый согласился отпустить его?

— Согласился.

Бледноснег вскинул белые брови.