— Ты ранена. — Сморщившись, будто ей самой было больно, Каркольф дотронулась пальчиком до ее лба. — Ты как, ничего?

— Ох! Можно сказать, что ничего, особенно если учесть, что мне только что пришлось драться с пятью громилами!

— Об этом не тревожься. — Хоральд пожал плечами и опустился в кресло, взяв в руку собственный бокал. Он, конечно, весьма постарел с тех пор, когда Шев видела его в прошлый раз, но в вальжности облика прибавил. Его можно было бы принять за преуспевающего купца, если бы не татурованная шея, оставшиеся на всю жизнь шрамы на костяшках пальцев и каменная твердость, прячущаяся в глубине глаз. — На протяжении своей карьеры я твердо усвоил: если понадобятся громилы, их всегда можно найти без особого труда.

— Ты пришла ради меня!

Если бы Шев знала Каркольф не так хорошо, то была бы тронута отсветом факела, вдруг отразившимся в уголке ее глаза.

Шев выхватила из кармана письмо, швырнула его Хоральду, и оно, не долетев до стола, плавно опустилось на вытоптанную брусчатку.

— У меня, знаешь ли, сложилось очень неприятное впечатление, что, если я не доберусь до тебя, ты погибнешь.

— Должна признаться, — Джавра толкнула дверь и шагнула в комнату, — что и у меня сложилось такое же впечатление.

Каркольф нервно кашлянула и придвинулась поближе к Шев.

— Джавра…

Та прищурилась.

— Каркольф. Хоральд.

— Джавра! — Палец широко улыбнулся и поднял бокал. — Львица из Хоскоппа, которая гуляет сама по себе, как ей заблагорассудится. Вот и собралась вся компания.

— Компания? — взорвалась Шев, потрясая перед ним кинжалом-мечеломом. — Да мне следует просто убить тебя! — Ей было трудно поддерживать в себе должный накал гнева, когда рядом стояла живая невредимая Каркольф, от которой исходил ее обычный пряный и сладкий запах, но она старалась изо всех сил. — Хоральд, ты же дал слово!

— Только представить себе, — вставила Джавра, настороженно обходившая дворик кругом, пиная ногами попадавшиеся на пути камешки, — что самому что ни на есть гнусно прославленному во всей Стирии предводителю преступников нельзя верить на… слово.

— Постой, постой, — с видом оскорбленной невинности перебил ее Хоральд. — Я не нарушал своего слова уже три десятка лет и не собираюсь начинать сейчас. Я обещал не чинить вреда тебе и твоим близким, и ни ты, ни твои близкие не пострадали. Как видишь, Каркольф в отличном, чтобы не сказать, в наилучшем состоянии. Да я никогда и не сделал бы ей ничего дурного, после того как она тогда, в Аффойе, спасла мне жизнь.

— Спасла тебе… — Шев уставилась на Каркольф. — Ты никогда не говорила об этом.

— Какой смысл быть таинственной красоткой, если у тебя нет тайн? — Каркольф запрокинула голову Шев и принялась оттирать носовым платком кровь вокруг рассеченного места. — Да и не было там ничего героического. Всего лишь нужное слово, сказанное кому следовало.

— Нужное слово, сказанное кому следовало, может перевернуть мир. — Хоральд поднял бутылку. — Ты твердо решила, что не хочешь больше?

Каркольф вздохнула.

— Ну ладно, поганец ты этакий, наливай!

— Ты уничтожил мой дом! — рявкнула Шев.

— Твой дом? — Хоральд покачал головой, неторопливо наливая вино. — Перестань, Шеведайя, ведь это всего лишь вещи. Ты всегда сможешь обзавестись новыми. Но я ведь должен был придать картине достоверность, согласна? Ты ведь ни за что не пришла бы, если бы я тебя просто пригласил. А чайный сервиз в той бумаге вообще не упоминался. — Ловкость, с которой он покрутил бутылкой, вытряхивая из нее последние капли, сделала бы честь любому виночерпию Осприи. — Уж об этом я позаботился и слова подбирал не наугад.

— Чтоб тебя и твои проклятущие слова… — пробормотала Шев.

— Мне больно об этом говорить, — продолжал Хоральд, но мой сынок Крэндол был гнусным пакостным идиотом. Честно говоря, иногда я даже сомневался, мой ли он сын. Шев, не хочешь бокал вина? Отличное вино — осприйское, старше тебя.

Шев и без вина ощущала себя пьяной и отмахнулась.

— А я не откажусь, — сказала Джавра. Она выхватила бутылку, стиснула в обмотанном грязными тряпками кулаке и, искоса глядя на Хоральда, перевернула ее вверх дном, могучее горло задергалось, тонкая струйка вина протекла из уголка рта, сбежала по шее и промочила грязнейший воротник.

— Конечно, конечно! — запоздало воскликнул Хоральд и, вскинув раскрытые ладони, продемонстрировал свое миролюбие.

— Послушайте, я никогда не сомневался в том, что все происходило именно так, как говорила Каркольф. Ты защищала себя от незаслуженной расправы, которой Крэндол намеревался подвергнуть тебя.

— Как ты всегда говорила?.. — пробормотала Шев, скосив глаза на Каркольф.

— Я защищала тебя все эти годы. — И, очевидно, удовлетворившись лечением, она сунула платочек в карман Шев и похлопала по нему.

— Я же не дурак, — продолжал Хоральд. Я всегда знал, что рано или поздно Крэндол подведет меня под серьезные неприятности. Очень вероятно, что ты избавила меня от необходимости убить его собственноручно.

— А… э… — выпучила глаза Шев.

— Как-никак у меня есть еще одиннадцать детей. Ты никогда не встречалась с Леандой, моей старшей дочерью?

— По-моему, не имела удовольствия.

— О, она понравилась бы тебе. Я поручил ей все дела в Вестпорте, и мужского в ней в десять раз больше, чем было в Крэндоле. Человек, занимающий такое положение, как я, должен выглядеть неумолимым. — Его глаза вдруг сделались настолько холодными и суровыми, что Шев непроизвольно отступила на шаг. Но Хоральд тут же вновь расплылся в приятной улыбке. — Но, между нами говоря, то убийство я давно уже тебе простил.

— Чтоб тебе пусто было! Чего ж ты молчал-то столько времени?

— Но ведь должен был я с этого хоть что-то получить, верно? И, что гораздо важнее, я должен был создать видимость, будто что-то получил с этого. Шев, репутация в нашем деле превыше всего. Да и кто может это знать лучше, чем первейшая, мать ее, воровка Стирии?

— В таком случае… — Она медленно перевела взгляд с Хоральда на Каркольф и обратно. Ее заторможенное сознание лишь только-только начало выглядывать за пределы происходившего здесь и сейчас. — Тогда какого же?..

— О! Ну конечно! Прошу прощения. Дело вовсе не в тебе, Шев. И не в Каркольф, хотя, дорогая, мне было очень приятно вновь увидеть тебя. — И они, переглянувшись с Каркольф, церемонно кивнули друг дружке, как два прославленных мастера игры в квадраты, только что для развлечения сгонявшие между собою вничью. — Вы обе оказались замешаны в этом деле совершенно случайно. Как и я, откровенно говоря. — Хоральд, осклабившись, взглянул на Джавру, которая ответила ему хмурым взглядом, и улыбка на ее побитом лице была невеселой.

Она откинула пустую бутылку, и та, громыхая, прокатилась по двору в самый угол.

— Это все из-за меня.

Хоральд снова вскинул раскрытые ладони с растопыренными пальцами.

— Деловой человек просто не может преуспеть, не оказавшись в большом долгу перед кем-нибудь.

Облегчение, которое испытывала Шев, вдруг сменилось сильнейшей, аж до тошноты, тревогой.

— И кому же ты так сильно задолжал?

— Среди иных-прочих… — Хоральд облизал зубы; судя по выражению лица, сложившаяся ситуация не доставляла ему никакого удовольствия, — верховной жрице Великого храма в Тонде.

Шев вытаращила глаза.

— Джавра, осто… — Она повернулась к двери, через которую они вошли, но там уже стояла женщина. Высокая, тощая женщина с суровым лицом, бритой головой и длинным мечом в густо татуированном кулаке. А следом за нею уже входила, согнувшись под притолокой, другая женщина, большая, как дом. Шев схватила Каркольф за рукав и шагнула было к двери с противоположной стороны дворика. Та плавно растворилась, и оттуда вошла еще одна мощно сложенная женщина. Большие пальцы обеих рук она засунула под широкий ремень, на котором висели две кривые сабли. Ее тоже сопровождала напарница с заплетенными в сотню косичек белокурыми волосами: она ухмылялась, скрестив руки на груди.