— Почему длинные языки и маленькие мозги так часто достаются одним хозяевам? — пробормотала она, но вспомнила слова Лэмба и решила, что с таким же успехом может отнести эту фразу к себе, а потому закрыла рот.

— Что, сказать нечего? — гнусаво спросил Сакри, прикладываясь к фляге. — Хоть чему-то ты научилась…

Протянув могучую руку, Джубаир столкнул его со скалы. Стириец сдавленно вскрикнул, уронил флягу и исчез. Удар, грохот камней, потом еще и еще донеслись из глубины ущелья.

Наемники смотрели молча. Один так и застыл с поднесенной ко рту полоской вяленого мяса. У Шай побежали мурашки, когда Джубаир подошел к пропасти и, глубокомысленно поджав губы, посмотрел вниз.

— Мир полон ошибок и утрат, — сказал он. — Этого достаточно, чтобы покачнуть Веру человека.

— Ты убил его! — воскликнул один из наемников, выказывая тот немалый талант утверждать очевидное, каким обладают многие.

— Бог убил его. А я — всего лишь орудие.

— Думаю, Бог тоже может быть ершистым ублюдком, да? — каркнул Савиан.

— Бог — беспощаден и ужасен, — кивнул Джубаир. — Все в мире подчинено его замыслу.

— Из-за его замысла у нас на одного человека меньше, — заметил Даб Свит.

— Это лучше, чем разногласия, — Джубаир поправил мешок на плече. — Мы должны быть едины. А если мы не можем прийти к согласию, как Бог поможет нам?

Он кивнул Кричащей Скале и позволил своим людям, которые держались настороженно, сглатывали и поглядывали в пропасть, пройти мимо.

Джубаир поднял оброненную Сакри фляжку.

— В городе Уль-Наб в Гурхуле, где я родился, благодарение Всевышнему, смерть — великая вещь. В гроб кладут все регалии, семья плачет, и целая процессия скорбящих движется по усыпанному цветами пути к месту похорон. Здесь же смерть — пустяк. Человек, который думает, что у него больше одной попытки, дурак. — Он, нахмурившись, посмотрел на арочный мост и оборванную цепь, задумчиво отхлебнул. — Чем дальше я забираюсь в эти окраины мира, не нанесенные на карту, тем больше убеждаюсь, что наступают последние дни.

Лэмб выхватил флягу из руки Джубаира, осушил ее и швырнул вслед владельцу.

— Каждый день для кого-то последний.

Они сидели на корточках среди разрушенных стен в окружении камней, покрытых потеками и соляной коркой, и изучали долину. Казалось, они рассматривали ее сквозь пелену липкого тумана целую вечность, а Кричащая Скала шипела на них и требовала соблюдать тишину, спрятаться, заткнуться. Шай слишком устала, чтобы возражать. Она слишком устала от всего. Устала, издергалась, измучилась страхом, беспокойством, надеждой. Причем надежда докучала больше всего.

Время от времени Савиан приглушенно кашлял, но Шай его не винила. Долина источала едкие испарения, которые поднимались из невидимых трещин и превращали обломки в призраки, а потом оседали, скапливаясь туманом на дне долины.

Джубаир сидел, скрестив ноги, закрыв глаза и сложив руки, огромный и терпеливый. Тихо шевелил губами, а пот поблескивал у него на лбу.

Потели все. Рубаха Шай взмокла на спине, волосы липли к лицу. Подумать только — всего день или два назад она умирала от холода! Теперь она была готова отдать зуб, чтобы нырнуть в сугроб. Опираясь ладонями на теплые и липкие валуны, она подползла к Кричащей Скале.

— Они близко?

Духолюдка поводила глазами вверх-вниз.

— Где?

— Если бы я знала, то не смотрела бы.

— Когда мы оставим приманку?

— Скоро.

— Надеюсь, ты не имеешь в виду дерьмо? — проворчал Свит, раздевшийся до последней рубашки. — Признаться, я не представляю, как сниму здесь штаны.

— Заткнись… — прошипела Кричащая Скала, резко поднимая руку.

В полумраке на противоположном склоне долины мелькнула тень. Человек перепрыгивал с валуна на валун. Точнее издалека сказать было трудно, но фигура очертаниями походила на человека — высокого, крепко сложенного, темнокожего и лысого. В одной руке он сжимал посох.

— Это он свистит? — удивилась Шай.

— Тс-с-с-с… — прошипела Кричащая Скала.

Старик прислонил посох к плоскому камню у края воды, сбросил одежду, бережно сложил ее на валуне, а потом принялся за странный танец, кружась голым среди обломков вдоль берега.

— Он не выглядит страшным, — прошептала Шай.

— Он страшен, — ответила Кричащая Скала. — Это Ваердинур. Он — мой брат.

Шай оценила ее кожу цвета парного молока, потом оглянулась на темнокожего мужчину, который, насвистывая, погружался в воду.

— Вы не очень похожи.

— Мы из разных утроб.

— Рада это слышать.

— Что?

— Почему-то думала, что ты вылупилась из яйца. Ты кажешься бесчувственной.

— У меня есть чувства, — ответила Кричащая Скала. — Но они должны служить мне, а не я им.

Она сунула трубку в рот и крепко сжала зубами.

— Эй, а что это Лэмб задумал? — послышался голос Джубаира.

Шай оглянулась. Ее отчим прыгал с валуна на валун, направляясь к воде. До берега ему оставалось каких-то двадцать шагов.

— Черт побери… — пробормотал Свит.

— Вот дерьмо!

Шай разогнула затекшие колени и махнула прыжком через обрушенную стену. Даб Свит пытался ее удержать, но она оттолкнула его руку и побежала к Лэмбу, стараясь одним глазом следить за стариком, который беспечно плескался в воде. Его свист плыл сквозь туман. Она спотыкалась и поскальзывалась на камнях, бежала едва ли не на четвереньках, ударяясь, подворачивая ступни, сгорая от желания закричать, позвать Лэмба, но понимала, что нельзя.

Он достаточно опередил ее — не догнать — и спустился к водоему. Шай просто смотрела, как он расселся на валуне, используя сложенную одежду Ваердинура вместо подстилки, уложил на одно колено обнаженный меч, вытащил точило, поплевал на него и… с резким скрежетом провел по клинку. Шай вздрогнула.

Плечи Ваердинура удивленно дернулись, но он сохранял спокойствие. Только после второго движения Лэмба он медленно обернулся. Шай показалось, что лицо у него доброе. Хотя она повидала множество людей, выглядевших добродушно, но совершавших очень и очень жестокие поступки.

— Ничего себе! — Ваердинур казался скорее озадаченным, чем удивленным. Его темные глаза скользнули от Лэмба к Шай и обратно. — Откуда вы взялись здесь?

— Вообще-то из Ближней Страны, — ответил северянин.

— Это название ничего мне не говорит. — Его всеобщий язык был очень правильным, без какого бы то ни было акцента. Пожалуй, чище, чем у Шай. — Есть только здесь и не здесь. Как вы сюда добрались?

— Часть пути верхом, часть пешком, — проворчал Лэмб. — Или ты имеешь в виду, как мы сюда добрались незаметно для твоих людей? — Он снова провел камнем по клинку с душераздирающим скрипом. — По всей видимости, вы не такие мудрые, как сами себя считаете.

— Только дурак полагает, что знает все, — пожал Ваердинур широкими плечами.

Лэмб поднял меч, внимательно осмотрел сверкнувшее лезвие с одной и с другой стороны.

— У меня в Биконе осталось несколько друзей.

— Я знаю.

— Они — грабители и убийцы, люди очень низкого пошиба. Они пришли за вашим золотом.

— А кто сказал, что у нас есть золото?

— Человек по имени Кантлисс.

— А! — Ваердинур набрал воду в ладони и облил себя, продолжая мыться. — Никчемный человечишко. Дунь на него, и улетит. Но ты совсем из другого теста, как мне кажется. — В его глазах, обращенных к Шай, не было никакого страха. — Вы двое, как я полагаю, приехали не за золотом.

— Мы приехали за моими братом и сестрой, — голосом скрипучим, как точильный камень, проговорила Шай.

— А! — Улыбка Ваердинура медленно исчезала, пока он рассматривал женщину, склонив бритую голову к плечу. — Значит, ты — Шай. Она говорила, что ты придешь, но я не верил.

— Ро говорила? — Ее горло сжалось. — Она жива?

— Жива и здорова, в почете и безопасности. И ее брат тоже.

Колени Шай подкосились, и она вынуждена была привалиться к скале, на которой сидел Лэмб.

— Вы проделали долгий и трудный путь, — сказал Ваердинур. — Поздравляю. Вы — храбрецы.