— Политические причины… — задумался Темпл. — Например, граница?

— Именно.

— О! Я никогда не принимал их слишком близко к сердцу, — Коска рассматривал свои нестриженые желтые ногти.

— Вот именно, — бросил Пайк.

— Мы хотим, чтобы Рота Щедрой Руки перевалила через горы и усмирила Ближнюю Страну вплоть до реки Сокавайа на западе. Сорняки восстания должны быть выполоты раз и навсегда, — Лорсен отдернул руки от воображаемой мерзости, а голос его возвысился, когда он оседлал любимого конька. — Нужно очистить эти грязные стоки инакомыслия, которому слишком долго позволяли смердеть у нашей границы! Эту… переполненную выгребную яму! Это вместилище нечистот, непрестанно извергающее гниль беспорядков в Союз!

Темпл заметил, что для человека, яростно настроенного против нечистот, инквизитор Лорсен слишком уж настойчиво смаковал сравнение с дерьмом.

— Ну, никто и не думает восхищаться переполненной выгребной ямой, — согласился Коска. — Разве что кроме золотарей, которым жизнь в нечистотах позволяет сводить концы с концами. Очистка от гнили — наша прямая задача. Не так ли, сержант Балагур?

Здоровяк оторвался от игры в кости, чтобы пожать плечами.

— Темпл у нас знаток иностранных языков, но позвольте мне растолковать, — Старик подкрутил седые кончики усов пальцами. — Вы хотите, чтобы мы обрушились, словно мор, на головы поселенцев из Ближней Страны. Вы хотите, чтобы мы преподали жестокий урок каждому бунтовщику и всем, кто посмеет их укрывать. Вы хотите, чтобы мы растолковали им — единственное светлое будущее их ждет под сенью и покровительством Его Величества. Вы хотите, чтобы мы убедили их упасть в радушные объятия Союза. Я все правильно понял?

— Довольно точно, — пробормотал Наставник Пайк.

Темпл осознал, что взмок, и смахнул пот со лба дрожащей рукой. Но что он мог поделать?

— Бумаги по взаимному соглашению уже подготовлены, — Лорсен показал пачку шуршащих листов, с нижнего угла которой свисала красная восковая печать.

— Мой стряпчие сперва ознакомятся с ними, — остановил его Коска. — Все эти юридические тонкости ускользают от моего внимания. Я — простой солдат.

— Вот и прекрасно, — сказал Пайк, шевеля лысыми бровями.

Испачканный чернилами палец Темпла скользил по страницам, исписанным каллиграфическим почерком, перескакивая с одного важного места на другое. Внезапно он понял, что раздраженно теребит уголки листов, и заставил себя успокоиться.

— Я буду сопровождать вас в этом походе, — сказал Лорсен. — У меня есть списки переселенцев, подозреваемых в сочувствии повстанцам. Или в мятежных настроениях.

— Нет ничего более опасного, чем вольнодумство! — усмехнулся Коска.

— В частности, его Высокопреосвященство Архилектор предусмотрел вознаграждение в пятьдесят тысяч марок за поимку живым главного зачинщика восстания — мятежника, именуемого Контусом. Также он известен под именем Саймок. Духолюды называют его Черная Трава. В Ростодской резне он использовал кличку…

— Довольно кличек, я вас умоляю! — Коска потер виски, будто бы испытывал боль. — После ранения в голову в сражении при Афиери у меня ужасная память на имена. От этого у меня постоянные трудности. Но сержант Балагур запоминает каждую мелочь. Если этот ваш Коншус…

— Контус.

— А я как сказал?

— Коншус.

— Вот видите! Если он в Ближней Стране, то он будет вашим.

— Живым, — подчеркнул Лорсен. — Он должен ответить за свои преступления. Он послужит уроком. Его следует наказать в назидание остальным!

— Уверен, его пример будет для всех весьма поучительным.

Пайк бросил еще щепоть крошек в растущую стайку птиц.

— В средствах мы вас не ограничиваем. Единственное, о чем я бы попросил, — оставьте на пепелище хоть что-то, что можно было бы присоединить к державе.

— Но вы же понимаете, рота наемников — скорее дубина, чем скальпель.

— Его Высокопреосвященство выбрал способ и понимает его ограничения.

— Достойнейший человек, наш Архилектор. Мы с ним довольно близко знакомы, как вы знаете…

— Еще один очень важный пункт, прописанный в договоре, как вы видите, касается необходимости любой ценой избегать каких бы то ни было столкновений с Империей. Любых и всяческих, вы меня понимаете? — скрежет вновь прорезался в голосе Пайка. — Легат Сармис бродит вдоль границы, словно разъяренный духолюд. Я не думаю, что он ее пересечет, но в любом случае он — человек решительный, жестокий и кровожадный, с которым лучше не шутить. Его Высокопреосвященство не желает в ближайшее время ввязываться в войну.

— О, не переживайте, я избегаю столкновений при малейшей возможности, — Коска похлопал по рукояти оружия. — Мечом следует угрожать, но не обнажать.

— У нас есть подарок для вас, — Наставник Пайк указал на укрепленный фургон — дубовое чудовище, окованное железом, которое тащила восьмерка мускулистых коней.

Он представлял собой нечто среднее между повозкой и крепостью — узкие окна-бойницы, зубчатый парапет по верху, откуда защитники могли бы стрелять по окружившим их врагам. Далеко не самый полезный подарок, но Коску никогда не интересовала польза.

— Это мне?! — Старик прижал сухие руки к позолоченному нагруднику. — Он станет моим убежищем в диких пустошах!

— Внутри него… — сказал Лорсен. — Некая тайна. Нечто, что Его Высокопреосвященство хотел бы испытать.

— Обожаю неожиданности! Ну, кроме таких, как вооруженный отряд за моей спиной. Можете передать Его Высокопреосвященству, что принять его подарок — честь для меня. — Коска поднялся, вздрогнув, когда хрустнули его старческие колени. — Как насчет бумаг по договору?

— Здесь… — Темпл оторвался от предпоследней страницы. Договор отталкивался от того, на подписании которого он настоял в прошлый раз, в отдельных пунктах был недвусмысленным, зато в других — невероятно щедрым. — Несколько спорных мест по поводу снабжения… — он запнулся, подбирая слова для возражений. — Еда и вооружение предусмотрены, но следует добавить…

— Мелочи! Они нас не задержат. Давайте немедленно подпишем бумаги и в путь! Чем больше наши люди томятся без дела, тем тяжелее потом оторвать их задницы. Ни одна стихия не бывает столь опасна для жизни и коммерции, как бездельничающий наемник.

Ну, разве что занятый наемник.

— Было бы полезно еще немного…

Коска шагнул вперед, положив ладонь на плечо Темпла.

— Есть какие-то юридические разногласия?

Темпл помедлил, подбирая слова, которые могли бы убедить человека, которого не могло убедить ничего.

— Нет, не юридические…

— Финансовые разногласия? — предположил Коска.

— Нет, капитан-генерал…

— Тогда?..

— Вы помните, как мы впервые познакомились?

Морщинистое лицо Коски внезапно озарилось той яркой улыбкой, на которую он иногда бывал способен, пребывая в благостном настроении и полный добрых намерений:

— Да, конечно. На мне был синий мундир, а ты кутался в какие-то бурые тряпки.

— Вы тогда сказали… — Сейчас это казалось невероятным. — Вы сказали, что мы вместе будем творить добро.

— А разве мы не творили добро, по большей части? Не нарушая закон, соблюдая денежные интересы. — Как если бы весь перечень достойных поступков располагался между этими двумя полюсами.

— А мораль?

— Мораль? — Лоб Старика сморщился, словно он услыхал иностранное слово.

— Пожалуйста, генерал. — Темпл принял самый искренний вид, а он знал, что может убеждать, если сам во что-то верит всем сердцем. — Прошу вас — не подписывайте этот договор. Это будет не война, а избиение.

— Покойникам этого различия не понять.

— Мы — не судьи. Что станется с жителями этих городов, когда к ним явятся жаждущие наживы люди? С женщинами и детьми? Генерал, они не повинны ни в каком мятеже. Мы не настолько плохи.

— Мы? В Кадире ты такого не говорил. Насколько я припоминаю, ты убедил меня подписать договор.

— Ладно…

— И в Стирии. Разве это не ты советовал мне получить то, что было моим по праву?