Коска усмехнулся, указав на догорающий город за долиной.

— Малков сожжен, как я вижу.

— Лучше обратиться в пепел под властью Союза, чем процветать под мятежниками, — заметил инквизитор Лорсен, спешиваясь. Высокий, изможденный, с ревностно горящим взором. Темпл ему завидовал — хорошо чувствовать свою непререкаемую правоту, независимо от того, в каких бесчинствах ты принимаешь участие.

— Истинно так, — согласился Коска. — Без сомнения, подданные Союза разделяют ваше мнение. Сержанта Балагура вы знаете. А это — мастер Темпл, стряпчий моей Роты.

Генерал Бринт слез с коня последним, поскольку это несложное действие требовало от него значительных усилий. В сражении при Осрунге он потерял большую часть руки вкупе со всем чувством юмора и левый рукав темно-красного мундира подворачивал и прикалывал к плечу.

— Вижу, вы подготовились к юридическим разногласиям, — сказал он, поправляя перевязь и глядя на Темпла так, словно тот был утренней телегой с чумными трупами.

— Второе, что требуется наемнику, это хорошее оружие, — Коска похлопал Темпла по плечу. — Потому что первое — совет человека, хорошо знающего законы.

— А на каком месте у вас стоит отсутствие совести?

— На пятом, — пояснил Темпл. — После короткой памяти и отменного остроумия.

Наставник Пайк разглядывал Суорбрека, который все еще черкал заметки.

— А этот человек какие советы вам дает?

— О! Это — Спиллион Суорбрек, мой биограф.

— Не более чем скромный собиратель историй! — Суорбрек отвесил Наставнику изысканный поклон. — Хотя должен признаться без ложной скромности — над моими книгами плачут даже мужчины.

— В хорошем смысле? — спросил Темпл.

Но писатель, если и услышал его, то был слишком увлечен самовосхвалением, чтобы ответить.

— Я слагаю истории о героях и приключениях, чтобы вдохновлять граждан Союза! Благодаря новой чудесной печатной машине «Римальди» мои книги получили теперь широчайшее распространение. Возможно, вы слыхали о моих «Рассказах о Гароде Великом» в пяти томах? — Молчание. — Или о восьмитомной эпопее «Жизнь Касамира, героя Англанда»? — Тишина. — Ну, в которой я поднимаю на щит минувшую славу, дабы разоблачить моральный упадок дней нынешних?

— Нет, — застывшее лицо Пайка не выдавало ни малейших эмоций.

— Я обязательно вышлю вам несколько книг, Ваше Святейшество!

— А вы сможете читать их вслух подозреваемым, чтобы выбивать у них чистосердечное признание, — прошептал Темпл.

— Не стоит трудиться, — сказал Пайк.

— Никаких трудов! Генерал Коска разрешил мне следовать за ним в последней кампании, пока он вспоминает подробности своей захватывающей карьеры наемника! Я сделаю его главным героем своей самой выдающейся на настоящее время книги!

Эхо слов Суорбрека кануло в звенящую тишину.

— Уберите этого человека с моих глаз, — приказал Пайк. — Меня коробит от его пустой болтовни.

Сочинитель стремительно слетел по склону холма в сопровождении двух экзекуторов, а Коска как ни в чем не бывало продолжал:

— Генерал Бринт! — Он вцепился двумя руками в единственную ладонь генерала. — Я понимаю, у вас есть сомнения по поводу нашего участия в атаке…

— Меня обеспокоило полное отсутствие вашего участия! — Бринт с усилием высвободил пальцы.

Коска сложил губы в гримасу обиженной невинности.

— Вам показалось, что наш поступок противоречит услови ям договора?

— Он противоречит чести, достоинству и профессионализму…

— Что-то я не упомню этих пунктов в договоре, — вмешался Темпл.

— Вам приказали атаковать! Ваш отказ стоил жизни нескольким из моих солдат, один из которых был моим другом!

Коска лениво отмахнулся, будто личные друзья — мухи-поденки, о которых едва ли стоило упоминать в разговоре серьезных людей.

— Мы завязли здесь, генерал Бринт. Тут тоже было жарко.

— Бескровная перестрелка!

— Вы так говорите, будто кровавая выгоднее.

Темпл протянул руку Балагуру, и тот вложил ему в ладонь договор, извлеченный из внутреннего кармана.

— Пункт восемь, насколько я помню. — В мгновение ока он отыскал нужное место и зачитал вслух: — Формально любой обмен метательными снарядами входит в обязанности сторон. Таким образом, каждый член Роты должен получить премиальное вознаграждение.

— Еще и премия? — Бринт побелел. — Несмотря на то, что ни один ваш человек даже не был ранен?

— Но у нас есть случай дизентерии, — откашлялся Коска.

— Это была шутка?

— Не для того, кто подвергся этой жестокой болезни, уверяю вас!

— Пункт девятнадцать, — Темпл, шелестя страницами, листал документ. — Любой человек, выведенный из строя вследствие заболевания, приравнивается к военным потерям Роты. Следовательно, полагается оплата для возобновления этих потерь. Я уже не говорю о пленных, взятых в бою и доставленных…

— Значит, вы все сводите к деньгам, да?

Коска вознес плечи так высоко, что чиркнул эполетами по мочкам ушей.

— Ну, а к чему еще? Мы — наемники. А благородные устремления мы оставляем благородным людям.

Мертвенно-бледный Бринт повернулся к стряпчему:

— Наверное, ты рад, что научился так юлить, гуркский червь?

— Вы осчастливили нас, поставив свою подпись под условиями, генерал, — Темпл раскрыл договор на последней странице, наглядно демонстрируя неровную подпись Бринта. — И моя радость к делу не имеет отношения. Так же, как и мое юление. И я, с вашего позволения, наполовину дагосец, а наполовину стириец, раз уж вы занялись изучением моей родословной…

— Ты — черномазый незаконнорожденный сын шлюхи.

— Моя мать никогда не стыдилась своей работы, — кротко улыбнулся Темпл. — Так почему я должен стыдиться?

Генерал уставился на Наставника Пайка, который уселся на запятнанном лишайником камне из разрушенной кладки и, вытащив краюху хлеба, пытался подманить птиц крошками и негромким причмокиванием.

— Следует ли мне понимать, Ваше Святейшество, что вы одобряете этот узаконенный грабеж? Это договорная трусость, это возмутительное…

— Генерал Бринт, — Пайк говорил ласково, но со скрытыми скрежещущими нотками, которые, будто скрип ржавых петель, в клочья разорвали тишину. — Мы все ценим доблесть, проявленную вами и вашими людьми. Но война окончена. Мы победили. — Он бросил крошки в траву, наблюдая, как крохотная птичка кинулась их клевать. — Но зачем же устраивать разбирательство, кто и сколько сделал для победы? Вы подписали договор. Мы будем выполнять его. Мы же не дикари какие-то.

— Да, мы не дикари, — Бринт бросил яростный взгляд на Темпла, на Коску, на Балагура, каждый из которых сохранял невозмутимость. — Мне нужен свежий воздух. Здесь невыносимо смердит!

С видимым усилием генерал забросил себя в седло, развернул коня и умчался в сопровождении нескольких адъютантов.

— Как по мне, воздух достаточно чист, — заметил Темпл, чувствуя облегчение, что противостояние завершилось.

— Умоляю, простите резкость генерала, — сказал Пайк. — Он весь погружен в свою службу.

— Я всегда стараюсь прощать человеческие слабости, — ответил Коска. — В конце концов, у меня полно своих собственных.

Наставник не попытался его разубедить.

— Даже в этом случае я хочу предложить вам работу на будущее. Инквизитор Лорсен, не соблаговолите пояснить подробности?

И он вернулся к общению с птичками, будто все остальное — лишь досадная помеха.

— Мятеж подавлен, — шагнул вперед Лорсен, наслаждаясь предоставленной ролью. — Инквизиция выявляет всех нелояльных к короне. Однако некоторым бунтовщикам удалось скрыться. Они бежали тайными тропами на дикий запад, где, вне всяких сомнений, начнут готовить новое восстание.

— Трусливые ублюдки! — Коска хлопнул себя по ляжке. — Неужели они не могли остаться и умереть как достойные люди? Я все могу понять, но разжигание беспорядков — дерьмовое безобразие!

Лорсен прищурился как бы из-за ветра и продолжал:

— По политическим причинам армия его величества не может их преследовать.