— Может, осторожность их утомила. Или тех, кто принимает у них решения. Во всяком случае, они идут.
— Что, в общем-то, может дать нам возможность застать их врасплох, — глаза Железноголового вспыхнули, как у проголодавшегося при виде жаркого на вертеле.
— Если они ищут битвы, — рассудил Доу, — грех им ее не дать. У нас кто-то есть на Героях?
— Кернден Зобатый со своей дюжиной, — подсказал Треснутая Нога.
— Народ надежный, — пробормотал Кальдер.
Лучше быть на Героях с Кернденом Зобатым, чем среди этих мерзавцев. Сил негусто, зато хоть поржать можно вволю.
— Час-другой тому получил от него весточку, — поделился Железноголовый. — Его люди наткнулись на дозор Ищейки и выпроводили их с холма.
Доу какое-то время глядел себе под ноги, потирая губы кончиком пальца.
— Хлад?
— Да, вождь? — раздался свистящий шепот.
— Скачи к Героям, передай Зобатому, что холм мне нужен. Пускай держат. А то, неровен час, какие-нибудь собаки от Союза вздумают прибрать его к рукам. А чтобы не попасть к ним в лапы, переправься, наверно, через реку у Осрунга.
— Удобное место для битвы, — высказался Тенвейз.
Хлад поколебался — Кальдер уловил: роль мальчика на побегушках Хладу не вполне по нраву. Он бросил на него взгляд — мельком, напомнить о сказанном недавно в закутке коридора; полить, так сказать, водицей посеянные семена.
— Ваше слово, вождь, — и Хлад выскользнул за дверь.
В свою очередь зябко поежился Золотой.
— У меня от него прямо мурашки по коже.
Доу на это лишь шире осклабился:
— А ему только того и надо. Железноголовый?
— Да, вождь?
— Поедешь с войском во главе, вниз по Йоузской дороге. Острием копья.
— В Йоузе мы будем завтра к вечеру.
— Надо живее.
Железноголовый нахмурился, а Золотой, соответственно, разулыбался. Впечатление такое, будто они сидели на весах или качелях: нельзя смахнуть одного, не взметнув при этом другого.
— Золотой, а ты отправляешься по Броттунской дороге и соединяешься с Ричи. Сомкнете с ним ряды, как только он закончит возиться со своей вербовкой. Иногда старику приходится давать шпоры.
— Слушаюсь, вождь.
— Тенвейз, готовь фуражиров, а заодно и людей к выходу. Будешь со мной в арьергарде.
— Слушаюсь.
— Все маршируйте со своими молодцами споро, но ухо чтоб держать востро. Будьте готовы дать южанам встряску, но только чтоб не наоборот. — Доу еще раз ощерил в улыбке зубы. — Если у вас клинки еще не заточены, сейчас, думаю, сделать это самое время.
— Эйе! Да! — хором грянули трое воителей-северян, состязаясь меж собой в нарочитой кровожадности.
— Н-да. Тогда и я «эйе», — присоединился и Кальдер, сопроводив возглас глумливой усмешкой.
Мечом он столь филигранно, быть может, и не владел, зато по части ухмылок на Севере с ним мало кто мог потягаться. На этот раз, впрочем, ухмылка прошла досадно незамеченной. Треснутая Нога, наклонившись, прошептал что-то Доу на ухо.
Протектор Севера откинулся на троне, заметно посмурнев.
— Ну так просите, черт вас дери!
Двери тяжело открылись; со вздохом влетел ветер, вороша клочки соломы на полу конюшни. Кальдер вгляделся в густеющий вечер, дивясь причуде изменчивого в этот час света: ему показалось, что фигура заслоняет дверной проем едва ли не до стропил. Вот она, чуть нагнувшись, сделала шаг, вот опять выпрямилась в полный рост. Получилось поистине грандиозно, тем более что при ее появлении воцарилась тишина; лишь пол гудел под поступью. А впрочем, отчего не быть грандиозным, если ты размером со скалу.
— Я Стук Врасплох, — объявил вошедший.
Это имя Кальдер знал. Стук Врасплох называл себя вождем сотни племен; все, что к востоку от Кринны, считал своей землей, а всех живущих на ней — своей собственностью. Кальдер слышал, что этот вождь якобы гигант, но всерьез к досужим слухам не относился. Север и так полон дутыми авторитетами с надутым самомнением и еще более раздутой репутацией. На поверку они, как правило, оказывались не в пример меньше своего имени. А вот этот действительно производил впечатление, более резкое в силу внезапности. Слово «гигант» применительно к Стуку Врасплоху вызывало образ великана, неведомо как перешагнувшего из эпохи героев в нынешний суетный век. Великан вздымался над Доу и его именитыми воителями, уходя бородатой, с проседью головой куда-то под стропила. Глама Золотой рядом с ним казался не более чем напыщенным карликом, а Треснутая Нога со своими карлами — набором оловянных солдатиков.
— Именем мертвых, — пробормотал Кальдер, — вот это рост. Вот это размер.
Кстати сказать, Черный Доу при виде гиганта не выказал никаких чувств, а уж тем более благоговейного трепета. Он непринужденно развалился на троне Скарлинга, ногой все так же притопывая по соломе, а руки свесив с подлокотников. Рот по-прежнему щерился волчьим оскалом.
— А я все ждал, когда же у меня… послышится твой стук. И не думал даже, что ты в эдакую даль заявишься самолично.
— Альянс надлежит скреплять лицом к лицу, мужчине с мужчиной, булат к булату, кровью к крови.
Вопреки ожиданию, вместо сказочного рыка фольклорных чудищ великан изрекал слова негромким и даже не очень низким голосом, с медлительной раздумчивостью.
— Лицом к лицу, говоришь? — переспросил Доу. — Кровью? Изволь, я готов. Ну что, по рукам?
— По рукам.
Стук степенным движением поднес массивную длань ко рту и надкусил кожу между большим и указательным пальцами, после чего поднял ее на обозрение; на месте укуса проступила кровь. Доу в ответ провел ладонью по мечу, обагрив его. Порывисто поднявшись с трона Скарлинга, он сунул руку в лапищу великану. Какое-то время они стояли, и кровь стекала по предплечьям. У Кальдера эта сцена пресловутой мужественности не вызывала ничего, кроме брезгливого презрения и легкой опаски.
— Ты поступил верно, — расцепившись с великаном, Доу неторопливо возвратился на трон; на руке оставался кровавый отпечаток чужой ладони. — Теперь ты, думаю, можешь привести сюда через Кринну своих людей.
— Я их уже привел.
Золотой с Железноголовым переглянулись, очевидно не в восторге при мысли о варварах, валом валящих через Кринну, а то и, страшно сказать, через их собственные земли.
— В самом деле? — сощурился Доу.
— По эту сторону вод они могут биться с южанами!
Стук обвел непроницаемо черными глазами конюшню, а заодно всех, кто в ней находится.
— Я пришел сюда биться! — рявкнул он так, что эхом отозвалось от крыши.
Он топнул, и тяжелой волной прокатилась его ярость — сжались кулачищи, вздулась грудь и вздыбились неимоверные, поистине чудовищные в эту секунду плечи.
Кальдер невольно задумался, как и чем можно совладать с подобным исчадием. Каково вообще остановить такого выродка на всем ходу? Тут одним весом может расплющить. А каким оружием его сразить? Собравшиеся наверняка прикидывали примерно то же самое, и, судя по всему, утешительный вывод не напрашивался никому.
Кроме Черного Доу.
— Вот и славно. Этого я от тебя и хочу.
— Я хочу биться с Союзом!
— Места хватит с лихвой.
— Я хочу схлестнуться с Жужелом из Блая!
— Этого обещать не могу. Он на нашей стороне, да к тому же немного не от мира сего. Хотя могу попросить выйти против тебя на турнире.
— Хочу сразиться с Девятипалым!
У Кальдера зашевелились волосы. Носителя этого имени восемь лет как нет на свете, а при одном его упоминании даже это сборище головорезов почтительно склоняет головы.
Доу больше не щерился.
— Ты упустил возможность. Девятипалый давно ушел в грязь.
— Я слышал, он жив, и стоит за Союз.
— Ты ослышался.
— Я слышал, что он жив, и хочу его прикончить.
— Не знаю, получится ли это теперь.
— Я величайший из воинов в Земном круге.
Стук сказал это без всякого фанфаронства, как сделал бы, скажем, Глама Золотой. И без угрозы, как это вышло бы у Кейрма Железноголового с его сжатыми кулаками и пронизывающим взглядом. Он просто утверждал истину.
