— Вот как? — поднял брови Байяз. — Думается, у нас был общий друг, Логен Девятипалый.

Ищейка ответил спокойным взглядом — единственный человек в комнате, не выказавший перед Байязом благоговейного трепета.

— Если и есть кто на свете, способный провести Великого Уравнителя, так это был — или есть — он. В любом случае, он для Севера большая утрата. Да что там, для всего мира! Великий человек, вспоминать о котором надлежит с прискорбием.

— Человек как человек, — пожал плечами Ищейка. — Есть в нем хорошее, есть плохое, как у всех. А насчет прискорбия, так это смотря у кого спросить.

— Справедливо.

Байяз печально улыбнулся и произнес на языке северян:

— А ты, я вижу, в подобных вещах реалист.

— Как и ты, — откликнулся Ищейка.

Сомнительно, чтобы кто-нибудь в этой комнате понял хоть слово. Горст, при всем знании языка, и то усомнился.

Крой между тем шел дальше.

— А вот это…

— Бремер дан Горст, разумеется!

Теплым рукопожатием Байяз потряс Горста по самые ботфорты. Для человека такого возраста и сана хватка была на удивление крепкая.

— Я видел, как вы фехтовали с королем. Сколько уж лет минуло — пять? Шесть?

Горст мог исчислить не только годы, но даже дни и часы.

«В жизни моей, подобной тени, гордиться приходилось разве что поддавками в фехтовальных поединках».

— Девять.

— Девять, подумать только! Надо же, десятилетия мелькают, как листья на ветру. Никто так не заслуживал титула, как вы.

— Я оказался во многом посрамлен.

Байяз подался ближе.

— Вы оказались биты, и это единственное, что принимается во внимание.

Он шлепнул Горста по предплечью, как если бы они поделились им одним известной шуткой; а выходило, что она известна только Байязу.

— Но не вы ли состояли в числе рыцарей-телохранителей? И разве не вы охраняли короля в битве при Адуе?

Горст почувствовал, что зарделся.

«Да, то был я, и всем это хорошо известно. А ныне я — не более чем злосчастный козел отпущения, использованный и брошенный, как какая-нибудь беспутная служанка, грубо употребленная сынком сиятельной особы. Я теперь…»

— Полковник Горст здесь у нас в качестве королевского обозревателя, — решил пояснить Крой, почувствовав заминку.

— Ах да, — Байяз, спохватившись, щелкнул пальцами, — еще бы. После того, что делалось в Сипано.

Горст вспыхнул; само название города хлестнуло, как пощечина. Сипано… Да, все просто — после того, как он четыре года назад почти безотлучно находился там, среди безумия Дома утех Кардотти. Шаткой поступью крался сквозь дым, разыскивая в отчаянии короля. Добирался до лестницы, смотрел на лицо в маске… А затем долгий, еще более муторный путь назад, среди порочащих душу и тело бесчинств, позорных оргий. Лица в комнате внезапно поплыли нестерпимо яркими, смазанными кометами — при этом, как ни странно, с ухмылками. Горст открыл пересохший рот, но, как обычно, ничего не выговорил.

— Ничего, ничего, — маг похлопал Горста по плечу с уничижительным добродушием, как какую-нибудь одряхлевшую, полуслепую служебную собаку — дескать, на вот тебе кость, по старой памяти. — Может, дослужитесь еще, и вновь завоюете благосклонность короля.

«Может, и дослужусь, тайная ты дырка от сраки. Если весь изойду кровью на Севере».

— Может быть, — сумел прошептать Горст.

А Байяз пододвинул стул и сел, сложив пальцы домиком.

— Ну что. Какова обстановка, лорд-маршал?

Крой, одернув полы мундира, подступил к огромной карте, такой большой, что края загибались, не помещаясь даже на самой широкой стене домишки.

— Дивизия генерала Челенгорма находится здесь, к западу от нас.

Бумага взвизгнула под метнувшейся указкой маршала.

— Он рвется к северу, поджигая поля и деревни в надежде, что тем самым втянет северян в сражение.

— М-м-м, — со скучным видом протянул Байяз.

— Тем временем дивизия лорда-губернатора Мида в сопровождении людей Ищейки прошла маршем на юго-восток, чтобы взять в осаду Олленсанд. Дивизия генерала Миттерика остается между этими двумя…

«Тук, тук» указкой — методично, с безжалостной точностью.

— В постоянной готовности прийти на помощь той или другой. Маршрут обоза пролегает на юг в сторону Уфриса. Дороги здесь плоховатые, на самом деле не более чем тропы, но мы…

— Да-да, конечно, — Байяз пухлой рукой отмахнулся от доклада, как от чего-то, недостойного внимания. — Я здесь не затем, чтобы вмешиваться в тактику.

Указка Кроя растерянно застыла.

— Тогда…

— Лорд-маршал. А вы представьте, что вы, скажем, бригадир каменщиков и работаете над башенкой грандиозного дворца. Мастер, чья приверженность ремеслу, опыт и внимание к деталям не вызывают ни у кого и тени сомнения…

— Каменщиков? — окончательно потерялся Крой.

— Тогда представьте, что Закрытый совет — это архитекторы. И наше дело — не подгонка одного камня к другому, а план всего здания в совокупности. Стратегия, а не тактика. Армия — инструмент правительства и должна служить его интересам. А иначе какой в ней толк? Так, просто чрезвычайно дорогостоящая машина для… чеканки медалей.

Собрание неуютно зашевелилось. Едва ли это любимая тема обсуждения у оловянных солдатиков.

— Стратегия правительства подвержена внезапным переменам, — ворчливо заметил Фелнигг.

Байяз поглядел на него как школьный наставник на тупицу, что тянет назад весь класс.

— Мир текуч, подвижен. Подвижными должны быть и мы. Однако с той поры, как началась военная кампания, дела пошли не лучшим образом. Вновь подняли голову крестьяне: военные, видите ли, подати, и так далее. Неуемные, вечно неуемные, — он забарабанил по столешнице. — Наконец завершен новый Круг лордов, Открытый совет приступил к заседаниям, и знати есть где выражать недовольство. И они его выражают. Нескончаемо. По всей видимости, их крайне раздражает медленный темп.

— Чертовы пустобрехи, — буркнул Миттерик.

«Зарубите на носу: более всего люди ненавидят в других то, что им ненавистно в себе».

Байяз вздохнул.

— Иногда мне кажется, будто я строю песчаные замки во время прилива. Гурки не сидят сложа руки, их козням нет конца. Но когда-то они были единственной силой, с которой приходилось бороться. А теперь есть еще и Змея Талина. Муркатто. — Байяз нахмурился, как будто само это имя было ему неприятно. — Пока наши армии барахтаются здесь, эта проклятая гадюка продолжает сжимать ядовитый хвост вокруг Стирии, ободренная тем, что Союз не может ничего ей толком противопоставить.

Собрание отозвалось нестройным, но патриотичным рокотом.

— Говоря попросту, господа, расходы на эту войну — в смысле потерь и денег, и престижа, и возможностей — становятся чересчур велики. Закрытый совет требует скорейшего завершения кампании. Естественно, будучи солдатами, вы склонны излишне романтизировать тактику ведения войны. Но в боевых действиях толк есть лишь тогда, когда они обходятся дешевле других приемов и ходов. — Байяз сосредоточенным движением смахнул с подсохшего рукава соринку. — Вы вдумайтесь: это всего лишь Север. Я в том смысле — ну что вам стоит?

Воцарилась тишина, после чего, прокашлявшись, подал голос Крой:

— Вы говорите, Закрытый совет требует скорого завершения… Они имеют в виду конец сезона?

— Конец сезона? Да нет, конечно.

Офицеры дружно и облегченно выдохнули. Как выяснилось, преждевременно.

— Имеется в виду, гораздо раньше.

Ропот постепенно перерастал в гомон: негодующие ахи, тихое чертыханье, ворчание под нос; уязвленная офицерская гордость одерживала верх над всегдашним штабистским раболепием, что бывает нечасто.

— Но нельзя же вот так!

Миттерик вдарил в сердцах крагой по столу; впрочем, тут же опомнился:

— То есть я хотел сказать, прошу прощения, но мы не можем…

— Господа, господа, — взялся урезонивать разошедшихся подчиненных Крой.

Лорд-маршал без резонерства не может.

— Лорд Байяз… Черный Доу продолжает упорно уклоняться. Маневрирует, отходит, — Крой указал на карту, как будто там были нарисованы суровые обстоятельства, против которых не попрешь. — На его стороне стойкие местные воители. Его люди прошли огонь и воду. Они знают местность, их поддерживают сородичи. Доу мастак на быстрые переброски, внезапные выпады. У нас уже был с ним однажды пренеприятный конфуз. Если рваться без оглядки в бой, то можно, знаете, и…