— Если речь о ближнем бое, то меч более многосторонен. — Антауп стал показывать жестами: — Колющий удар, рубящий удар, выпад, удар рукоятью…

Гловард снова закатил глаза.

— Вечно ты про этот чертов удар рукоятью! Меч — это слишком очевидно.

— Меч — это классика!

— Вы все упускаете один момент, — прервал Лео. — Ты можешь выбрать оружие, но никогда не знаешь, будешь ли ты сражаться им сам или вручишь его своему противнику, а драться будешь тем, что принес он. А значит, выбирать нужно то, что подходит для тебя, а для второго ублюдка — нет.

— Это, например, что? — нахмурился Гловард.

— Я не знаю! Поэтому и спрашиваю у вас совета!

— Может, тебе стоит спросить у кого-нибудь умного? — Теперь Йин расшатывал зуб, расположенный за ушибленной щекой, проверяя, крепко ли он сидит. — Например, у твоей матери?

— Мы сейчас не в самых лучших отношениях, — сварливо отозвался Лео. — Она вообще не в восторге от всей этой идеи с поединком.

Последовало короткое молчание; Антауп с Гловардом обменялись многозначительными взглядами. Затем Юранд придвинулся вперед, весь открытость и честность. В уголках его глаз отражались языки пламени. Лео не мог отрицать, что на него производило воздействие, когда он так делал.

— А ты не думаешь, что… может быть… тебе стоило бы ее послушать?

— Серьезно? Вот сейчас?

— Ну, она, наверное, лучший тактик из всех, кого я знаю…

— То есть ты не думаешь, что я справлюсь?

— Никто не верит в тебя больше, чем я! — Юранд откашлялся, взглянул на других и немного отстранился. — Больше нас. Но поединок… это всегда риск. Может случиться все что угодно. Я не… Мы не хотим, чтобы тебя… ранили.

На последнем слове его голос пропал, превратившись в хриплое карканье. Словно он не мог заставить себя сказать «убили». Хотя все они знали, что исходом может быть лишь победа — либо Великий Уравнитель.

— Ты хорошо владеешь кнутом? — спросил Антауп.

Лео воззрился на него.

— Ты серьезно?

— Я как-то видел, как одна гурчанка кнутом выхлестывала мечи у людей из рук. Это было такое представление. Люди выходили из публики, и… в общем, было на что посмотреть. Потом она еще наполовину стащила платье с одной девчонки, вообще никак ей не повредив.

И он улыбнулся, погрузившись в воспоминания.

— То есть что, ты предлагаешь мне кнутом стащить одежду со Стура Сумрака?

— Нет, но… просто я думал о чем-нибудь, с чем он не умеет управляться, и…

— Мне бы стоило отхлестать кнутом всю вашу шарашку! — послышался голос Рикке.

Она подошла к ним, как обычно двигая языком катышек чагги вдоль нижней губы и неторопливо покачивая своей лохматой головой. Лео был рад ее видеть. Очень рад. При виде нее он всегда чувствовал себя лучше. Даже без всякого Долгого Взгляда ей всегда удавалось каким-то образом видеть сквозь всю чепуху, все наносное, видеть самую суть. Она помогала ему видеть суть. Знают мертвые, сейчас ему не помешало бы немного ясности!

— Женщина, мы здесь говорим об оружии! — прорычал Гловард.

— Я это слышу, мужчина, — откликнулась Рикке, — и слышу, что вы говорите своими задницами! То, что ты приносишь на круг в своих руках, значит гораздо меньше, чем то, что ты приносишь в своей голове. — Она постучала кончиком пальца по собственному черепу. — Сомневаюсь, что от вас много помощи насчет первого, а со вторым вы вообще одна гребаная по-меха!

— И сколько поединков ты выиграла? — негодующе вскинулся Йин.

— Больше, чем вы все вместе взятые, — резко заверила она. — А теперь деньтесь куда-нибудь, мне надо поговорить с моим чемпионом.

Возможно, они привыкли повиноваться матери Лео, а Рикке позаимствовала у нее манеру командовать; в любом случае, они покорно поднялись и начали собирать свои вещи.

— Не уходите далеко! — напутствовала она. — Вы понадобитесь Лео, чтобы держать щиты!

— Что это на тебя нашло? — спросил у нее Лео.

Рикке высокомерно фыркнула, так что кольцо, продетое в ее носу, зашевелилось.

— Изерн сказала, что я должна взять вожжи в свои руки.

— То есть что, я теперь лошадь?

— Угу. И тебя необходимо пришпорить.

— Этим обычно занимается моя мать. — Лео ощутил приступ нервозности, вдруг заново осознав, что вскоре ему предстоит драться насмерть. — И вот, когда мне больше всего ее не хватает, она меня покинула!

— История, конечно, печальная, но как мне кажется, она видит это по-другому. Понимаешь, Лео, она привыкла всем командовать. А сейчас она беспомощна. Может быть, даже напугана.

— Ей-то чего бояться? Это ведь мне предстоит драться с Большим Волком! Она должна быть здесь!

— Ты неделями ныл, что она постоянно торчит у тебя за плечом. А теперь, стоило тебе вылезти из-под ее юбки, и тебе ее уже не хватает? Клянусь мертвыми, Молодой Лев мог бы и обойтись без своей матери!

Лео набрал в грудь воздуха и выдохнул сквозь сжатые губы.

— Ты права. Я ведь всю жизнь мечтал сразиться на кругу. — Он обхватил руками голову. — Три тысячи чертей, Рикке, с какой стати мне так хотелось драться на кругу?

Она взяла его за запястья, опустила его руки вниз:

— Никто не помнит, как была одержана победа, все помнят только, кто победил. Дерись крепче.

— Хорошо.

— Дерись нечестно.

— Ладно.

— Лев победил волка.

— Угу.

— Нет, не «угу»! — Она обеими руками взяла его лицо. — Лев победил волка! Я видела это!

Ее большие светлые глаза были полны уверенности, и это придало ему духа. Придало храбрости. Он снова почувствовал себя собой. Молодой Лев! Она была как раз тем, что ему было сейчас нужно. Родник веры в пустыне сомнений. Не зря говорят: каждому хорошему мужчине нужно, чтобы рядом с ним была хорошая женщина. Ну, может, не рядом, но хотя бы под ним.

— Я люблю тебя, черт подери, — вымолвил он.

Ее брови взлетели на лоб. Почти на такую же высоту, как и у него самого. С какой стати он это сказал? Позволяет любой эмоции уносить себя бог весть куда, как всегда говорила его мать.

— Я хотел сказать… не в смысле прямо-таки люблю, — принялся запинаться он.

А в каком тогда смысле, черт возьми? Как это называется, когда женщина тебе не только любовница, но еще и друг? С ним никогда не случалось ничего подобного.

— Или… может быть, я действительно это и хочу сказать…

— Тогда пообещай мне одну вещь. — Она обхватила ладонью его затылок и притянула к себе, так близко, что они почти соприкоснулись носами. — Пообещай, что ты прикончишь этого ублюдка!

Лео оскалил зубы.

— Обещаю! Прикончить ублюдка — в этом же и весь смысл! За тебя. За твоего отца. За Риттера. За Барниву… — Он вдруг улыбнулся: — Меч Барнивы! Вот что я возьму!

— Хороший выбор. Наверное.

Лео взглянул в сторону моста и почувствовал новый прилив печали, за которым тотчас последовала нервная дрожь.

— Я только надеюсь, что мне он принесет больше удачи, чем ему.

— Тебе не понадобится удача. — Рикке повернула его лицо к себе и поцеловала его, мягко и серьезно, с абсолютной уверенностью. — Я видела это.

На назначенном месте уже собирался народ. По всей видимости, пролитые вчера реки крови только подогрели в людях жажду новой. Клевер, после того как сам проиграл в поединке, потерял вкус к подобным развлечениям, однако его попросили подержать щит для наследника Севера, а это считалось немалой честью. Было благоразумно по крайней мере явиться вовремя.

Место для круга выбрали невдалеке от моста, там, где схватка кипела наиболее горячо — добрых шести шагов в поперечнике, оно было размечено колышками и веревкой. Траву выстригли под корень, плотники сколотили помосты с сиденьями, чтобы большим людям было лучше видно, как решаются судьбы Севера. Чтобы Черный Кальдер со Скейлом Железноруким и Ищейка с леди Брок не упустили ни одной пролитой капли крови — в конце концов, будет обидно, если она упадет в грязь незамеченной.