Повисла неуютная пауза. Потом Скейл внезапно взорвался хриплым хохотом и с усилием поднялся на ноги, едва не перевернув стол своим могучим брюхом.

— Расскажи мне о своих победах, племянничек! — проревел он, широко раскинув руки. На обрубке правой безвольно болталась железная длань.

Стур, пританцовывая, обогнул стол со своей волчьей усмешкой.

— Пока что петь особо не о чем, дядюшка. — Он обхватил короля обеими руками, и они принялись хлопать друг друга по спине, всем видом изображая мужскую дружбу. — Эта союзная сука и трус Ищейка по-прежнему соревнуются, кто быстрее сделает от меня ноги.

— Ха! Жми на них, мой мальчик, жми сильнее! Не давай этим ублюдкам продохнуть!

Скейл слабо ткнул в воздух железной дланью, как бы двигая армию, и одновременно осушил кубок в другой руке, тут же протянув его за добавкой.

— Ему надо завести себе кубок побольше, — проворчал Клевер.

— А лучше два, — подхватила Чудесница. — Тогда он сможет пить из одного, пока служанки наполняют другой. Бедные девочки, им придется лить вообще без перерыва!

Большой Волк тем временем продолжал жаловаться на нехватку убийств:

— Если так пойдет и дальше, они отступят за Белую, и мы победим, так ни разу и не вытащив мечи!

Скейл хлопнул Стура по плечу с такой силой, что едва не опрокинул его через стол:

— Ты прямо как бойцовый пес, так и рвешься с поводка! Я тоже таким был когда-то. Я тоже был таким…

И король Севера уставился в огонь. В его глазах отражались языки пламени. Он снова осушил свой кубок и снова протянул его служанке, заставив девушку закинуть за спину длинную косу и метнуться к нему с кувшином. Снова.

Клевер отхлебнул из собственной кружки.

— Никогда не позволяй мне погружаться в воспоминания о былой славе, Чудесница.

— Для начала тебе не мешало бы ею обзавестись, — фыркнула та.

— Расскажи мне еще раз, как ты побил Стучащего Странника! — проревел Скейл (он был из тех людей, которые просто не могут говорить тихо). — Клянусь мертвыми, хотел бы я это видеть!

И он с лязгом уронил на стол свою железную длань.

— Куда запропастилась эта девчонка? Наполни кубок моему наследнику!

Стур уселся и закинул один сапог на стол.

— Ну что ж, дядюшка, когда я с тысячей карлов перешел Кринну, я с самого начала знал, что мы в сильном меньшинстве…

Чудесница потерла виски:

— Я уже слышала эту историю, наверное, десять раз за последние десять недель.

— Угу, — отозвался Клевер, — и с каждым разом Стур выходит все большим героем. Скоро мы узнаем, что он побил тысячу варваров в одиночку, с завязанными сзади руками и мечом, привязанным к члену!

— Ох уж эти воины, — тяжело вздохнул Сульфур, словно говорил о незаладившейся погоде. — Похоже, Большой Волк сегодня не в настроении обсуждать судьбы Севера…

— Подождите, мастер Сульфур! — Если бы на месте Черного Кальдера был любой другой человек, Клевер назвал бы такие интонации льстивыми. — Как и все бури, он очень быстро выбьется из сил.

— Увы, у меня так много других дел! — Глаза Сульфура, поблескивающие в свете факелов, на мгновение остановились на Клевере. Он заметил, что они были разного цвета. — Никогда ни минутки покоя, верно, мастер Крутое Поле?

— Пожалуй, — буркнул Клевер.

Он понятия не имел, что это за хрен с горы и с какой стати ему известно его прежнее имя, однако рассудил, что с опасным человеком всегда разумнее согласиться. А любой человек, которого боится Черный Кальдер, опасен, есть у него меч или нет.

— Только нынче меня кличут Клевером, — все же добавил он.

— Можно назвать волка коровой, но от этого он не станет давать молоко. То же самое можно сказать тем, кто называет хаос порядком.

Сульфур отставил свою кружку и встал, глядя вниз на сидящего Кальдера.

— Мой господин понимает, что порой приходится потерпеть некоторый хаос, если из него должен возникнуть новый, лучший порядок. Не бывает прогресса без боли, творения без разрушения. Вот почему он не стал возражать против этой вашей маленькой войны. — Он поглядел в сторону Скейла, который ревел от хохота в ответ на какую-то очередную Стурову выходку, на воинов вокруг, соревновавшихся друг с другом в количестве слюны, разбрызганной в очередном взрыве веселья. — Мой господин любит, когда землю время от времени перепахивают.

— Именно это я и пытаюсь сделать! — закивал Кальдер.

— При условии, что перевернутая почва быстро осядет — и при условии, что будут посеяны новые семена. Иначе как он сможет пожать урожай?

— Передай ему, что с этой войной скоро будет покончено, — пообещал Кальдер, — и урожай будет богаче, чем когда-либо! Мы победим! Он победит!

— Кто бы ни победил, он победит в любом случае; ты это знаешь. Но когда хаоса слишком много, это мешает всем делать дела. — Сульфур ухватил стоящий возле стены посох. — Часто бывает так, что люди, наделенные величием, одновременно имеют короткую память, и это становится для них роковым. Взять твоего отца, к примеру. Я бы советовал тебе всегда помнить о той яме — ты знаешь, возле Осрунга.

И Сульфур с улыбкой повернулся к выходу. Улыбка была короткой — взблеск зубов, взблеск глаз, — но Клеверу показалось, что где-то за ней спрятана угроза.

— Сдается мне, каждый кому-то служит, — вполголоса сказал он, наклонившись к Чудеснице.

— Да, похоже на то, — отозвалась она, глядя, как Сульфур выскальзывает из зала. — И обычно это полные мудаки.

Не успел незнакомец скрыться, как Кальдер яростно врезал кулаком по столу.

— Клянусь гребаными мертвыми! — взревел он, свирепо глядя на своего сына, который продолжал разливаться соловьем к великому восторгу своего короля. — Он еще хуже, чем был прежде, и мой братец только поощряет его! Разве я не сказал тебе направить его на путь?

Клевер беспомощно развел руками.

— Даже лучший пастух не всегда может совладать с упрямым бараном, вождь.

— Если так пойдет, он скоро станет бараниной! Как там говорил Столикус? «Никогда не бойся врага, но всегда питай к нему уважение». Эта тетка, дан Брок, совсем не дура, да и Ищейка, прямо скажем, вовсе не трус.

— Думаю, они просто выжидают удобного момента. — Клевер вздохнул. — Рано или поздно они расставят нам ло-вушку.

— И если так пойдет и дальше, эти два героя влезут прямиком в нее! — Кальдер еще сильнее насупил брови, глядя на сына. — Как получилось, что в нем так мало от меня?

— Ему никогда не доводилось встречаться с трудностями, — тихо проговорила Чудесница.

Клевер наставил на нее палец:

— Вот звучит суровый голос опыта! Поражения приносят человеку гораздо больше добра, чем победы. — Подняв руку, он осторожно почесал свой шрам. — Лучший подарок, какой мне когда-либо дарили. Он научил меня смирению.

— Смирению! — фыркнул Кальдер. — Я не знаю другого человека, который был бы о себе более высокого мнения, чем ты.

Клевер поднял свою кружку в сторону Магвира, который снова избрал его мишенью для своих гневных взглядов, пока Стурова героическая быль достигала своего апогея.

— В мире полно людей, которым не терпится меня опустить. Не вижу причин делать это за них.

— Ты вообще не видишь причин делать что-либо.

Это было трудно отрицать. К счастью для Клевера, король Севера избрал этот момент для того, чтобы с трудом подняться на ноги и воздеть железную длань, призывая к тишине.

— Услышьте глас мудрости, — пробормотал Черный Кальдер без особенной радости.

— Мой отец, Бетод! — заревел Скейл в лица собравшихся, покачиваясь от крепкого эля и слабости в коленях. — Сделал себя королем Севера! Построил города и соединил их дорогами! Заставил кланы объединиться и создал государство там, где его никогда не было!

Он не стал упоминать о тридцати годах кровопролития, которые для этого потребовались. Но в этом-то и прелесть того, чтобы оглядываться назад: ты всегда можешь выбрать те куски, которые подходят для твоей истории, а неудобную правду выбросить на помойку.

Скейл нахмурился и уставился в огонь.