— Кажется, вы едва ли не впечатлены, мама, — сказал Орсо, тоже переключаясь на стирийский, но по крайней мере делая это вполголоса. — Я даже не знал, что в вашем голосе могут звучать такие интонации.

— Глупости, Орсо. Ты достаточно часто слышал, как я бывала впечатлена действиями других людей.

— И верно, — вздохнул он.

— А сам ты едва ли сделал хоть что-то, чем мог бы меня впечатлить, начиная с того возраста, когда перешел на твердую пищу.

Орсо вздохнул еще глубже.

— И это верно, — признал он.

— Будущему королю совершенно незачем драться.

— А как же наши великие воины? Гарод, Казамир, Арнольт…

Королева отмахнулась от звучных имен:

— Разумеется, простолюдины без ума от королей-завоевателей, но династии основывают короли, которые совокупляются, а не присовокупляют новые территории.

— Я уже сколько лет только и делаю, что совокупляюсь. Это тоже не произвело на вас впечатления.

— Как тебе прекрасно известно, Орсо, все дело в том, с кем ты совокупляешься. Лично для меня было бы предпочтительнее, если бы ты женился.

Она выпрямилась, внимательно осматривая его с ног до головы и постукивая по подлокотнику своего складного кресла безупречно наманикюренным ногтем.

— Но если тем временем тебе так уж необходимо поиграть в солдатиков, что ж… — Она позволила себе едва заметно приподнять уголок рта. — Признаюсь, я действительно впечатлена.

Орсо часто убеждал себя, что мнение матери его давно не заботит. Благодарная волна удовлетворения, согревшая его до корней волос, показала, что это, как и многое другое в его жизни, было ложью.

— Все мы рано или поздно взрослеем, — проговорил он, отворачиваясь, чтобы она не видела, как он краснеет.

Королева встала, и один из ливрейных лакеев тотчас убрал ее складное кресло.

— Было бы хорошо, если бы ты смог помочь в этом своему отцу.

И она со свитой тронулась обратно во дворец — ее придворные дамы как бы образовывали блистающий наконечник копья, а она сама была алмазным острием.

— Ее величество выглядели почти… удовлетворенной, — пробормотал Танни, опуская Стойкое Знамя. — А у меня такое чувство, что этого непросто достичь.

Он с изумительной сноровкой принялся сворачивать королевское достояние. Говори об этом человеке что хочешь — многие так и делали, — но он знал, как обращаться с флагом.

Орсо приподнял брови:

— Насколько я понял, она бы предпочла, чтобы я женился.

— Вы могли бы жениться на полковнике Форесте, — предложил Танни. — Я определенно чувствую любовь, расцветающую между вами двумя.

— Бывают и гораздо худшие варианты. Форест опытен, организован, надежен, значительно более сведущ, чем я, и тем не менее всецело мне подчиняется. Он обладает всеми качествами, каких только можно желать от хорошей жены — разве что дырки между ног нет.

Танни бросил взгляд на Фореста — тот с побагровевшим лицом выкрикивал распоряжения своим людям.

— Если засунуть туда эту гребаную меховую шапку, может получиться очень даже похоже.

Орсо едва не подавился смехом. Шапка Фореста действительно малость напоминала искомое.

— Поосторожней в выражениях, капрал. Не то я буду вынужден тебя повысить.

— Все что угодно, только не это!

Танни предлагали сержантскую должность, но он наотрез отказался рассматривать что-либо выше капрала. Некоторые люди как вода: как высоко их ни поднимай, они всегда стремятся вернуться на подходящий для них уровень.

— Надеюсь, ваше высочество упаковало теплые вещи, — заметил он, щурясь на пылающее солнце. — Как ни трудно это себе представить сейчас, но там, на Севере, бывает довольно холодно.

— Холодно, как на севере, я бы сказал.

К ним стремительно подошел рыцарь-герольд, миновав лакеев, деловито разбиравших королевин навес.

— Ваше высочество! — прогремел он с совершенно не обязательной громкостью, лязгнув бронированными каблуками. — Его величество немедленно желает вас видеть!

— Во дворце?

— В Допросном доме. С ним архилектор Глокта.

Орсо поморщился:

— Я занят, как они не понимают? Мне нужно вести свою армию к славе! — Он немного подумал. — Точнее, смотреть, как полковник Форест ведет ее к славе.

Танни, наклонившись к нему, вполголоса заметил:

— Вы двадцать лет заставляли славу дожидаться. Еще один час, мне кажется, не составит большой разницы.

— Ну наконец-то! — рявкнул король, когда Орсо переступил через порог.

Было очевидно, что он был весьма далек от своего обычного добродушного настроения.

Его преосвященство сидел позади стола в своем колесном кресле, вопреки жаре накрыв колени одеялом. Он выглядел еще более мрачным, истощенным и бледным, чем обычно, — а это требовало некоторых усилий. Орсо как-то довелось видеть трехдневный труп человека, умершего от чумы, с гораздо более жизнерадостным цветом лица. За плечом Глокты стоял, наверное, единственный человек во всем Союзе, еще более уродливый, чем он: его заместитель наставник Пайк. Все лицо этого человека было обезображено чудовищными ожогами, поэтому его выражение было трудно прочитать, но общее настроение было далеко не вдохновляющим.

По давно заведенной привычке Орсо начал с защитной позиции:

— Отец, у меня был довольно напряженный день. Если ты хотел меня проводить…

— Ты не едешь на Север, — перебил король.

— Я… что?

Лишенный шанса перейти от защиты к отступлению, Орсо был вынужден сразу же задействовать правомерное негодование:

— Отец, я трудился ради этого…

— Все трудятся ради того или иного, постоянно! Почему ты решил, что ты особенный?

«Потому что я кронпринц Союза, черт побери!» — едва не сорвалось у Орсо с языка, но, к счастью, Пайк заговорил первым. Его тихий голос выдавал не больше эмоций, чем его обожженное лицо.

— Ваше высочество, в Вальбеке произошло восстание.

Орсо сглотнул.

— Восстание?

Это слово определенно было слишком жестким, чтобы использовать его перед особой королевской крови. Разве не мог Пайк ограничиться чем-либо более нейтральным, например «инцидент»? Даже «бунт» было бы предпочтительнее… Потом до него дошло, что сам факт того, что наставник все же его использовал — в присуствии короля, кронпринца и архилектора, — должен говорить о серьезности ситуации.

— Оно организованно, хорошо скоординировано и имеет значительный масштаб. Насколько можно судить, рабочие нескольких фабрик начали действовать одновременно, подавив сопротивление бригадиров, охранников и владельцев.

— То есть они что, захватили фабрики?

Левый глаз архилектора задергался, и он промокнул платком набежавшую слезу.

— По всей видимости, они захватили весь город. Весьма вероятно, что они также проникли в городскую стражу. Возможно, даже… в инквизицию.

— Они строят баррикады, — добавил Пайк, — берут заложников и выдвигают требования.

— Боже милосердный!

Орсо оцепенело опустился в кресло. Вальбек за последнее время превратился в один из крупнейших и самых современных городов Срединных земель. Слово «восстание» начинало звучать эвфемизмом; отсюда было уже недалеко до самой настоящей революции!

— Как такое могло произойти?

— Чертовски хороший вопрос! — рявкнул король, сверкнув глазами в сторону архилектора.

— Зачинщиками являются ломатели, — сказал Глокта. — И сжигатели.

— А это еще кто такие, черт возьми? — спросил Орсо.

На скуле его величества яростно сжимался и разжимался мускул.

— Ломатели хотят вынудить меня пойти на уступки. Сжигатели желали бы повесить меня вместе со всем дворянством и правительством Союза, чтобы установить новый порядок — основанный, очевидно, на огне.

Орсо снова сглотнул. В горле словно бы застрял кусок чего-то тяжелого, и его было никак не сдвинуть с места.

— Я так понимаю, их мнение обо мне далеко от лучезарного?

— Ты думаешь, твоя мать сильно тебя критикует? Подожди, пока услышишь, что говорят о тебе эти ублюдки!