Визгливая музыка приостановилась. Танцы тоже. На нее устремился взгляд — черные глаза, в которых плясали язычки огня среди темноты.

Она увидела силуэт высокого человека в цилиндре. В одной руке он держал горящий факел, другая была поднята и указывала прямо на нее.

— Приведите мне вон ту!

Она припустилась бегом, принуждая свои дрожащие ноги сделать еще одно усилие, нырнула в боковую улочку, поскользнулась на грязи, плюхнулась в канаву и снова выбралась. Пронеслась мимо уставившейся на нее старухи, через крошечный сквер, втиснутый между крошечными домиками, с огромной грудой пепла, навоза и костей посередине, в которой копошились крысы.

Сзади слышались крики, резкие возгласы и резкий смех, эхо шлепающих подошв, отражающееся от облезлых стен. В отчаянии она кидалась к дверям, мимо которых пробегала — закрыто, закрыто, закрыто! — затем одна внезапно распахнулась, и она кувырком полетела в утробу какого-то заброшенного здания.

Комната с просевшим потолком, посередине навалены тряпки, на них раскинулись спящие люди. Пьяницы, курильщики шелухи, полуодетые, с бездумно раскрытыми ртами, откуда текла слюна. Вонь стояла неописуемая. Кто-то проделал в полу дырку, которую использовали в качестве нужника, вокруг роились мухи. Зажав ладонью рот и подавляя рвотные позывы, Савин пробралась между телами, отыскала заднюю дверь и вывалилась наружу, в переулок.

— Вот ты где!

Двое мужчин впереди. Она развернулась, чтобы броситься прочь, скользя башмаками по булыжнику, и обнаружила перед собой тупик. Глухая стена из гнилого кирпича, ни единой двери, куда можно попробовать ткнуться. Савин медленно повернулась, чувствуя, как в горле перехватывает дыхание. Они не спеша приближались самоуверенной походкой мужчин, знающих, что они победили. У одного был отвратительно косящий глаз и палка с вбитым в нее гвоздем. Другой шел с низко опущенной головой, надвинув на лицо кепку.

— Прочь! — прошипела Савин, подняв руку. Возможно, это выглядело бы более убедительно, если бы рука не дрожала так сильно.

— Это женщина! — объявил косоглазый, и на его лице появилась ухмылка.

Тот, что в кепке, склонил свой горбатый нос над ее курткой, под которой она крепко сжимала клинок.

— Что ты там прячешь?

— Не твое дело!

Савин постаралась придать голосу непринужденную уверенность, как прежде. Четко отданная команда — половина пути к выполнению. Но голос прозвучал дрожащим хрипом. Хуже того, несмотря на это, в нем явственно прозвучал ее выговор.

Улыбка косоглазого расплылась еще шире.

— Не просто женщина. Настоящая леди! — Он похлопал палкой о свою ладонь, пощупал пальцем острие гвоздя. — Что, трудные денечки настали, а?

— Нынче на улицах полно благородных, — заметил человек в кепке, подаваясь вперед.

Савин отступила назад, пригнулась, переводя взгляд с одного на другого.

— Предупреждаю, еще один шаг…

— А может, это она? — задумчиво проговорил косоглазый.

— Она? Кто — она?

— Савин дан…

— Закрой… рот! — взвизгнула она.

Ее глаза расширились: она обнаружила, что навылет проткнула ему грудь клинком. Образцовый выпад, каким мог бы гордиться Бремер дан Горст.

— Черт, — вымолвил тот, что был в кепке, вылупившись на нее и отступая назад.

Косоглазый полузадушенно кашлянул, выронил палку и ухватился за грудь с торчащим из нее клинком. Он пытался что-то сказать, но ему не хватало дыхания.

Савин вытащила клинок, оставив глубокий порез на боковой стороне его ладони. По его куртке тотчас начало расползаться темное пятно, набухая кровью.

Человек в кепке повернулся, чтобы бежать, и Савин метнулась следом, рубанув его сзади по ляжке. Клинок неудачно повернулся плоской стороной, не разрезав даже его драные штаны, но тем не менее удара было достаточно, чтобы человек споткнулся и полетел лицом вперед, распластавшись в канаве.

— Пожалуйста! — взвизгнул он, приподнимаясь на руках и оглядываясь на нее через плечо в таком же ужасе, в каком была сама Савин минуту назад. — Пожалуйста!

Клинок ударился в его ребра, он тихо ухнул, выгнул спину, завозился на земле, скривив лицо в мучительной гримасе. Савин прижала его коленом, пытаясь вытащить клинок, но тот прочно засел, пройдя тело насквозь. Человек все извивался, стонал и извивался. С улицы послышались крики и топот ног.

Бросив клинок, Савин пустилась бежать. Все ее мышцы болели, легкие горели огнем. Какие-то фигуры в полумраке, огромные, с искаженными очертаниями. Смех и улюлюканье, как на лисьей охоте. Впереди вырос огромный силуэт — чудовище с тысячью растопыренных конечностей, — и она резко затормозила. Баррикада поперек улицы, торчащие ножки стульев и столов, путаница наваленных досок. Наверху стоял человек. Огромный, почти без шеи, волосы острижены почти под корень, черт лица не разобрать, только отблескивающие оранжевым стекла на глазах — нового типа, в оправе из тонкой проволоки. На его тяжелом, заросшем щетиной лице они выглядели крошечными.

— Помогите! — Протянув к нему окровавленную руку, голос звучит отчаянным писком. — Умоляю вас!

Он ухватил запястье Савин каменной хваткой. На какое-то ужасное мгновение ей показалось, что она сделала худшую ошибку в своей жизни.

Легко, без усилий, он втащил ее наверх рядом с собой. Она увидела позади прыгающие огни факелов. Едва дыша от страха, едва в состоянии двигаться, нырнула, дрожа, за какой-то разбитый комод и съежилась, вцепившись в ножку стула.

Ее преследователи приблизились, замедлили шаг. Шестеро, дыхание шумное после бега, в сжатых кулаках — палки, дубинки, факелы. Впереди вышагивал тот самый, высокий, в цилиндре, лихо сдвинутом набекрень.

— Дальше пути нет, — проговорил гигант.

Спокойный голос, очень низкий, очень медленный. Как может он быть таким спокойным? Разве может кто-то быть спокойным после всего этого?

— Хорошую стенку вы тут выстроили, — заметил человек в цилиндре.

Высокомерная усмешка на рябом, усеянном каплями пота лице; расширенные, дикие глаза с пляшущим в них отраженным огнем факела, который он держал в высоко поднятой руке.

— Спасибо, — отозвался гигант. — Но я просил бы вас восхищаться ей на расстоянии.

Он отцепил от ушей дужки своих стекол и бережно их сложил.

— Я прошу вежливо. — Он потер переносицу указательным и большим пальцами. — Но второй раз просить не буду.

— Не выйдет. — Цилиндр широко ухмыльнулся ему. — Видишь ли, у тебя есть кое-что наше.

Гигант сунул сложенные стекла в безвольную ладонь Савин и мягко согнул ее пальцы, так что стекла оказались у нее в кулаке.

— Поверь мне, — его голос звучал почти печально, — здесь нет ничего, что тебе нужно.

— Отдай ее нам! — рявкнул цилиндр неожиданно резким тоном, так что Савин вздрогнула.

Гигант спрыгнул с баррикады и пошел вперед — без волнения, без спешки. Савин не могла понять, что он собрался делать.

У цилиндра тоже возникли сомнения. Он занес факел над головой:

— Я не боюсь тво…

Гигант метнулся к нему, принял удар факела на плечо и стряхнул его в фонтане искр. Его кулак погрузился в бок противника — короткий быстрый удар, но Савин услышала его тяжесть, почувствовала его силу. Цилиндр зашатался, перегнувшись пополам. Гигант ухватил его за грудки и вздернул над землей. Поднял высоко, словно какой-нибудь мешок с тряпьем, и с силой швырнул на булыжник. Цилиндр слетел с его головы и укатился в сторону.

Человек прерывисто застонал, вытянул дрожащую руку, но гигант спокойно занес над ним огромный башмак и втоптал его лицо в дорогу.

Савин глядела, едва осмеливаясь дышать.

Стряхивая с плеча оставшиеся угольки, гигант перевел взгляд на остальных. Те стояли потрясенным полукругом. Их было пятеро, но за все это время ни один не двинулся с места.

— Мы можем его взять, — произнес один.

Впрочем, его голос звучал далеко не уверенно. Он облизнул губы, несмело шагнул вперед.

— Ага!

На баррикаде появился второй человек. Или, может быть, он был там все время, просто не двигался, так что Савин его не заметила. Жилистый, с вислыми усами. В руке он держал заряженный арбалет, палец на курке. На тыльной стороне ладони было что-то нарисовано. Татуировка.