Эта реплика встретила новый взрыв фальшивого хихиканья. Орсо отвернулся от них без особых сожалений. Он терпеть не мог повешения, но девочки захотели пойти, а разочаровывать людей он тоже не любил. Правда, в результате, похоже, разочаровывал вообще всех.

За его спиной снова раздался тот странный звук, похожий на выдох, когда распахнулся следующий люк в настиле эшафота.

Орсо небрежно набросил шляпу на бюст Байяза, мысленно поздравив себя с тем, как восхитительно залихватски она легла на лысую голову легендарного кудесника.

Огромное пространство салона заполнилось эхом от его каблуков, когда он пустился через море сверкающих плиток мозаики к крошечному островку мебели в середине. Королева Союза расположилась на кушетке, угрожающе прямая, вся обсыпанная бриллиантами. Она словно росла посередине сиденья, как великолепная орхидея в расписном горшке. Едва ли стоило упоминать, что, хотя Орсо знал ее всю свою жизнь, царственные манеры этой женщины каждый раз поражали его заново.

— Мама, — проговорил он на стирийском. Ее раздражало, когда с ней говорили на языке страны, которой она правила, а по долгому опыту Орсо знал, что раздражать королеву Терезу не стоило практически никогда. — Я как раз собирался к вам зайти, когда меня нашел Горст.

— Ты, должно быть, принимаешь меня за какую-то особенную дурочку, — сказала она, поворачивая к нему лицо.

— О нет, что вы! — отозвался Орсо, наклоняясь, чтобы коснуться губами густо напудренной щеки. — За вполне обыкновенную.

— Право же, Орсо, твой акцент становится все более ужасным.

— Что поделаешь? Стирия чуть ли не целиком перешла в руки наших врагов, так что у меня почти нет возможности практиковаться.

Королева двумя пальцами сняла с его камзола едва заметную пушинку.

— Ты нетрезв?

— Ума не приложу, с чего мне быть нетрезвым. — Орсо демонстративным жестом взял со стола графин и налил себе бокал вина. — Я вынюхал как раз необходимое количество жемчужной пыли, чтобы уравновесить действие шелухи, выкуренной мной с утра. — Он потер нос, все еще сохранявший приятное онемение, и поднял бокал, салютуя матери: — Еще бутылочка-другая, чтобы сгладить шероховатости, — и мне обеспечено приятное плавание вплоть до самого обеда!

Королевская грудь, сдерживаемая корсетом — настоящим произведением искусства, могущим поспорить с любым из чудес новой эры, — величественно приподнялась: королева вздохнула.

— Праздность — черта, которую люди до определенной степени ожидают видеть в кронпринце. Когда тебе было семнадцать, она выглядела вполне обаятельной. В двадцать два это начало несколько надоедать. Но сейчас тебе уже двадцать семь, и положение кажется мне отчаянным.

— Ох, мама, вы даже не представляете! — Орсо упал в кресло, столь дико неудобное, что ощущение было, словно его пнули в зад. — Уже много лет я пребываю в состоянии полнейшего стыда за самого себя.

— Почему бы не попробовать найти себе дело, которым ты мог бы гордиться? Тебе не приходила в голову такая мысль?

— Приходила, и оставалась там на целые дни. — Он критически нахмурился, подняв свой бокал против одного из огромных окон и изучая вино на просвет. — Но в таком случае мне придется его делать, а ведь это так утомительно!

— Честно говоря, твоему отцу не помешала бы поддержка. Он слабый человек, Орсо.

— Да, вы никогда не устаете твердить ему это.

— И сейчас трудные времена. Последняя война закончилась… не очень хорошо.

— Она закончилась очень даже неплохо, если тебя зовут король Яппо Стирийский.

— Однако тебя… зовут… по-другому! — Его мать выговаривала каждое слово с ледяной четкостью.

— К сожалению для всех заинтересованных лиц.

— Ты смертельный враг короля Яппо и законный наследник всего того, что он и его трижды проклятая Талинская Змея у тебя украли, и сейчас самое время, чтобы ты начал принимать свое положение всерьез! Наши враги повсюду. В том числе и внутри границ Союза.

— Я знаю. Только что присутствовал при повешении трех из них. Двое крестьян и пятнадцатилетняя девчонка. Она обмочилась. Никогда не чувствовал большей гордости за себя.

— В таком случае, надеюсь, ты явился ко мне в достаточно восприимчивом настроении.

Мать Орсо дважды резко хлопнула в ладоши, и в помещение вошел лорд-камергер Хофф. Важный, с выпирающим из-под жилета животом и тощими как палки ногами, затянутыми в тесные брюки, он больше всего походил на призового петуха, ревниво обходящего двор фермы.

— Ваше величество!

Он поклонился королеве так низко, что практически обмахнул кончиком носа мозаичный пол.

— Ваше высочество!

Орсо он поклонился не менее низко, но каким-то образом сумел вложить в это движение выражение безграничного презрения. Или, возможно, Орсо просто увидел в его подобострастной улыбке отражение собственного презрения к себе.

— Я буквально просеял весь Земной Круг в поисках наиболее подходящих кандидатур. Смею ли надеяться, что среди них может оказаться будущая Высокая королева Союза?

— Ох, ради всего святого! — Орсо бессильно запрокинул голову, устремив взгляд на восхитительную потолочную роспись: народы мира, преклоняющие колена перед золотым солнцем. — Неужто снова смотр невест?

— Обеспечить престолонаследие — не шутка! — провозгласила его мать.

— В любом случае, не смешная.

— Кончай паясничать, Орсо. Обе твои сестры исполнили свой династический долг. Ты думаешь, Катиль хотела переселиться в Старикланд?

— Ее пример не может не вдохновлять.

— Или что Карлотта так уж хотела выходить замуж за канцлера Сипани?

По правде говоря, та была в восторге от этой идеи, но мать Орсо любила представлять, будто все вокруг только и делают, что жертвуют собой на алтарь долга — как, по ее уверениям, поступала она сама.

— Конечно же, нет, мама.

Тем временем двое лакеев уже осторожно пропихивали в комнату огромную картину, лишь с трудом не заклинив раму в дверном проеме. С полотна очаровательно улыбалась бледная девица с абсурдно длинной шеей.

— Леди Сифрин дан Харнвельд! — провозгласил лорд-камергер.

Орсо глубже забился в кресло.

— Неужели мне действительно нужна жена, у которой расстояние от подбородка до сисек измеряется в милях?

— Художественная вольность, ваше высочество, — объяснил Хофф.

— Назови свою мазню искусством, и тебе сойдет с рук все что угодно.

— Во плоти она вполне презентабельна, — заметила королева. — А ее родословную можно проследить до самых времен Гарода Великого.

— Дама чистейших кровей! — ввернул лорд-камергер.

— Породистая как лошадь, и ума в ней не больше, — отозвался Орсо. — Если у нас и король, и королева будут идиоты, это уже перебор, вы так не считаете?

— Следующая! — проскрежетала его мать.

Вторая пара лакеев едва не столкнулась с первой, так они спешили внести изображение двусмысленно улыбающейся стирийки.

— Графиня Иштарин Аффойская уже зарекомендовала себя как политик, к тому же она обеспечит нам ценных союзников в Стирии.

— Судя по ее виду, она скорее обеспечит меня половым заболеванием.

— Мне думалось, ты уже приобрел иммунитет благодаря постоянным контактам с возбудителями, — парировала королева, отсылая портрет прочь изящным взмахом кисти.

— Какая жалость, мама, что я больше никогда не вижу, как вы танцуете.

Она танцевала превосходно. Порой можно было даже подумать, что ей это нравится.

— Твой отец такой увалень; как партнер он никуда не годится.

Орсо печально улыбнулся:

— Он старается как может.

— Мессела Сивирина Систус! — провозгласил камергер. — Младшая дочь императора Дантуса Голтуса…

— То есть он даже не удостоил нас старшей дочери? — гневно вопросила королева прежде, чем Орсо получил возможность выдвинуть собственные возражения. — Нет, не думаю, что она нам подходит!

И так шло все дальше и дальше. Орсо отмечал, как утро плавно переходит в вечер, по неизменно уменьшающемуся уровню вина в графине, отвергая один цветок женственности за другим: