В кулаке Шай все еще сжимала обломок насквозь прогнившей деревяшки. Малость схоже с ее надеждами. Она отшвырнула его и перевернулась, снова ожидая сильной боли, которая скажет ей, что все кончено. И снова боли не было. Она могла двигаться. Она пошевелила ногами и предположила, что, наверно, сможет встать. Но решила, что это лучше будет оставить на потом. Было довольно-таки вероятно, что встать ей удастся только один раз.
Она выбралась из нагромождения сломанных досок к стене — ее тень дотянулась прямо до дверного проема — и застонала, как от боли, услышав внутри тяжелые шаги Джега. Застонала и принялась отползать на заднице и локтях, таща за собой выпрямленную ногу, спрятав за запястьем правой руки лезвие своего ножика, а левой сгребая в горсть комковатую землю.
— И куда это ты собралась? — Джег пригнулся под низкой притолокой и вышел в переулок. Он и так был крупным мужчиной, а сейчас казался настоящим великаном. На полголовы выше, чем Шай, даже когда она стояла, и, пожалуй, вдвое тяжелее, чем она, даже если бы ей удалось поесть. Он шествовал вальяжной, как ему казалось, походкой, подсунув язык под выпяченную нижнюю губу, небрежно помахивая тяжелым мечом и от души наслаждаясь своим успехом.
— Сумела обдурить Неари, да? — Он еще немного сдвинул шляпу, показав кусочек незагорелой полосы на лбу. — Ты сильнее, чем кажешься. Хотя пацан настолько туп, что мог бы свалиться и сам по себе. Но со мной-то ты таких штук не сыграешь.
Это еще как знать, вот только вместо нее будет говорить ее нож. Даже маленький ножичек может оказаться очень убедительной железякой, если ткнуть им куда следует. Она еще немного попятилась, поднимая пыль, делая все так, будто прилагает невероятные усилия, чтобы встать, потом все-таки встала, громко заскулила и скособочилась, чтобы не опираться на левую ногу. Чтобы показать, что она ужасно расшиблась, ей почти не требовалось притворяться. Она чувствовала, как кровь стекала с волос и щекотала лоб. Джег вышел из тени; низкое солнце светило прямо ему в лицо, заставляя щуриться. Как раз этого она и хотела.
— А я, между прочим, отлично помню день, когда ты впервые попалась мне на глаза, — продолжал он, упиваясь звуками собственного козлетона. — Подваливает ко мне Додд, весь из себя заполошный такой, и говорит, что встретил Дым, ту самую убийцу, чьи портреты расклеены по всей округе Ростода и за поимку которой назначено четыре тысячи марок. И чего только о тебе не говорили! — Он громко ухнул, и она отползла еще немного назад, пошевелив при этом левой ногой и убедившись, что, когда придет время действовать, она не подведет. — Такое говорили, что впору было ожидать, что встретишь демона с двумя мечами. И представь себе, как я был, на хер, разочарован, когда увидел всего лишь перепуганную девчонку с щелястыми зубами, от которой гнусно воняло мочой. — Как будто от самого Джега пахло летними лугами. Он сделал еще шаг вперед и протянул ручищу. — Так что не брыкайся. Живая ты мне куда полезней. Я совершенно…
Левой рукой она швырнула землю ему в лицо, а правой с силой оттолкнулась и вскочила на ноги. Пыль запорошила глаза Джега, он запрокинул голову и зарычал, махнул саблей вслепую, когда Шай, низко пригнувшись, кинулась к нему, но клинок просвистел у нее над головой так близко, что даже волосы пошевелились от ветра, а его самого сила замаха развернула боком. Шай схватила левой рукой взметнувшуюся фалду его пальто, а правой вонзила свой столовый ножик в плечо руки, державшей оружие.
Он сдавленно охнул, а она выдернула нож из раны и ударила еще раз, распоров рукав пальто, находившуюся в нем руку и чуть не вонзив лезвие в собственную ногу. Она уже замахивалась в третий раз, когда его кулак угодил ей в угол рта; земля под босыми ногами пошатнулась, Шай ухватилась за угол дома и на мгновение повисла на нем, пытаясь погасить ослепительный свет, вспыхнувший под ее черепом. Она видела Джега в одном-двух шагах от нее — оскалив зубы, облепленные вспененной слюной, он пытался переложить саблю из бессильно повисшей правой руки в левую, но его пальцы запутались в затейливом плетении бронзовой гарды.
Шай обладала способностью при очень быстром развитии событий просто действовать, не думая ни о пощаде, ни о том, чем дело кончится — ни о чем вообще. Именно благодаря этому качеству она и выживала во всем этом дерьме. В которое угодила, опять же, благодаря этому самому качеству. Мало какие достоинства не превращаются в твои недостатки, особенно если они проходят через всю твою жизнь, а она была вдобавок наделена еще и проклятием много думать о том, что натворила, когда все уже кончено, впрочем, это уже совсем другая история. Если Джег сумеет перехватить меч в здоровую руку, ей конец, тут гадать не нужно, и поэтому, не дожидаясь, пока улица перестанет вращаться перед глазами, она снова кинулась на него. Он попытался высвободить руку, но ей удалось перехватить его кисть скрюченными пальцами левой руки и, прижавшись к нему — только так она и могла держаться на ногах, — правой рукой яростно тыкать его ножом в живот, в ребра, снова в ребра; Шай рычала, и он взревывал с каждым ударом ножа, и скользкая рукоять норовила вырваться из ее до боли стиснутых пальцев.
Когда она в очередной раз ударила его, он схватил ее за рубашку — ветхие нитки затрещали, и рукав наполовину оторвался — и попытался оттолкнуть, но сил у него уже не осталось, и она лишь отступила на шаг. Ее голова совершенно прояснилась, и она устояла на ногах, а вот Джег споткнулся и упал на одно колено. Она стиснула нож обеими руками, высоко подняла его и вонзила прямо в эту дурацкую шляпу, сплющив ее в блин и загнав лезвие по самую рукоятку в темя Джега.
Потом она подалась назад, ожидая, что ее противник упадет ничком. Он же внезапно выпрямился, как верблюд, которого она когда-то видела на ярмарке; тулья сплюснутой шляпы сползла ему на глаза и уперлась в переносицу, а из середины торчала рукоять ножа.
— Куда ты делась? — Слова звучали невнятно, будто его рот был полон мелких камешков. — Дым? — Он качнулся в одну сторону, потом в другую. — Дым? — и поплелся к ней, шаркая ногами и взметая пыль; острие меча, свисавшего из окровавленной правой руки, чертило царапину возле следов ступней. Он поднял левую руку, вытянутые пальцы которой были напряжены, хотя кисть расслабленно болталась в запястье, и начал подталкивать поля шляпы таким движением, будто хотел протереть что-то попавшее ему в глаз.
— Дхым? — Одна сторона его лица начала дергаться, дрожать, трепетать самым неестественным образом. Или, может быть, напротив, совершенно естественным для человека, мозги которого насквозь пропороли ножом. — Тс-сым… — Из-под полей его сдвинутой на глаза шляпы текла кровь, оставлявшая красные следы на щеке; рубашка уже наполовину промокла, но он все шел, дергая окровавленной правой рукой и звучно колотя эфесом своей сабли по бедру. — Тхы… — Она пятилась, глядя на него, чувствуя, что у нее самой руки онемели и вся кожа покрылась мурашками, пока не уперлась спиной в стену. — Ты-ы…
— Закрой пасть! — И она кинулась на него, толкнула в грудь обеими ладонями, сабля вывалилась из его руки, а окровавленная шляпа, приколотая ножом, крепко держалась на голове. Он медленно повернулся и упал ничком, отбросив правую руку в сторону. Кисть левой руки он подсунул себе под плечо, словно намеревался подняться.
— О… — буркнул он в пыль. И замер.
Шай медленно повернула голову и харкнула кровью. Слишком уж часто за последние несколько месяцев ей приходилось выплевывать наполнявшую рот кровь. Мокрые глаза она вытерла тыльной стороной трясущейся ладони. Она никак не могла поверить тому, что все произошло в действительности. Тому, что она как-то причастна к случившемуся. Это просто ночной кошмар, и ей нужно всего лишь проснуться. Она зажмурилась и открыла глаза — Джег валялся на том же месте.
Она глотнула воздуха и с силой выдохнула его, смахнула слюну с губ, кровь со лба, снова вдохнула и выдохнула. Потом подняла меч Джега, крепко стиснула зубы, чтобы подавить позывы к рвоте, которые раз за разом накатывали на нее, и перетерпеть ужасную боль в скуле. Мать вашу, как же ей хотелось сесть! Хотя бы просто остановиться. Но она заставила себя отвернуться. Заставила себя дойти до черного хода таверны. Того самого, из которого только что вышел еще живой Джег. Чтобы создать человека, требуется целая жизнь, полная тяжелой работы. А чтобы прикончить его — лишь несколько мгновений.
