— Снять того стрелка! — Кончик меча указал на старуху, засевшую на крыше.

— Очистить туннели! — Небрежный взмах в сторону черных провалов.

— Не убивать детей по возможности! Помните — договор! — Палец грозит кучке измазанных кровью кантиков.

Трудно сказать, выполнял ли кто-то его распоряжения — Рота Щедрой Руки и в лучшие времена не отличалась послушанием, а уж в этом полнейшем беспорядке и подавно…

А в Темпле опасность всегда проявляла далеко не самые лучшие качества. Сейчас он чувствовал себя так же, как и в Дагоске, во время осады города. Там он потел от страха в провонявшейся лечебнице, ругался, менял повязки и рвал одежду умерших на новые бинты. Всю ночь напролет таскал ведра. Заливал пожарища, и все без толку. Город продолжал пылать. Темпл оплакивал каждую смерть. Рыдал от горя. Плакал, благодаря Бога, что умер не он. Месяцы в страхе, который целиком завладел им. С тех пор он продолжал бояться.

Наемники собрались вокруг старика, рычащего сквозь сжатые зубы ругательства на староимперском наречии и бешено размахивавшего копьем, сжав древко двумя руками. Темплу потребовалось совсем мало времени, чтобы понять — он слеп. Наемники тыкали в него остриями мечей, а когда старик поворачивался, кто-то еще колол его в спину. Одежда слепца потемнела от крови.

— Может, остановим их? — пробормотал Темпл.

— Конечно! — кивнул Коска. — Балагур?

Сержант перехватил оскепище чуть пониже наконечника, выхватил из-под плаща тесак и одним уверенным движением расколол голову старика напополам. Позволил телу опуститься на землю, придержав за копье.

— О, Боже… — прошептал Темпл.

— Нам предстоит работа, парни! — Бросил Старик наемникам, стоявшим с разочарованными лицами. — Ищем золото!

Темпл отпустил подол рубахи и вцепился себе в волосы. Скреб и царапал. Еще в Эверстоке он пообещал себе, что не будет просто стоять и смотреть на что-то подобное. То же самое он обещал в Кадире. А перед тем в Стирии. Он и здесь стоял безропотно. Впрочем, умение сдерживать обещания никогда не входило в число его достоинств.

Нос его невыносимо свербел. Темпл растирал его тыльной стороной ладони, пока не хлынула кровь. Он пытался опустить взгляд вниз, но звуки вынуждали его коситься по сторонам. На звон оружия, крики, смех, рев, мольбы, рыдания и визг. Сквозь открытые окна и двери он замечал мельтешение людей и знал, что теперь оно останется с ними до конца дней. Снова опустил глаза, шепча про себя: «О, Боже…»

Как часто он повторял эти слова во время осады? Постоянно, когда пробирался через сожженные руины Нижнего Города, слушая грохот взрывов огненного порошка, от которых дрожала земля, когда переворачивал тела, отыскивая выживших, а когда находил обгоревшими, искалеченными и умирающими, то ничего не мог поделать. Темпл хорошо усвоил, что никакой он не волшебник. «О, Боже… О, Боже…» Никто не пришел на помощь тогда. Никто не придет и сейчас.

— Сожжем это? — спросил кривоногий стириец, подпрыгивая, как ребенок, желающий скорее начать игру.

Он указал на резные деревянные фигурки из древних стволов, отполированные временем до блеска, загадочные и прекрасные.

— Если хотите, — пожал плечами Коска. — В конце концов, для чего еще нужно дерево, если не для костра? — Он глядел, как наемник облил маслом ближайшее изваяние и достал кремень с огнивом. — Печально, конечно, но это меня совсем не волнует. Я скучаю…

Темпл отшатнулся, когда обнаженный мальчик упал на камни между ними. Был ли он жив или умер еще до падения, трудно сказать.

— О, Боже… — прошептал он.

— Берегись! — проревел Балагур, прищурившись на здания слева.

Коска смотрел на лужу крови, растекающуюся из-под разбитого черепа, но не прервал ход мысли.

— Я смотрю на вещи наподобие этой и чувствую лишь… некоторую скуку. А мысли мои блуждают в направлении — что буду есть на обед, что у меня ужасно зудит нога, кто бы мне отсосал в следующий раз… — Он рассеянно почесал в паху, а потом махнул рукой. — Какой ужас, что все вгоняет в тоску! — Язычки пламени весело облизывали ближайшее дерево, а поджигатель-стириец, хлопая в ладоши, переходил к следующему. — Что я видел? Насилие, предательство и потери. Они сломили мой дух. Я опустошен. Потому-то ты и нужен мне, Темпл. Будь моей совестью. Мне надо во что-то верить!

Он положил ладонь на плечо Темпла. Тот дернулся и, услыхав визг, обернулся, как раз для того чтобы увидеть, как старуха падает в пропасть.

— О, Боже….

— Именно это я имел в виду! — Коска опять хлопнул его по плечу. — Но если есть Бог, то почему за все эти годы Он не простер длань свою, чтобы остановить меня?

— Возможно, мы — и есть длань Его, — прогрохотал Джубаир, выходя из дверей и вытирая окровавленный клинок занавеской. — Его пути неисповедимы.

— Шлюха под вуалью тоже таинственна, — фыркнул Коска. — А пути Бога безумны.

Дымок горящего дерева щекотал ноздри Темпла. Так же пахло в Дагоске, когда гурки наконец-то ворвались в город. Огонь тогда охватил трущобы, рассыпались искры, горели люди, прыгая в отчаянье с разрушенных причалов в море. Шум сражения приближался. Лицо Кадии озаряли лучи пожарища, все негромко молились, а Темпл тащил учителя за рукав, умоляя:

— Вам нужно уходить, они сейчас появятся.

Старый священник покачал головой и пожал руку Темпла, сказав:

— Именно поэтому я должен остаться.

Что он мог поделать тогда? Что мог поделать сейчас?

Боковым зрением он уловил движение между двумя невысокими каменными постройками.

— Это ребенок? — воскликнул Темпл, отворачиваясь.

— И что все так носятся с этими детьми? — воскликнул Коска ему вслед. — Они станут такими же дряхлыми и бесполезными, как и большинство из нас!

Но Темпл его не слушал. Он подвел Суфина, подвел Кадию, подвел своих жену и дочь, он клялся всегда искать легкий путь, но, возможно, на этот раз… Он забежал за угол.

Там стоял бритоголовый мальчик. Бледнокожий. Медно-рыжие брови, как у Шай. И возраст подходящий. Может быть, это…

И тут Темпл заметил в руках мальчишки копье. Тот держал оружие с заметной решимостью. Но беспокойство за других в этот раз пересилило в Темпле страх за себя. Не исключено, начался некий рост личности. Следовало, наверное, себя поздравить.

— Мне страшно, — сказал он, не испытывая ни малейшей необходимости лукавить. — Тебе тоже страшно?

Молчание. Темпл протянул раскрытые пустые ладони.

— Ты — Пит?

Лицо ребенка дернулось. Темпл медленно опустился на колени и попытался призвать на помощь всю былую искренность, что оказалось не так просто в окружении звуков боя.

— Меня зовут Темпл. Я — друг Шай. — Снова удивление. — Добрый друг. — Возможно, он сильно преувеличивал, но ведь ради благой цели. Наконечник копья слегка опустился. — И Лэмба тоже. — Еще ниже. — Они пришли, они ищут тебя. И я приехал вместе с ними.

— Так они здесь? — Странно было слышать всеобщую речь с выговором Ближней Страны.

— Да, они здесь. Приехали за тобой.

— У тебя кровь из носа течет.

— Я знаю. — Темпл снова вытер кровь запястьем. — Не надо волноваться…

Пит опустил копье и, подбежав к Темплу, крепко его обнял. Тот нерешительно помедлил, но в конце концов обхватил мальчика и прижал к себе.

— Теперь ты в безопасности, — проговорил он. — В безопасности.

Вряд ли кто-то мог упрекнуть Темпла, что он солгал впервые в жизни.

Шай спускалась по туннелю, исполненная отчаянной решимости, но напуганная так, что впору обгадиться. Потной ладонью она сжимала рукоять меча. Здесь горели только небольшие масляные лампы, бросая отблески на металлические узоры под ногами — спирали, буквы, черточки… И на кровь, заливавшую их. Взгляд Шай настороженно перебегал с призрачных теней на лежащие поперек дороги мертвые тела — вперемешку Народ Дракона и наемники, изрубленные, проткнутые, истекающие кровью…

— Лэмб, — шептала она, но так тихо, что и сама не слышала своего голоса.

Звуки отражались от горячей скалы с одной стороны и улетали в пропасть с другой — крики, лязг, шипение пара, плач и сочащийся сквозь стены смех. Смех казался самым отвратительным.