— Да кого это колышет?

Когда рассвет вступил в свои права и колеса фургонов завертелись, пятеро охотников ехали прочь по пожухлой траве. Лиф управлял повозкой, в которую собирались грузить мясо. Темпл пытался убедить лошадь Лэмба, что они друзья. Наконец они достигли того, что здесь называли лощиной, но в любом другом месте Земного Круга сочли бы канавой. Здесь торчали задрипанные деревья, корявые и обожженные солнцем. Свит, откинувшись в седле, внимательно изучал этот малопригодный для жизни лес. Один Бог знает, зачем.

— Выглядит недурно, да? — спросил Кричащую Скалу.

— Ха! — Духолюдка стукнула пятками серого пожилого коня, и они двинулись вниз по склону.

Тощие олени, выбегавшие из зарослей под болты Свита и стрелы Шай, выглядели совсем не так, как упитанные телята, качавшиеся на крюках в зловонных складах Дагоски, но навыки вернулись довольно быстро. Вскоре Темпл делал несколько разрезов ножом, а потом сдирал шкуру единым куском, пока Лиф придерживал туши за передние копыта. Стряпчий даже возгордился, что умеет быстро извлекать внутренности из парящих на утренней прохладе брюшин. Он и Лифа научил этой уловке, и скоро они — руки в крови по локоть — смеялись и бросали друг в друга кишками, как мальчишки.

Весьма скоро у них оказалось пять оленьих туш, мелких и жестких, растянутых в задней части фургона, куча потрохов и красно-коричневые шкуры, напоминавшие одежду пловцов, сброшенную перед купанием.

Темпл вытер об одну из них ножи и мотнул головой:

— Я, пожалуй, гляну, чем заняты эти двое.

— Иди, последнего я сам разделаю, — улыбнулся Лиф, глядя, как Темпл взбирается на лэмбового коня. — И спасибо за науку!

— Наставничество — одно из самых достойных занятий. Так всякий раз говорил мне Хаддиш Кадия.

— А кто он?

Темпл задумался.

— Благородный покойник, отдавший свою жизнь за меня.

— Похоже на дерьмовую сделку, — сказал Лиф.

— Даже мне так кажется, — фыркнул Темпл. — Я вернусь еще до того, как ты закончишь.

Он поскакал через долину, а потом вдоль опушки, наслаждаясь резвой лошадкой и радуясь, что наконец-то наладил отношения с мальчишкой. Не далее как в сотне шагов впереди сидели верхом Шай и Свит.

— Не можете убивать быстрее, бездельники? — прикрикнул он на них.

— А вы уже закончили с предыдущими? — удивилась Шай.

— Они освежеваны, выпотрошены и просятся в котел.

— Будь я проклят! — проворчал Свит, упирая приклад арбалета, инкрустированный слоновой костью, в бедро. — Полагаю, кому-то сведущему нужно проверить работу законника. Вдруг он освежевал Лифа по ошибке?

Шай развернула коня, и они поскакали обратно, к повозке.

— Неплохо, — кивнула она с одобрением, едва ли не впервые за время знакомства, и Темпл вдруг понял, что ему это понравилось. — Мне кажется, из тебя все-таки получится обитатель равнин.

— Может быть. А может, я сделаю из вас хнычущих горожан.

— Для этого надо иметь закалку покрепче, чем у тебя сейчас.

— Да уж, с закалкой я как раз подкачал.

— Ну, не знаю, — она искоса глянула на него, оценивающе приподняв бровь. — Мне начинает казаться, что под всем этим тряпьем может прятаться металл.

— Наверное, олово, — Темпл стукнул кулаком себя в грудь.

— Да уж, меч не выйдет, но может получиться вполне приличное ведро.

— Или ванна.

— Черт побери, ванна, — она мечтательно прикрыла глаза.

— Или крыша.

— Черт побери, крыша… — они взобрались на холм и смотрели вниз на перелесок. — А ты помнишь, что такое кры…

Прямо перед ними стоял фургон, рядом — куча шкур, а у нее лежал Лиф. Темпл узнал его только по сапогам, поскольку все остальное заслоняли две коленопреклоненные фигуры.

Сперва он подумал, что парень, наверное, упал, а эти двое помогают ему встать. Но один из незнакомцев развернулся лицом. Одежда его состояла из дюжины криво сшитых кусков шкур, а в руке был окровавленный нож. Он издал неразборчивый крик, тонкий и пронзительный, словно воющий на луну волк. Во рту его затрепетал кончик языка. Подняв снаряженный лук, духолюд кинулся к ним.

Темпл сидел, оцепенев, и пялился на приближающего врага, который обвел глаза красными кругами. Щелкнула над ухом тетива Шай, и стрела, преодолев небольшое расстояние, вонзилась в обнаженную грудь духолюда, свалив его с ног, как удар в челюсть.

Глянув на второго духолюда, Темпл заметил, что тот снял со спины лук и тянется к колчану на бедре за стрелой. Шай помчалась вниз по склону, крича столь же неразборчиво, как и дикари, и размахивая своим коротким мечом.

Духолюду удалось вытащить стрелу, но тут он крутанулся на месте и осел. Только тогда Темпл заметил Свита, опускавшего разряженный арбалет.

— Их будет больше! — закричал разведчик, цепляя «стремя» арбалета носком сапога и натягивая тетиву. Одновременно он развернул коня так, чтобы видеть опушку.

Духолюд по-прежнему пытался вытащить стрелу, обронил ее, потянулся за второй, но рука плохо слушалась из-за засевшего в ней болта. Когда Шай, проскакав мимо, ударила его мечом прямо в лицо, он что-то выкрикнул и полетел кувырком.

Темпл съехал по склону и, спешившись, присел около Лифа. Нога парня дергалась, будто он хотел встать. Шай упала на колени рядом. Лиф потянулся к ее руке и открыл было рот, но оттуда хлынула кровь. Кровь текла изо рта, из носа, из неровных кусков кожи там, где у человека расположены уши, из порезов от ножа на руках, из груди, куда угодила стрела. Растерянный, Темпл вскинул руки, онемев от бессилия.

— Забери его на своего коня! — рычала Шай.

Темпл ожил и подхватил Лифа под мышки.

Откуда-то появилась Кричащая Скала и принялась лупить по голове дубинкой того духолюда, которого подстрелила Шай.

Его кости хрустели, насколько слышал Темпл, упрямо тащивший Лифа к своему коню. Он споткнулся, упал, поднялся, довершая начатое.

— Брось его! — кричал Свит. — Он не жилец — дураку ясно!

Темпл не обратил внимания на его слова, поскольку, стиснув зубы, пытался забросить Лифа на седло, вцепившись в пояс и окровавленную рубаху. Для тощего мальчишки весил он очень много.

— Не брошу его… — хрипел он. — Не брошу… Не брошу…

Во всем мире остались только он, Лиф и лошадь. Только боль в натянутых мышцах и смертельная тяжесть парня. Его бессмысленный, прерывистый стон. Он слышал топот копыт коня Свита, который пронесся мимо. Слышал крики на незнакомом языке — в голосах почти не было ничего человеческого. Лиф съезжал и соскальзывал, лошадь норовила отойти, а потом рядом оказалась Шай, рык страха, ярости и напряжения клокотал в ее горле. Вдвоем они закинули Лифа на луку, обломанное древко стрелы чернело на фоне неба.

Кровь покрывала руки Темпла. Несколько мгновений он рассматривал их.

— Скачи! — кричала Шай. — Скачи, гребаный дурак!

Он забрался в седло, схватил повод липкими пальцами, едва не свалился со своего коня — нет, с коня Лэмба — и мчался вперед. Ветер бил в лицо, унося рвущийся изо рта отчаянный крик, обжигая до слез глаза. Плоский горизонт прыгал и дергался. Лиф бился о луку. Свит и Кричащая Скала казались двумя пятнышками на фоне светлого неба. Шай скакала прямо перед ним, подавшись вперед. Ее конь вытянул хвост струной. Когда она оглянулась, Темпл прочел ужас в ее глазах. Он не хотел оборачиваться, но заставил себя.

Они поспевали за ним по пятам, похожие на посланцев Ада. Разрисованные лица, разрисованные лошади. Какие-то детские наряды, украшенные перьями, костями, зубами зверей, обрезками меха. У одного висела на шее высушенная человеческая рука, подпрыгивая в такт прыжкам коня. Второй водрузил на голову убор, сделанный из бычьих рогов, а третий использовал вместо нагрудника большое медное блюдо, ярко сверкающее под солнечными лучами. Желто-рыжие волосы развевались. Духолюды размахивали оружием — зазубренным, остроконечным, крючковатым, словно заготовленным для самых ужасных способов убийства. Мороз пробрал Темпла до самой задницы.