— За то, что наладила чудесного пенделя двум не в меру любопытным паренькам.
— Оно у нее от Тридуба.
Это перекатился в одеялах Весельчак Йон и оперся на локоть, глядя на огонь приоткрытым глазом. Другой рукой он скреб черную с проседью поросль бороды.
— У ее семьи был хуторок северней Уфриса. Поправь меня, если я что-то путаю.
— Будь спокоен, — сказала она, — я это непременно сделаю.
— Когда заварилась каша с Бетодом, кто-то из его воинства нагрянул в долину. И вот тогда она сбрила себе волосы…
— Сбрила я их вообще-то за пару месяцев до этого. Они мне всегда мешали, когда я шла за плугом.
— Понял, исправился. Хочешь сама продолжить?
— Зачем? Ты гладко излагаешь.
— Ну так вот, в овечьих ножницах нужды у нее больше не было. Вместо этого она взялась за меч и подговорила кое-кого в долине сделать то же самое. И устроила людям Бетода засаду.
Глаза Чудесницы поблескивали в свете костра.
— Да ты что?
— А то. Ну а затем подошел Тридуба, а вместе с ним мы с Зобатым. Идем и думаем: долина небось вся как есть пожжена, а селяне рассеяны. И что же мы видим? Дюжина бетодовых молодцов развешана, еще дюжина в плену, а эта вот чертовка с улыбкой всеми помыкает. И как там Тридуба сказал?
— Что-то не припомню, — хмыкнула она.
— Чудесно и странно видеть, как всем заправляет женщина, — изобразил Йон скрипучим басом. — И мы тогда с неделю-другую звали ее Странной Чудесницей, а затем «странная» как-то отпало, а «чудесница» осталась. Такие вот дела.
Чудесница мрачновато кивнула.
— А через месяц Бетод ударил по-серьезному, и долину все равно спалили.
Йон пожал плечами.
— Но засада-то удалась.
— Ну а как вышло с тобой, Весельчак Йон Камбер?
Йон, выпутавшись из одеял, принял сидячее положение.
— А что я. Так, ничего.
— Да не скромничай. Весельчак в свое время слыл таким ходоком-шутником, что просто ах; уж такие шутки вытворял, да, Йон? И вот как-то в битве при Иневарде он трагически лишился хера. Вот так взяли и отсекли — потеря, по которой женщины Севера скорбели едва ли не больше, чем по всем своим мужьям, сыновьям и отцам, что полегли. И вот с той поры шутки у него тоже как отрезало. Ну хоть бы улыбочка.
— Жестокая ложь, — Йон толстым пальцем ткнул почему-то в Бека. — Чувства юмора у меня не было отродясь. А при Иневарде мне всего-то отщипнули чуток от бедра. Крови потерял много, а так ничего, оклемался. Так что внизу все работает, не волнуйся.
Чудесница у него за спиной заговорщически указывала себе на пах.
— Хер и орехи, — обозначала она одними губами, ладонью изображая секущий удар. — Хер и оре…
Йон резко обернулся, но она уже невинно разглядывала ногти.
— Вы что, уже встали?
К огню, лавируя между спящими и кострами, ковылял Фладд. Он шел в сопровождении человека, которого Бек не знал — поджарого, с копной седеющих волос.
— Да вот, младшие нас перебудили, — ухмыльнулась Чудесница. — Дрофд трогал оружие Бека.
— Оно ж известно как начинается… — подал голос и Йон.
— Вон оно что? А ты вот лучше мою колотушку, если хочешь, потрогай, — Фладд ухватился за палицу на поясе и выставил ее под углом, — у нее знаешь какой шишак на конце.
Дрофд хихикнул, но остальные, похоже, были не в настроении веселиться.
— Что, нет желания? — Фладд пытливо оглядел юношей. — Это небось потому, что я стар? Ну а что, я и впрямь стар.
— Стар или нет, я рада, что ты здесь, — сказала Чудесница. — Союз не посмеет на нас накинуться, раз мы заполучили вас двоих.
— Я бы им и первой возможности не дал, да вот отлучился отлить.
— Какой раз за ночь, третий? — поинтересовался Йон.
Фладд, уставясь к небу, сделал вид, что считает.
— Кажись, четвертый.
— Потому его Фладдом[2] и зовут, — пробормотала Чудесница, — всех смоет, как потоп. Это если вы не знали.
— Да только вот по пути напоролся на Легкоступа, — Фладд ткнул большим пальцем в поджарого, с которым подошел к костру.
— Ну как, выведал что-нибудь? — спросила Чудесница.
Тот кивнул степенно, с таким видом, будто познал секрет самой жизни.
— Оказывается, готовится битва.
Он уселся на скрещенных ногах рядом с Беком и протянул ему руку:
— Легкоступ.
— Это оттого, что он легок на ногу, — пояснил Дрофд. — В основном он у нас за разведчика. И прикрытие сзади, копьем.
— Бек, — юноша неловко пожал протянутую руку.
— Красный Бек, — добавил Дрофд. — Это его имя. Вчера получил. От Ричи, в битве за Осрунг. А теперь вот, как видишь, с нами…
Под хмурыми взглядами Бека и Легкоступа он осекся и закутался в одеяло.
— Зобатый беседу с тобой проводил? — спросил Легкоступ.
— Какую беседу?
— Ну, насчет правильности.
— Так, упоминал.
— Я бы чересчур серьезно к ней не относился.
— Да?
Легкоступ пожал плечами.
— Правильность, она для каждого своя.
Он начал извлекать всевозможные ножи и выкладывать перед собой на землю, от громадного мясореза с костяной ручкой, больше похожего на короткий меч, до кривой крохотульки даже без ручки, а всего с двумя колечками для пальцев.
— Это чистить яблоки? — уточнил Бек.
— Нет, — Чудесница провела пальцем по жилистой шее. — Горло резать.
Бек подумал, что она над ним подшучивает, но тут Легкоступ поплевал на точильный камень, и этот ножичек в свете костра взыграл так, что Бек усомнился, шутка ли это. Легкоступ прижал лезвие к камню, жикнул им с обеих сторон — вжик, вжик, — и тут кто-то шумно завозился под ворохом одеял.
— Сталь! — крикнул Жужело, вскакивая и ошалело выдергивая из одеял запутавшийся меч. — Я слышу сталь!
— Да заткнись ты, — сонно отмахнулся кто-то.
Жужело вырвал-таки меч, сдергивая с головы капюшон.
— Я проснулся! Это что, утро?
Похоже, истории о неусыпности Жужела из Блая были несколько преувеличены. Он опустил меч и воззрился на небо, где между клочьями облаков проглядывали, подмигивая, звезды.
— А почему темно? Не бойтесь, дети, Жужело среди вас и готов драться!
— Хвала мертвым, — съязвила Чудесница, — мы спасены.
— О! Так это ты, женщина?
Жужело почесал волосы, слипшиеся с одной стороны и чертополохом торчащие с другой. Он ошалело оглядел Героев и, не увидев ничего, кроме догорающих костров, спящих людей и все тех же старых камней, подобрался к костру.
— Ну вот, теперь сиди наяву до утра, — вздохнул он, позевывая. — Я слышал, шел какой-то разговор об именах?
— Ага, — произнес Бек, не осмеливаясь вымолвить ничего больше.
Для него это все равно что разговаривать с самим Скарлингом. Он же вырос на историях о Щелкуне Жужеле из Блая и его великих деяниях. Завороженно слушал, как их рассказывает по деревне старый пьяница Скави и упрашивал его поведать побольше. Слушал и грезил, как он стоит рядом с этим героем на равных, тоже занимая место в песнях. И вот он в самом деле сидит с ним рядом — лгун-самозванец, трус, убийца друга. При попытке плотнее укутаться в материн плащ под пальцами что-то хрустнуло. Оказывается, плащ все еще пропитан запекшейся кровью Рефта. Бек еле унял дрожь. Красный Бек. В том, что красный, сомнения нет: руки-то в крови. Только стоило ли об этом с малолетства мечтать?
— Значит, имена?
Жужело поднял меч и поставил на острие в свете тускнеющего костра — такой длиннющий и тяжеленный, что диву даешься, как он вообще годится в качестве оружия.
— Вот он, Меч Мечей, и у людей существуют для него сотни имен.
Йон прикрыл глаза и ушел с головой под одеяло, Чудесница закатила очи к небу, а Жужело продолжал вещать заунывно и размеренно, как будто не в первый раз, причем далеко не в первый.
— Лезвие Восхода. Творитель Могил. Жнец Крови. Высочайший и Нижайший. Скаг-анг-Гиок, что на языке долин означает Рассекающий Мир. Битва, знаменовавшая собой начало времен, и которая снова разразится при их скончании. Это разом и награда моя и кара, благословение и проклятие. Его передал мне Дагуф Коль на смертном одре, а ему он достался от Йорвила по прозвищу Гора, который унаследовал его от Четырехлицего, получившего его во владение от Лиф-риф-Осканга, и так далее до самой младости мира. Когда сбудутся слова Шоглиг, и я буду лежать окровавленный, наконец-то лицом к лицу с Великим Уравнителем, я вручу его тому, кто, по моему мнению, заслуживает его больше всех, и дам ему славу, и перечень его имен и имен тех великих, кто им обладал и орудовал, и великих, кто был им сражен. И перечень этот прирастет, и удлинится, и протянется в туман за пределами памяти. В долинах, где я родился, бытует поверье, что это меч самого Бога, оброненный с небес.
