— Ну что. В долине мы заняли все лучшие места. Им остается лишь пятиться или кидаться на нас, а позиций, откуда они могут это сделать, не так уж много. Так что выдумывать особо нечего. Тем более что такие, как вы, соображают по большей части кулаками.

В ответ послышались многозначительные смешки.

— Так что мне понадобятся кровь, кости и сталь, как сегодня.

Снова одобрительные возгласы.

— Ричи?

— Да, вождь.

Старый воин, сурово поджав губы, ступил в круг огненных отсветов.

— Надо, чтобы твои парни держали Осрунг. Завтра вам, думаю, достанется.

Ричи пожал плечами.

— Все по справедливости. Сегодня им чертовски досталось от нас.

— Не пускай их через тот мост, Ричи. Железноголовый?

— Да, вождь.

— Поручаю тебе отмель. Мне нужны люди на огородах, люди на Детках; люди, готовые умереть, но лучше, если от их рук погибнут другие. Это то самое место, куда южане могут попереть скопом, так что если они на это пойдут, нам надо будет ударить всей силой.

— Это я и сделаю, — Железноголовый послал ехидную улыбку на ту сторону костра. — Меня, в отличие от некоторых, вспять не обратить.

— Это ты о ком? — вскинулся Золотой.

— Ничего, на тебя геройства тоже хватит, — примирил всегдашних соперников Доу. — Сегодня, Глама, ты сражался достойно, так что завтра удачу себе отвоюешь. Стой на участке между Железноголовым и Ричи; пособляй тому или другому, смотря на кого насядут сильнее, если им своими силами справиться будет сложно.

— Есть, — Глама облизнул распухшую губу распухшим языком.

— Скейл?

— Вождь?

— Ты взял Старый мост. Вот его и держи.

— Сделаю.

— Если тебе придется уступить…

— Не уступлю, — заявил Скейл со всей упрямостью юности и недалекого ума.

— …лучше будет иметь вторую линию у той старой стены. Как она зовется?

— Клейловой стеной, — подсказал Треснутая Нога. — По имени того безумца-хуторянина, что ее возвел.

— Может оказаться, что он не зря старался, — рассудил Доу. — У моста тебе всеми силами все равно не развернуться, так что рассади часть своих чуть подальше.

— Сделаю, — сказал Скейл.

— Тенвейз?

— Создан для славы, вождь!

— За тобой склон Героев и Палец Скарлинга. Так что в бой тебе, вероятно, с ходу кидаться не придется. Но помощь может понадобиться Скейлу или Железноголовому, так что приглядывай, может, подкинешь им сколько-то людей.

Тенвейз глумливо посмотрел через костер на Скейла с Кальдером, а заодно и на Зобатого, который, не исключено, был с ними заодно.

— Посмотрю, что смогу из-под себя выдернуть.

Доу подался вперед.

— Мы с Треснутой Ногой будем наверху за старой стеной. Видно, завтра руководить буду с заду, как наши друзья в Союзе.

Дружный всплеск хохота.

— Ну вот, вроде как и все. У кого-то есть еще дельные соображения?

Доу, все так же щерясь, медленно обвел собравшихся взглядом. Зобу говорить хотелось менее всего, да и другие вряд ли мечтали стать мишенью для насмешек…

— У меня есть, — поднял вдруг палец Кальдер, всегда готовый полицедействовать.

Доу прищурился.

— Во как? Ай да сюрприз. И что у нас за стратегия, принц Кальдер?

— Повернуться к Союзу спиной и бежать, — сказал за него Железноголовый, вызвав волну смешков.

— Повернуться к Союзу задом и подставиться, — съязвил Тенвейз.

Кальдер лишь улыбался, дожидаясь, когда уляжется смех.

— Мир, — коротко сказал он.

Зоб зажмурился. Проще влезть на стол и призвать к целомудрию в борделе. Сразу захотелось отойти в сторону, как от кого-нибудь, кто облился маслом вблизи открытого огня. Но как назвать человека, который отступается от друга только потому, что тот не в фаворе? Даже если человеку этому грозит вот-вот превратиться в огненный шар. И Зоб остался стоять с ним плечом к плечу, прикидывая, что это, черт возьми, может быть за игра, поскольку Кальдер на ухищрения был горазд как никто другой. Постоянно что-нибудь на уме. После ошеломленной паузы взметнулись складки плащей, заплясали огни факелов, отбрасывая дикий свет на круг нахмуренно застывших лиц.

— Ах ты поганый негодяй, трус драный! — вскинулся Бродд Тенвейз.

Его физиономия, казалось, готова лопнуть от гнева и презрения.

— Ты моего брата негодяем назвал?! — выпучив глаза, заорал Скейл. — Да я тебе, мразь, гусиную твою шею сейчас сверну!

— А ну тихо! — призвал к порядку Доу. — Если шею и сворачивать, так это мне решать, кому. Принц Кальдер известен умением обращаться со словом. Я за тем его сюда и позвал, чтобы услышать его мнение. Давайте же его выслушаем. Ну, Кальдер? Так зачем нам мир?

— Осторожней, Кальдер, — стараясь не размыкать губ, проговорил Зоб. — Осторожней.

Но принц если и расслышал предостережение, то откровенно плевал на него.

— Потому что война — пустая трата времени, сил, денег и жизней.

— Ах ты трус, драть тебя в задницу! — снова гаркнул Тенвейз.

На этот раз даже Скейл на него не рявкнул, а встал и непонимающе уставился на брата. Поднялась буря негодования, по громкости сопоставимая со скандированием здравиц Доу. Но чем неистовей она становилась, тем шире улыбался Кальдер. Как будто бы от ненависти он цвел, как роза на помойке.

— Война — способ промысла, — сказал он. — А если он не несет добычу, то какая от него польза? Сколько мы уже без толку петляем по горам да долам?

— Ты уже допетлялся до петли у себя дома, собака! — гавкнул кто-то.

— Вот-вот, и это твои разговоры о мире тебя сюда завели, — напомнил Железноголовый.

— Хорошо, а сколько ты, в таком случае, ходишь-бродишь здесь впустую?

Кальдер пальцем бесстрашно ткнул в воителя.

— Или ты?

Он указал на Золотого.

— Или вот он?

Большой палец Кальдера показал на Зобатого. Зоб нахмурился, не желая к этому приобщаться.

— Месяцы? Годы? Маршируете, скачете, уклоняетесь, лежите под звездным небом со своими страхами, недугами, ранами. На ветру, в холоде, а ваши поля и стада, мастерские и жены с детьми остаются заброшенными, без присмотра. За какую такую поживу? Что вы добыли? Какие барыши, какую славу? Если в этом сонмище найдется хоть сотня таких, кто на этих мытарствах разбогател, я хер свой сожру без соли!

— Трусливая, драть ее лети, болтовня! — Тенвейз в сердцах отвернулся. — Слышать ее не могу!

— Трусы от правды как раз и отворачиваются, убегают от нее. А ты, я вижу, Тенвейз, слов боишься? Хорош герой, нечего сказать.

За это принц сорвал куш в виде разрозненных смешков. Тенвейз, задетый за живое, повернулся обратно.

— Мы сегодня одержали победу! Каждый тут не человек, а легенда!

Кальдер в ответ хлопнул по рукояти меча.

— Сегодня, победу? Да только победа-то вышла скромная.

У всех на виду долину заполоняли бесчисленные огни вражеского становища.

— Вон Союз, и еще далеко не весь. Завтра битва будет ожесточенней, а потери тяжелее. Гораздо тяжелее. И победа, если мы ее одержим, будет лишь в том, чтобы удержаться на прежнем пятачке. Только с уймой свежих мертвецов в придачу.

Кое-кто по-прежнему тряс головой, но большинство слушало.

— А насчет того, что кланы Севера не способны сражаться сплоченно или что Союз не победить в силу его числа, так эти вопросы пока остаются без ответа.

Кальдер отправил плевок в костер, совсем как Черный Доу.

— А плеваться вот так каждый может.

— Ты говоришь, мир, — пробурчал Тенвейз, вынужденный в конце концов прислушаться. — Мы тут все знаем, каким любителем мира был твой отец. А не он ли первым начал войну с Союзом?

Кальдера этот вопрос не застал врасплох.

— Он. И это стало его концом. И я, возможно, научился на его ошибке. Ну а ты, позволь тебя спросить?

Он обвел собравшихся взглядом.

— Если хотите знать, вот мое мнение: рисковать жизнью из-за того, что решается обычным разговором — глупость.

Воцарилась удрученная, виноватая тишина. Лишь хлопали под ветром полы плащей да взвивались снопики искр над костром. Доу на троне подался вперед, подбородок по обыкновению положив на гарду меча.