Но Тысяча Мечей так и стояла на вершине Мензийского холма и выжидала. Неведомо чего. В это время талинцы Фоскара отчаянно пытались прорвать заслон осприанцев Рогонта и выбраться на берег — по колено в воде, беспрерывно осыпаемые со склона стрелами, которые неумолимо сокращали их ряды. Течение уносило тела павших, прибивало их к берегам, колыхало на отмелях ниже брода.

А наемники все не двигались с места.

— Зачем он выставил их, если не собирается спускаться? — Монца в раздумьи закусила губу. — Коска не дурак. К чему терять фактор неожиданности?

Герцог Рогонт пожал плечами:

— Стоит ли на это сетовать? Чем дольше он выжидает, тем лучше для нас, не так ли? Нам и Фоскара хватает.

— Что у него на уме? — Монца в который раз вскинула взгляд на строй всадников у оливковой рощи на вершине холма. — Что задумал этот старый ублюдок?

Полковник Риграт на взмыленном коне вылетел из-за палаток, заставив броситься врассыпную праздных наемников, чуть не налетел на кресло Коски и остановился, свирепо натянув поводья. Соскочил с седла, чуть не упал, выдернул сапог из стремени и, срывая с рук перчатки, яростно завопил:

— Коска! Коска, черт вас дери!

— Полковник Риграт! С добрым утром, мой юный друг. Надеюсь, у вас все хорошо?

— Хорошо?.. Почему вы не атакуете? — Тот ткнул в сторону реки пальцем, где-то, видать, оставив свой жезл. — У нас сражение в разгаре! Чистая бойня!

— Да, да, вижу. — Коска, качнувшись вперед, легко поднялся на ноги. — Но лучше, пожалуй, обсудить это вдали от посторонних ушей. Не стоит скандалить на людях. К тому же вы пугаете козу.

— Кого?

Коска, проходя мимо, ласково похлопал пасущееся животное по спине.

— Единственное существо, которое меня понимает. Идемте ко мне в палатку. Там есть фрукты… Эндиш! Присоединяйся!

Взбешенный Риграт ринулся за ним, озадаченный Эндиш поспешил следом. Миновав Нокау, стоявшего с обнаженной кривой саблей на страже перед входом, все трое нырнули в прохладную полутьму палатки, увешанной трофеями былых побед. Коска любовно провел рукою по одному из ветхих знамен с обгоревшими краями.

— Флаг, висевший на стене Муриса во время осады… Неужели с тех пор прошло целых двенадцать лет? — Повернулся, взглянул на Балагура, тоже прошмыгнувшего в палатку и затаившегося у входа. — Я снял его с высочайшего парапета собственноручно, знаете ли.

— Вырвав из руки мертвого героя, который забрался туда первым, — заметил Эндиш.

— На что еще годятся мертвые герои, кроме как передавать флаги своим более благоразумным и скромным товарищам? — Подхватив со стола вазу с фруктами, Коска сунул ее под нос гостю. — Плохо выглядите, полковник. Съешьте винограду.

Трясущиеся щеки Риграта сравнялись цветом с предложенными ягодами.

— Винограду? Винограду?.. — Он хлестнул перчатками флаг. — Я требую, чтобы вы немедленно атаковали! Решительно требую!

— Атаковал… — Коска поморщился. — Через верхний брод?

— Да!

— Следуя тому великолепному плану, который вы предложили прошлым вечером?

— Да, черт побери! Да!

— Признаться честно, ничто не порадовало бы меня больше. Я так люблю добрую атаку — можете спросить любого. Но дело в том… понимаете ли… — Он многозначительно умолк, широко развел руки. — Слишком уж большие деньги получил я от гуркских друзей Рогонта за то, чтобы не делать этого.

Из ниоткуда возникла Ишри. Соткалась из теней в глубине палатки, выскользнула из складок старых знамен, шагнула в материальный мир.

— Приветствую, — сказала.

Риграт и Эндиш, равно ошарашенные, выпучили на нее глаза.

Коска же возвел взгляд к тихо колыхавшейся под порывами ветра палаточной крыше и постучал пальцем по губам.

— Дилемма. Нравственное затруднение. Мне страшно хочется пойти в атаку, но Рогонта я атаковать не могу. И Фоскара не могу, ведь его отец тоже мне щедро заплатил. В молодые годы я еще летел, куда ветер дунет, но нынче всеми силами пытаюсь измениться, как уже говорил вам, полковник, накануне вечером. И единственное, что я могу сейчас сделать с чистой совестью — это остаться здесь. — Он бросил в рот виноградинку. — И не делать ничего.

Риграт испустил сдавленный вопль и сделал запоздалую попытку схватиться за меч, но рукоять была уже зажата в могучем кулаке Балагура, в другой его руке блестнул нож.

— Нет, нет, нет…

Полковник замер, и Балагур, осторожно вытянув меч из ножен, бросил его Коске. Тот поймал рукоять на лету, пару раз взмахнул на пробу.

— Чудесная сталь, полковник. Поздравляю с умением выбирать оружие, если не стратегию.

— Вам заплатили оба? За то, чтобы ни с кем не сражаться? — Эндиш с улыбкой до ушей приобнял его одной рукой за плечи. — Дружище! Что ж мне-то ничего не сказали? Черт, как же хорошо, что вы вернулись!

— Уверен?

Меч Риграта легко вошел ему в грудь по самую рукоять. Эндиш выпучил глаза, разинул рот, с хрипом втянул воздух, пытаясь закричать. Рябое лицо его исказилось от усилия, но вышел лишь короткий, глухой кашель.

Коска подался ближе.

— Думал, меня можно безнаказанно обмануть? Предать? Отдать за пару серебряных монет мое кресло другому, а потом улыбаться и называть себя моим другом? Ты ошибся во мне, Эндиш. Роковым образом. Я умею смешить людей, но я не клоун.

Блеснула темная кровь на куртке наемника, лицо его побагровело, на шее вздулись жилы. Он ухватился слабеющей рукой за кирасу Коски, булькнул кровавой пеной. Коска отпустил рукоять, обтер руку о рукав Эндиша и оттолкнул его. Тот рухнул на бок, сплюнул, слабо простонал и затих.

— Любопытно. — Ишри присела рядом на корточки. — Нечасто мне приходится удивляться. Кресло ваше украла на самом деле Меркатто. Но ее вы не тронули?..

— Сомневаюсь я, по здравом размышлении, что рассказы о том предательстве полностью совпадают с фактами. Но, как бы там ни было, красивой женщине можно простить все прегрешения, каких никогда не спустишь безобразному мужику. А если я чего и не терплю категорически, так это неверности. Чему-то в этой жизни все же нужно быть верным.

— Неверности? — взвизгнул Риграт. — Вы заплатите за это, Коска, вероломный…

В шею ему вонзился нож Балагура. Кровь брызнула струей, оросив земляной пол палатки и масселийский флаг, взятый Сазином в тот день, когда была сформирована Тысяча Мечей.

Риграт упал на колени, схватился рукой за горло. Кровь потекла в рукав мундира. В следующий миг он рухнул ничком, дернулся несколько раз и тоже затих. По земле начал расходиться темный круг, сливаясь с другим таким же, выползавшим из-под тела Эндиша.

— Ах, — вздохнул Коска, который планировал получить за Риграта выкуп от его семьи. Теперь это больше не казалось возможным. — Вы… несколько поторопились, Балагур.

— Ох. — Тот хмуро уставился на свой окровавленный нож. — Я думал… ну, вы сами знаете. Следовать вашему примеру. Как первый сержант.

— Конечно, конечно. Я сам виноват. Нужно было объяснить поточнее. Всегда страдал от… недообъяснений. Есть такое слово?

Балагур пожал плечами. Ишри — тоже.

— Ладно. — Коска, почесывая шею, уставился на труп Риграта. — Занудный, напыщенный, чрезмерно о себе мнивший человек, насколько я успел его узнать. Но если бы эти качества карались смертной казнью, на виселицах болталось бы полмира, и я в числе первых. Возможно, у него имелось множество других, прекрасных качеств, о которых я не знал. Матушка его наверняка так и сказала бы. Но это — война. Трупы — печальная неизбежность.

Он подошел к выходу, помешкал мгновение, настраиваясь, затем отчаянно рванул полог в сторону.

— На помощь!.. Кто-нибудь, сюда! Помогите!

Затем метнулся обратно, встал на колени возле тела Эндиша, примерился, приняв одну позу, потом другую. Счел последнюю более драматичной. И тут в палатку ввалился Сезария.

— Пресвятой Господь! — вскричал он при виде двух трупов.

Следом вбежал Виктус и вытаращил глаза.

— Эндиш! — Коска показал на меч Риграта, торчавший там, где он его оставил. — Убит! — В потрясении люди часто говорят то, что и без того ясно. Ему не раз приходилось это замечать.