— На твоем месте я бы оставил борьбу. Еще больше изуродуешь себе руки.

— Ты заплатишь за это, кривой ублюдок! Не отвертишься!

— О, я уже заплатил. — Глокта медленно повращал головой из стороны в сторону, пытаясь хоть немного расслабить недовольные мускулы плеч. — Я долго, точно не скажу сколько — примерно, несколько месяцев, — провел в клетке размером с комод. Ни встать, ни сесть, не повернуться. Сотни часов, задыхаясь в кромешной тьме, коленями в собственных экскрементах, извиваясь и корчась, хватая ртом воздух. Умолял дать попить, а тюремщики лили на меня воду сквозь прутья решетки. Порой они мочились на меня сверху, но я и за это был благодарен. С тех пор я ни разу не стоял прямо. Сам себе удивляюсь, как сохранил рассудок. — Подумав немного, Глокта пожал плечами. — Или не сохранил… Как бы там ни было, свою жертву я принес. А на какие жертвы пойдешь ты, чтобы не раскрыть секреты Сульта?

Гойл не ответил. Из ран у него на руках сочилась кровь, собираясь карминовой лужицей вокруг сверкающего камня, что обозначал Допросный дом в Колоне.

— Уф. — Сжав посильнее рукоять трости, Глокта наклонился и прошептал в самое ухо Гойлу: — Между яйцами и анусом есть небольшой участок плоти. Видят его только акробаты и помешанные на зеркалах, но ты понимаешь, о чем я. Мужчины часами думают, что перед ним и за ним, но вот об этом коротеньком отрезке… несправедливо забывают. — Он набрал пригоршню гвоздей и позвенел ею перед носом у Гойла. — Сегодня я намерен это исправить. Начну с упомянутого мною места и захвачу прилегающие к нему области, а когда закончу — уж поверь, — ты весь остаток жизни только и будешь думать, что об этом небольшом участке плоти. По крайней мере о том, что от него останется. Практик Коска, не поможешь наставнику освободиться от штанов?

— Университет! — взвыл Гойл. Его плешь блестела от пота. — Сульт! Он в Университете!

«Так быстро? Я почти разочарован. Хотя редко кто из задир умеет держать удар».

— Что он там делает? В такое-то время?

— Я… я не…

— Это уже плохо. Штаны, пожалуйста.

— Зильбер! Они там с Зильбером!

Глокта нахмурился.

— С распорядителем Университета?

Взгляд Гойла метался между Глоктой и Коской.

— Адепт-демонолог! — зажмурившись, произнес он.

Повисла длинная пауза.

— Кто-кто?

— Зильбер… он не просто распорядитель Университета! Он проводит… эксперименты.

— Какого рода эксперименты? — Глокта ткнул молотком Гойлу в нос. — Говори, пока не прибил язык к столу.

— Оккультные эксперименты! Сульт уже давно дает ему деньги! С тех пор, как объявился первый из магов! Если не дольше!

«Оккультные эксперименты? На деньги архилектора? Это совсем не в духе Сульта, зато теперь ясно, почему эти чертовы адепты ждали от меня денег, когда я первый раз к ним наведался. И почему Витари со своим балаганом обосновала лавочку в Университете».

— Что за эксперименты?

— Зильбер… он может установить связь… с Другой стороной!

— Что-о?

— Правда! Я сам видел! Он добывает сведения, узнает такие секреты, которые нельзя раскрыть другим способом, и теперь…

— Да?

— Он говорит, что нашел способ, как привести их сюда!

— Их?

— Рассказчиков Тайн, так он их называет!

Глокта облизнул пересохшие губы.

— Демонов?

«Мне казалось, его преосвященство нетерпим к суевериям, а на деле… Ну и выдержка у него!»

— Он говорит, что сумеет наслать их на врагов. На врагов архилектора! Все уже готово!

Глокта прижал тыльной стороной ладони подергивающийся левый глаз.

«Год назад я бы животик надорвал со смеху и пригвоздил Гойла к потолку, но сегодня все иначе. Мы входили в Дом Делателя. Видели, как улыбалась во время пыток Шикель. Раз существуют едоки и маги, то почему бы не существовать демонам? Куда ж без них?»

— Кто эти враги?

— Верховный судья! Первый из магов! — Гойл снова зажмурился. — Король, — прохныкал он.

«Оооо… Король. Это слово станет моим волшебством».

Обернувшись к Арди, Глокта беззубо ощерился.

— Будьте столь любезны, приготовьте чистый лист бумаги — записать признание.

— Лист бумаги?.. — Некоторое время побледневшая Арди тупо смотрела на Глокту большими глазами, потом бросилась к столу архилектора, схватила лист бумаги и трясущейся рукой обмакнула перо в чернильницу. Замерев, она спросила: — Что писать?

— О, что-нибудь вроде: «Я, наставник Гойл, сознаюсь, что стал соучастником в заговоре архилектора Сульта с целью…»

«Как бы это сказать?»

Глокта выгнул брови.

«Как-нибудь иносказательно, не прямо».

— «…С целью использовать демоническое искусство против его величества короля и членов его закрытого совета».

Перо заскребло по бумаге, разбрызгивая капли чернил. Закончив писать, Арди вручила Глокте хрустящий лист пергамента.

— Так сойдет?

Глядя на мазню в брызгах чернил, Глокта с тоской вспомнил, как замечательно готовил документы практик Иней: красивый, изящный почерк, точные фразы.

«Произведения искусства, а не признания».

— Как курица лапой писала, но прочесть можно. — Он положил бумагу под руку Гойлу и сунул ему в пальцы перо. — Подписывай.

Всхлипнув и шмыгнув, Гойл кое-как накарябал свою подпись внизу документа.

«Я победил, и первый раз победа почти что сладка».

— Отлично, — сказал Глокта. — Выдерните гвозди и перевяжите ему раны. Печально, если он истечет кровью прежде, чем дать показания. Да, и кляп ему в рот вставить не забудьте. Я сыт по горло его хныканьем. Отведем наставника к верховному судье.

— Стойте! Стойте! Стомгмфф!..

Речь Гойла резко оборвалась, когда наемник с чирьями сунул ему в рот грязную тряпку. Карлик достал из ларца клещи.

«Мы до сих пор живы. Надолго ли?»

Отойдя к окну, Глокта размял болящие ноги. Раздался сдавленный, приглушенный крик — вырвали первый гвоздь. Впрочем, мыслями Глокта был далеко отсюда. Он смотрел на Университет, на шпили, что подобно когтям пронзали дымный сумрак.

«Оккультные эксперименты? Призыв и подчинение демонов».

Он кисло облизнул пустые десны.

«Что там вообще происходит?»

— Что там вообще происходит? — Джезаль расхаживал взад-вперед по обзорной площадке Цепной башни, словно тигр в клетке — так он по крайней мере надеялся, хотя больше походил на смертника в ночь перед утром казни.

Дым висел над городом плотной пеленой сажи и не позволял видеть далее, чем на полмили. Члены штаба Варуза рассредоточились вдоль парапета и время от времени громко сообщали бесполезные и противоречивые новости: бои шли в Четырех углах, на Прямом проспекте, по всему центру города; бои шли на море и на суше. Надежда то полностью исчезала, то возрождалась с новой силой. Несомненным оставалось одно: внизу, у рва гурки с прежним устрашающим напором продолжали штурм Агрионта.

Арбалетчики поливали площадь дождем стрел, но на каждого убитого гурка, на каждого раненого, которого оттаскивали прочь, из горящих зданий, будто пчелы из разоренного улья, выбегали пятеро новых. Сотни и сотни гурков сжимали кольцо из плоти и стали вокруг стен Агрионта. Укрываясь за деревянными щитами, они отстреливались из луков и били в барабаны, мерный ритм которых приближался, эхом разносясь по всему городу. Глядя вниз в подзорную трубу, Джезаль изо всех сил сдерживал дрожь в руках. Постепенно он стал замечать в толпе захватчиков странные фигуры.

Высокие и стройные, изящные, они сразу бросались в глаза в белоснежной броне с золотой чеканкой. Они ходили среди простых гурков, раздавая им указания, тыча пальцами в сторону моста, ведущего к западным вратам Агрионта. В голове у Джезаля закопошились мрачные мысли. Сотня Слов Кхалюля? Взращенная на знаниях из темных закоулков истории, дабы привести первого из магов к суду?

— Если бы я не знал, что это невозможно, то сказал бы, что они готовятся штурмом взять Агрионт.

— Бояться нечего, — прокаркал Варуз. — Крепость неприступна.