— Твои люди?

У ближайшего к Глокте на лице были самые ужасные чирьи, что он видел за свою жизнь. У стоявшего рядом вместо одной руки поблескивал жуткого вида крюк. За ними шел высокий толстяк, на шее которого синели дрянные татуировки. Был еще одноглазый мелкий человечек, чье лицо напоминало крысиную мордочку; из-под сальных волос проглядывала пустая глазница, потому как повязкой он не озаботился. Список злодеев на них не закончился. Две дюжины самых уродливых отъявленных преступников предстали перед Глоктой.

«А видел я преступников достаточно. Незнакомцы в ванной, к примеру. И все они выглядят так, что за марку продадут родную сестру».

— Какие-то они ненадежные с виду, — пробормотал он.

— Ненадежные? Бросьте, наставник! Им просто в жизни не повезло, а ведь мы оба знаем, что такое непруха. Я родную мать вверил бы заботам любого из этих мужей.

— Серьезно?

— Матушка вот уж двадцать лет как преставилась, так что дурного они могут ей сделать? — Коска обнял Глокту за плечи и притянул его к себе, отчего у него стрельнуло в бедрах. — Выбор-то небогатый. — Его теплое дыхание разило спиртом и гнилыми зубами. — Все, кто не отчаялся, покинули город, стоило на горизонте показаться гуркам. Да и какая нам разница? Я нанял этих людей не за красивые глаза, а за крепкие мускулы и смелость. Мне всегда нравились отчаянные ребята! Нам с вами легко их понять, разве нет? Бывает работа, которая под силу только отчаянным парням, верно, наставник?

Глокта еще раз окинул взглядом ряд лиц: худых и раздутых, обезображенных шрамами или болезнью.

«Как вышло, что подававший большие надежды полковник Глокта, удалой командир первого полка Собственных Королевских, теперь якшается с подобным сбродом?»

Глокта тяжело вздохнул.

«Но уже поздновато искать наемников приличной наружности, так что и эти более чем сгодятся».

— Отлично, ждите здесь.

Взглянув на дом, Глокта свободной рукой открыл калитку в изгороди и прошел во двор. В щель между ставнями фасадного окна проникало немного света. Глокта постучал в дверь рукоятью трости и дождался, пока внутри раздадутся ленивые шаги.

— Кто там?

— Я. Глокта.

Щелкнул замок, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянула Арди: ее лицо осунулось, под глазами залегли серые круги, нос покраснел.

«Ни дать ни взять, кошка при смерти».

— Наставник! — Она широко улыбнулась и, взяв его под локоть, едва не втащила в дом. — Рада видеть! Будет, с кем поболтать, а то умираю со скуки.

В углу гостиной выстроился целый ряд пустых бутылок, что резко поблескивали в свете чадящих свечей и тлеющего огня в камине. Стол буквально ломился от грязной посуды и бокалов. Пахло потом, вином, прокисшей едой и свежим отчаянием.

«Напиваться в одиночестве, что может быть ничтожнее? Вино поддерживает счастье, если только ты счастлив. Если опечален, тебе становится хуже».

— Я вновь пыталась прочесть эту дурацкую книгу. — Арди похлопала ладонью по раскрытой книге, что лежала обложкой кверху на кресле.

— «Падение Мастера Делателя», — пробормотал Глокта. — По-моему, полная белиберда. Магия, подвиги — это ведь о них? Я и первый том не осилил.

— Сочувствую. Как раз читаю третий том, и легче не становится. Чертовски много волшебников, я их всех путаю. Сплошь битвы и бесконечные кровавые походы туда и обратно. Если мне попадется еще одна карта, клянусь, я убью себя.

— Вас могут избавить от этих хлопот.

— Что-что?

— Оставаться здесь более не безопасно. Вам лучше пойти со мной.

— Спасете меня? Благодарение судьбе! — Арди отмахнулась. — Мы это уже проходили. Гурки на другой стороне города, им Агрионт подавай. Опасность грозит вам…

— Бояться надо не гурков, а моих кавалеров.

— Ваши приятели мне угрожают?

— Вы недооцениваете их пыл и ревность. Как бы женишки не стали угрожать всем, кто есть в моей жалкой жизни, друзьям и врагам.

Глокта снял с крючка на стене плащ с капюшоном и протянул его Арди.

— И куда же мы?

— Есть один милый домик, у порта. Он уже видал свои лучшие дни, однако не утратил очарования. Совсем как мы с вами.

Из коридора послышались тяжелые шаги, и в гостиную просунул голову Коска.

— Наставник, пора отправляться, если хотим прийти в порт до…

Он замолк, увидев Арди. Повисла неловкая пауза.

— Это еще кто? — пробормотала Арди.

Коска напыщенно ввалился в комнату и, сняв шляпу, обнажил свою неблагородную лысину. Наемник наклонялся все ниже и ниже.

«Еще чуть-чуть и уткнется носом в половицы».

— Прошу простить, миледи. Никомо Коска, прославленный солдат удачи, к вашим услугам. И у ваших ног.

У него из-за пазухи выпал метательный нож.

Все трое уставились на клинок, затем Коска поднял голову и улыбнулся.

— Видите вон ту муху на стене?

Глокта прищурился.

— Пожалуй, сейчас не время…

Пролетев через всю комнату, клинок ударился рукоятью в стену — в целом шаге от цели — и, выбив кусок штукатурки, упал на пол.

— Дерьмо… — хотел ругнуться Коска и вовремя спохватился. — То есть… проклятье!

Арди мрачно посмотрела на нож.

— Да нет, и правда, дерьмо.

Коска пропустил ответ мимо ушей, ощерив гнилые зубы.

— Я поражен. Когда наставник описывал мне вашу красоту, я решил, что он… как бы это сказать?.. преувеличивает. Теперь вижу, что он попал в цель. — Коска спрятал нож и надел шляпу, залихватски сдвинув ее набок. — Прошу, позвольте признаться в любви.

— Что вы ему наговорили? — спросила Арди у Глокты.

— Ничего. — Глокта досадливо облизнул десны. — Мастер Коска имеет склонность к преувеличению.

— Особенно когда влюблен, — вставил наемник. — Особенно. Влюбляясь, я влюбляюсь не по уши, а по самую маковку. И делаю это не чаще одного раза в день.

Арди уставилась на Коску.

— Не знаю даже, что и думать. Я вроде как должна быть польщена. Или напугана?

— Одно другому не помеха, — сказал Глокта. — Разобраться в чувствах можете по дороге.

«Времени в обрез, а мне еще заросший сад пропалывать».

Жалобно скрипнули ржавые петли ворот, и Глокта переступил через полусгнивший порог. Нога и спина жутко болели после долгой прогулки до порта. На противоположном конце разоренного дворика проглядывала во мраке туша особняка.

«Отличный мавзолей, подходящая могила для умерших чаяний».

На разбитых ступенях дожидались Секутор и Иней, как всегда, в черных одеждах и в масках.

«И при том ни капли не схожие».

Один амбал, другой — дрищ, один белоголовый, второй — брюнет, один стоит, скрестив руки, другой сидит, скрестив ноги.

«Один из них предан мне, второй… скоро выясним».

Секутор поднялся на ноги. Глаза его, как всегда, улыбались.

— Говорите, наставник, в чем де…

В ворота прошел Коска. Ступая по разбитым плитам дворика, он мыском поношенного сапога отшвыривал в стороны кусочки лепнины. Потом остановился у пересохшего и разбитого фонтана, пальцем стер с кромки чаши грязь и произнес:

— Милое местечко. Милое и… — он покрутил в воздухе грязным пальцем, — умирающее.

Его головорезы неспешно заняли двор. Распахнув полы залатанных курток и рваных плащей, они явили взорам практиков оружие всех форм и размеров — в неверном свете фонарей поблескивали острия, лезвия и шипы; сталь наемники держали в чистоте и порядке, не то что собственные тела.

— Это еще кто такие? — спросил Секутор.

— Друзья.

— Что-то вид у них недружелюбный.

Глокта ощерил беззубый рот.

— Я думаю, что это зависит от того, на чьей ты стороне.

Глаза Секутора больше не улыбались. Практик окинул двор тревожным взглядом.

«Взгляд виновного. Знакомое чувство, мы часто видим его на лицах заключенных. Видим и в зеркале, когда смеем смотреться… От человека с его опытом можно было бы ожидать большего, но если взялся за лезвие — будь готов порезаться. Мне ли не знать».

Секутор, как кролик, метнулся к дому, однако не успел перемахнуть через одну ступеньку, как альбинос врезал ему по шее ребром ладони. Оглушенный практик рухнул на разбитые плиты.