А пробьются они обязательно. Каждый день, невзирая на усилия оборванных защитников, на потери, что несли они средь разрушенных зданий, войска императора продвигались к центру города.

К Агрионту.

Она застала Юлвея в просторной палате. Маг сидел в кресле, на его худых запястьях болтались браслеты. Спокойствие, что прежде окутывало Юлвея подобно покрывалу, будто сдернули. Он выглядел напуганным, озабоченным, глаза его ввалились, превратившись в темные впадины. Стал тем, кто смотрит в лицо поражению, и таких людей Ферро за последние несколько дней повидала достаточно.

— Ферро Малджин, прямо с передовой… Я всегда говорил: дай тебе шанс, и ты вырежешь весь мир, и сейчас как раз выдался такой случай. Ну, как тебе война, Ферро?

— Недурно. — Она бросила лук на полированную столешницу, вынула из-за пояса меч и скинула с плеча колчан. Стрел осталось мало. Большую часть из них она всадила в гуркхульских солдат, среди почерневших руин на окраине города.

Вот только ей было нерадостно.

Убивать гурков — это как питаться медом. Когда его мало, ты хочешь еще, но если объешься, становится плохо. Когда убиваешь, силы уходят огромные, а трупы — слабая награда за большие старания. Впрочем, останавливаться было поздно.

— Ты ранена?

Ферро надавила на перевязанную грязной тряпкой руку. Из-под серой ткани проступила кровь. Боли не было.

— Нет.

— Еще не поздно, тебе необязательно здесь погибать. Я могу увести тебя с собой, ведь я иду, куда хочу, и беру с собой тех, кого хочу. Если прекратишь убийства, кто знает, может, Бог найдет и для тебя местечко на небесах?

Ферро устала от проповедей Юлвея. Если Байязу она не верила ни капли — и лысый маг отвечал ей взаимностью, — то его она хотя бы понимала, а он понимал ее. Зато Юлвей ничего понимать не хотел.

— «Небеса»? — усмехаясь, отвернулась она от старого мага. — А ты не думал, что ад подходит мне больше?

Она подобралась, заслышав в коридоре шаги и почувствовав гнев Байяза еще прежде, чем старый лысый розовый ворвался в комнату.

— Молокосос! Я столько сделал для него, и вот чем он отплатил! — Вслед за Байязом, словно два пса за хозяином, в комнату проскользнули Ки и Сульфур. — Он затыкает мне рот перед закрытым советом! Велит не лезть не в свое дело! Мне! Да откуда ему, тупице, знать, где мое дело, а где — нет?!

— Не ладятся дела с Луфаром Великолепным? — поддела Ферро.

Маг взглянул на нее с прищуром.

— Еще год назад во всем Земном круге не было башки дырявей. Надень на дурака корону, заставь сборище старых лжецов лизать ему задницу, и через пару недель мелкий говнюк вообразит себя Столикусом!

Ферро пожала плечами. Луфар, король он там или нет, никогда не страдал недостатком самомнения.

— Смотреть надо было, куда корону возлагаешь.

— В том-то и беда, что корона на ком-то быть должна. И все, что тебе остается, — это кинуть ее в толпу и надеяться на лучшее. — Байяз сердито посмотрел на Юлвея. — Что скажешь, брат? Выходил за стены?

— Выходил.

— Что видел?

— Смерть. Кругом одна смерть. Солдаты императора наводнили западные районы города, его суда закрыли гавань. С каждым днем по дороге с юга прибывает еще больше войск, и гуркхульская хватка на шее столицы сжимается.

— То же говорят и дураки из закрытого совета. Что скажешь о Мамуне и его Сотне Слов?

— Мамун, трижды благословенный и трижды проклятый? Чудесный первый ученик великого Кхалюля, десницы Бога? Он выжидает. Они с братьями и сестрами сидят в просторном шатре далеко за пределами города, молятся о победе, слушают приятную музыку, купаются в надушенной воде, возлежат голышом и предаются плотским утехам. Ждут, пока солдаты захватят стены Адуи. И едят. — Юлвей взглянул на Байяза. — Едят днем и ночью, в открытую попирая Второй закон. Бесстыдно насмехаются над священным заветом Эуса. Готовятся к моменту, когда пойдут искать тебя. Момента, ради которого Кхалюль их создал. Они считают, что ждать им осталось недолго. Полируют свои доспехи.

— Да неужели? — прошипел Байяз. — Будь они прокляты.

— Они уже прокляли сами себя, только от этого не легче.

— Значит, пора нам в Дом Делателя.

Ферро резко подняла голову. Было что-то в этой гордой громадине, что привлекало к себе ее взгляд с самого первого дня, как Ферро оказалась в Адуе. Она невольно засматривалась на башню, что, невредимая, высилась сейчас над дымом и бойней.

— Зачем? — спросил Юлвей. — Хочешь замуровать себя там, как Канедиас в свое время? Когда мы пришли за отмщением? Укроешься во тьме, Байяз? И в этот раз уже тебя скинут с крыши Дома, и ты разобьешься о мост.

Первый из магов фыркнул.

— Ты меня знаешь. Когда за мной придут, я встречу их в открытом бою. Но во тьме все еще скрыто оружие. Пара-тройка сюрпризов из запасов Делателя, дабы поразить наших проклятых друзей за стенами.

Юлвей встревожился еще больше.

— Разделитель?

— Один его клинок здесь, — прошептал Ки из угла, — второй — на Другой стороне.

Байяз, как обычно, не обратил на него внимания.

— Он разрежет что угодно, даже едока.

— А сотню едоков? — спросил Юлвей.

— Меня заботит лишь Мамун.

Юлвей медленно встал и выпрямился со вздохом.

— Ну что ж, веди. Я пойду за тобой в Дом Делателя, последний раз.

Ферро облизнула зубы. Войти в Дом Делателя? Перед таким нельзя было устоять.

— Я с вами.

Байяз резко обернулся.

— Нет, ты не пойдешь. Сиди здесь и лелей свою дурное настроение, у тебя же всегда хорошо это получалось. Не хочу лишать тебя такой возможности. С нами пойдешь ты, — сказал он Ки. — А у тебя, Йору, есть другое дело, не так ли?

— Да, мастер Байяз.

— Хорошо.

Первый из магов покинул комнату; Юлвей шагал рядом, ученик — сзади. Сульфур не сдвинулся с места. Ферро хмуро посмотрела на него, и Йору ответил ей улыбкой. При этом он уперся затылком в стену, задрав подбородок к резному потолку.

— Разве Сотня Слов тебе не враги? — спросила Ферро.

— Враги. Злейшие и старейшие.

— Что же ты с ними не сражаешься?

— О, есть много способов сражаться, не только драка в грязи и саже. — Ферро не понравилось, как смотрят его разноцветные глаза. И за улыбкой скрывалась злость и какой-то голод. — Я бы рад остаться поболтать с тобой, однако пора вращать колеса. — Он покрутил пальцем в воздухе. — Колеса должны вращаться, ведь так, Малджин?

— Иди, — резко ответила она. — Я тебя не держу.

— И не удержала бы. Я пожелал бы тебе доброго дня… но, бьюсь об заклад, добрых дней ты не знаешь.

Легкой походкой он вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь.

Ферро метнулась к окну и отодвинула щеколду на ставнях. Однажды она послушалась Байяза и впустую потратила год. Теперь она будет поступать только по-своему. Отодвинув портьеры, она выпрыгнула на балкон. Ветер нес сухие листья, дождь поливал лужайки. Быстро оглядев раскисшие тропинки, она заметила лишь одного стражника, да и тот, кутаясь в плащ, смотрел совсем в другую сторону.

Порой надо ловить момент.

Она перелезла через перила балкона и прыгнула на ближайшее дерево. Ухватилась за мокрую ветку, добралась по ней до ствола и скользнула вниз. Спряталась, пригибаясь к самой земле, за аккуратно подстриженной изгородью.

Донеслись шаги, потом и голоса: Байяз и Юлвей негромко разговаривали, их слова заглушал ветер. Как же эти старые идиоты любят шлепать губами.

— Сульфур? — произнес Юлвей. — Он все еще с тобой?

— А почему ему не быть?

— Его изыскания зашли… в опасную область. Я предупреждал тебя, брат.

— И? Кхалюль не столь щепетилен в выборе слуг…

Ферро чуть не упустила их. Она быстрым шагом, не разгибаясь, двигалась вдоль изгороди.

— … не нравится мне это все, — говорил Юлвей. — Принятие облика, смена обличий. Проклятое искусство. Ты ведь знаешь, что думал о нем Иувин…

— Некогда мне думать о чувствах того, кто столетиями гниет в могиле. Третьего закона не дано, Юлвей.

— А стоило бы. Кража чужого облика… этим баловались Гластрод и его демоны-полукровки. Искусство, пришедшее с Другой стороны.