«Добро пожаловать! Я тут давно и заждался вас, сограждане! Как мило, что вы ко мне присоединились».

Услышав за спиной тяжелый топот, Глокта запоздало обернулся, и его чуть не сбила с ног колонна солдат. Он поскользнулся в грязи под стеной, в ноге стрельнула боль. Солдаты, не обращая на него внимания, умчались прочь, а Глокта скривился.

«Люди потеряли всякий страх перед инквизицией. Гурки пугают их теперь куда больше».

Отлепившись от стены, ругаясь и морщась, Глокта выгнулся и похромал дальше.

Сцепив руки за спиной, верховный судья Маровия стоял напротив самого большого окна у себя в гулком кабинете. Окно выходило на запад.

«Оттуда гурки и наступают».

В бледное осеннее небо, змеясь, поднимались столбы дыма. Смешиваясь наверху, они образовывали плотный покров, окрашивая город в похоронные тона. Услышав скрип половиц, Маровия обернулся. Его морщинистое лицо озарилось приветливой улыбкой.

— Наставник Глокта! Вы не представляете, как я обрадовался, когда сообщили о вашем приходе. С вашего прошлого визита я успел сильно соскучиться. Мне так не хватало вашей… прямоты. Я восхищаюсь вашей… преданностью службе. — Он лениво махнул рукой в сторону окна. — В период войны, нельзя не признать, буква закона теряет однозначность. Даже когда у ворот столицы стоят гурки, вы не оставляете благородного труда на посту инквизитора его величества? Полагаю, вы вновь пришли по поручению архилектора?

Глокта помедлил.

«Но только в силу привычки. Пришла пора повернуться своей кривой спиной к инквизиции. Как назовет меня Сульт? Предателем? Несомненно, предателем, если не хуже. Вот только человек в первую очередь должен быть верен себе. Я уже достаточно пожертвовал собой».

— Нет, ваша милость, я пришел от имени и по поручению Занда дан Глокты. — Не дожидаясь приглашения, он подошел к столу, выдвинул из-под него стул и сел.

«Не до любезностей».

— Если честно, мне нужна ваша помощь.

«А если уж совсем честно, ты — моя последняя надежда».

— Моя помощь? Уверен, что у вас есть могущественные друзья.

— Горький опыт подсказывает, что могущественные люди друзей себе позволить не могут.

— Как ни прискорбно, это так. Ни моего, ни вашего поста не получить, не убедившись предварительно, что в конце концов каждый сам за себя. — Маровия снисходительно смотрел на Глокту, садясь в собственное высокое кресло.

«Ему не ввести меня в заблуждение. Улыбка верховного судьи — что хмурый взгляд его преосвященства: не сулит ничего хорошего».

— Нашими друзьями должны стать те, кто может принести нам пользу. Учитывая это, чем же я могу помочь? И — что не менее важно — чем вы можете помочь мне в ответ?

— Объяснить нелегко… — Ногу схватила судорога, и Глокта поморщился, выпрямляя под столом израненную конечность. — Позволите ли говорить совершенно откровенно, ваша милость?

Маровия задумчиво погладил бороду.

— Истина — ценность довольно большая и редкая. Поражаюсь, как человек вашего положения и опыта запросто готов ее мне предоставить. Ведь я, если можно так выразиться, стою по другую сторону забора.

— Однажды мне сказали, что, заблудившийся в пустыне берет воду у того, кто ее предложит. Неважно, из какого она источника.

— Вы заблудились? Тогда говорите откровенно, наставник, а я гляну, осталось ли у меня в графине, чем вас угостить.

«Это еще не гарантия помощи, но на большее от бывшего врага и надеяться было глупо. Итак, время… исповеди».

Глокта перебрал в уме события последних двух лет.

«Какая грязь, позор и ужас. С чего начать?»

— Некоторое время назад я заметил кое-какие шероховатости в делах достопочтенной гильдии торговцев шелком.

— Прекрасно помню сие прискорбное дело.

— Расследуя это дело, я выяснил, что гильдия финансировалась одним банком. Очень богатым и влиятельным банком. «Валинт и Балк».

Глокта внимательно следил за реакцией судьи, однако по взгляду собеседника прочесть не смог ничего.

— Представьте, мне известно о существовании такого учреждения.

— Я заподозрил, что они замешаны в преступлениях гильдии. Об этом, собственно, мне прямо сказал магистр Каулт перед своей безвременной кончиной. Но его преосвященство не пожелал продолжить расследование. Излишне запутанное дело в непростое время. — Левый глаз Глокты задергался и начал слезиться. — Прошу меня простить, — сказал он, смахивая слезу. — Вскоре меня командировали в Дагоску, возглавить оборону города.

— Ваши усилия в том деле несколько меня встревожили. — Маровия кисло пожевал губами. — Поздравляю, вы проделали огромную работу.

— Не могу в полной мере принять похвалы. Задание архилектора было невыполнимым. Окруженная гурками, Дагоска кишела предателями.

Маровия фыркнул.

— Сочувствую.

— Если бы хоть кто-то посочувствовал тогда моему делу… но нет, все были заняты здесь, грызлись между собой, как обычно. Защитные сооружения Дагоски пребывали в состоянии, далеко не подходящем для обороны. Я бы не сумел их восстановить без денег…

— Его преосвященство не пошел вам навстречу.

— Его преосвященство не вложил ни марки. Зато в час нужды ко мне нежданно-негаданно пришел благодетель, которого я никак не желал.

— Богатый дядюшка? Какое счастье.

— Не совсем дядюшка… — Глокта облизал солоноватую на вкус прореху на месте переднего зуба. «Вот и полилась правда, как дерьмо из прорванного нужника». — Богатым дядюшкой стал не кто иной, как банкирский дом «Валинт и Балк».

Маровия нахмурился.

— Они заняли вам денег?

— Лишь благодаря их щедрости я сдерживал вторжение столь долго.

— Памятуя о том, что могущественные люди не могут позволить себе друзей, спрошу: что получали взамен банкиры?

— По существу? — Глокта невыразительно посмотрел на верховного судью. — Все, чего бы ни захотели. Вскоре, вернувшись из Дагоски, я взялся за расследование смерти кронпринца Рейнольта.

— Ужасное преступление.

— В котором повешенный посол Гуркхула был абсолютно невиновен.

— Неужели? — едва-едва заметно удивился Маровия.

— Даже не сомневайтесь. Правда, смерть престолонаследника создала новые проблемы, касающиеся выборов в открытом совете, а потому его преосвященство удовлетворился простым объяснением. Я же попытался продолжить расследование. Мне помешали. Валинт и Балк.

— Значит, вы подозреваете, что эти самые банкиры причастны к гибели кронпринца?

— Я подозреваю их во всех грехах, однако у меня почти нет доказательств.

«Как всегда, обвинений хоть отбавляй, а доказательств — ноль».

— Банки, — обронил Маровия. — Они — туман, делают деньги из догадок, лжи и обещаний. Их валюта — тайны даже в большей степени, чем золото.

— То же выяснил и я. Однако вернемся к заблудившемуся в пустыне…

— Ах да, конечно! Прошу, продолжайте.

К собственному удивлению, Глокта рассказывал с удовольствием. Он даже путался в словах от страстного желания выложить все.

«Стоило начать расставаться с тайнами, которые копились так долго, и вот уже я не могу остановиться. Я радуюсь, как скопидом, транжирящий запасы денег. Мне жутко, и в то же время я ощущаю свободу… Я в агонии, но мне и приятно. Это, наверное, как перерезать себе глотку — освободиться от всего. Жаль только, наслаждение одноразовое. Да и конец меня скорее всего ожидает страшный. Ну и ладно, все равно рано или поздно меня найдет смерть. Да и сложно поспорить с тем, что я заслужил ее уже раз десять».

Глокта подался вперед.

«Даже здесь и сейчас некоторые вещи лучше говорить негромко».

— Архилектор Сульт недоволен нашим новым королем. В особенности он недоволен, как на него влияет Байяз. Сульт видит, что его собственное влияние в правительстве ослабло. Однако он верит, что за этим стоите вы.

Маровия нахмурился.

— Серьезно?

«Еще как. Да и я не готов вот так сразу отмести эту возможность».

— Архилектор поручил мне изыскать средства удалить Байяза. — Глокта понизил голос до шепота. — Или самого короля. Подозреваю, что на случай моего провала у него имеются другие планы. Планы, которые неким образом затрагивают Университет.