— Вы пьяны?

— Так уже за полдень. Всегда стараюсь напиться к этому времени. Взялся за дело — сделай его хорошо. Как-то так говаривал мой отец.

Глокта прищурился, глядя на Арди. Она смотрела на него поверх бокала.

«Губы не дрожат, на лице нет трагического выражения, нет дорожек слез на щеках…»

Она выглядела такой же счастливой, как обычно.

«Или, возможно, не более несчастной, чем обычно. Вот только день свадьбы Джезаля дан Луфара не может быть у нее поводом для радости. Никто не любит, когда его предают, и не важно, по каким причинам. Никто не радуется, когда его бросают».

— Знаете, мы можем никуда не идти.

Глокта поморщился, тщетно пытаясь пошевелить изувеченной ногой. Гримасы боли вызвали боль и в самом лице — от синяков и разбитой губы.

— Нисколечко не расстроюсь, если сегодня не придется взбираться по лестницам. Посидим здесь, поболтаем о разной там чепухе, о политике…

— И пропустим королевскую свадьбу? — ахнула Арди, в поддельном испуге прижимая руку к груди. — Я просто обязана увидеть принцессу Терезу! Говорят, принцесса — самая прекрасная женщина в мире, а ведь даже такому отребью, как я, необходимо кем-то восхищаться. — Она залпом выпила остатки вина. — Перепихнуться с конюхом — не повод пропускать свадьбу, знаете же.

Флагманский корабль великого герцога Орсо Талинского шел медленно и величаво, а над ним в синем-синем небе кружила стая чаек. Это, бесспорно, был самый большой корабль, который когда-либо видел Джезаль — да и любой из собравшихся на пристани, или засевших на крышах и в окнах припортовых домов.

Украсили корабль подобающим образом: яркие цветные паруса и флаги на трех высоченных мачтах; в честь радостного события два герба — скрещенные сабли Талинов и золотое солнце Союза — висели рядом. Правда, судно от этого выглядело не менее грозно — как не выглядел бы менее грозно Логен Девятипалый, одетый в щегольское платье. То, что создано для войны, явно чувствует себя неловко в пышном убранстве, но при этом выглядит еще более свирепым. Использовать просто так такое внушительное судно для доставки в Адую единственной женщины, пусть и невесты Джезаля, никто бы не стал. Корабль был призван обозначить устрашающее присутствие тестя, великого герцога Орсо.

Наконец Джезаль увидел матросов: те ползали по реям, словно муравьи — по веточкам куста, ловко и сноровисто поднимая акры парусов. Корабль прошел еще немного, накрыв тенью причал, и половина встречающих оказалась в темноте. Наконец судно сбросило ход, поскрипывая снастями, и остановилось. Золотая носовая фигура — женщина в два человеческих роста, что тыкала в небо копьем, — грозно нависла над Джезалем.

В середине бухты, где было глубже, имелась большая пристань. Королевская делегация Талина сошла по пологому спуску, словно гости с далекой звезды, где все живут богато, красиво и счастливо, не зная бед. По обеим сторонам шагали бородатые гвардейцы в одинаковых черных мундирах и начищенных до зеркального блеска шлемах. Далее в два ряда по шесть человек следовали фрейлины в красных, синих или ярко-пурпурных шелках. Каждая из девушек выглядела не менее роскошно, чем королева.

Однако все на пристани сразу поняли, кто заслуживает их внимания целиком и полностью. Принцесса Тереза — высокая, стройная, само воплощение царственности — плавно и изящно, словно цирковая танцовщица, словно сказочная императрица, шла впереди. Ее белоснежное платье было расшито сверкающей золотой нитью, волосы отливали полированной бронзой, на бледной груди мерцала нить восхитительных бриллиантов. Жемчужина Талина в полной мере оправдывала свою репутацию. Тереза, чистая и ослепительная, гордая и блистательная, красивая и холодная, воистину походила на безупречный драгоценный камень.

Едва ее нога коснулась пристани, как собравшиеся разразились бурными приветственными криками, из окон близлежащих домов, как по команде, посыпались цветочные лепестки. Так она и двинулась навстречу Джезалю: с невероятным достоинством, по-королевски держа голову высоко поднятой, гордо сцепив руки в замок, ступая по мягкому ковру под ароматным розово-красным дождем.

Сказать, что ее появление захватывало дух, было явным преуменьшением этого невероятных масштабов события.

— Ваше августейшее величество, — обратилась Тереза к Джезалю и присела в книксене, отчего король по непонятной причине ощутил себя ее слугой. Фрейлины последовали примеру госпожи, а гвардейцы — разом и с безупречной синхронностью — отвесили низкий поклон. — Мой отец великий герцог Орсо Талинский передает наиглубочайшие извинения. — Она встала, будто ее потянули за невидимые ниточки. — Срочные дела в Стирии помешали ему присутствовать на нашей свадьбе.

— Кроме вас, нам никого больше не надо, — проквакал Джезаль и через момент мысленно проклял себя, осознав, что напрочь нарушил все правила этикета. В таких обстоятельствах было крайне сложно ясно мыслить. Казалось, дочь герцога стала еще более восхитительной и обворожительной с прошлой встречи, когда она ожесточенно спорила с принцем Ладиславом на пиру в честь Джезаля. Воспоминания о криках и визгах Терезы храбрости не добавили, но и Джезаль бы на ее месте не обрадовался перспективе выйти замуж за Ладислава. В конце концов, принц был полным кретином. Джезаль — человек иного сорта и рассчитывал на приличное отношение. Серьезно рассчитывал.

— Прошу, ваше высочество, — сказал он, беря Терезу под руку.

— Огромная честь, ваше величество.

Копыта серых лошадей цокали по мостовой, колеса экипажа плавно поскрипывали. Они ехали по аллее Королей в окружении рыцарей-телохранителей в сияющих доспехах; улицу заполонили возбужденные горожане; люди, улыбаясь, выглядывали из окон и дверей. Все громко приветствовали нового короля и будущую королеву.

Джезаль понимал, что рядом с Терезой он, низкорожденный, должно быть, выглядит неуклюжим и невоспитанным олухом, который вообще недостоин делить с ней экипаж, разве что в качестве подставки для ног. Он с трудом верил, что сегодня женится на этой женщине. Сегодня. Его руки дрожали. Заметно дрожали. Возможно, несколько сердечных слов позволят им обоим немного расслабиться.

— Тереза… — Она продолжала чопорно махать рукой толпе. — Понимаю, мы совсем чужие друг другу, но… я бы хотел поближе узнать вас. — Уголки ее губ лишь слегка дрогнули в ответ. — Конечно, такой оборот событий стал для вас ударом, как и для меня. Если я могу хоть что-нибудь сделать… дабы облегчить…

— Мой отец считает, что этот брак пойдет на пользу моей стране, и долг дочери — повиноваться. Рожденные для высокого положения с младых ногтей учатся приносить себя в жертву.

Она повернула к нему свою идеальную голову, сидящую на идеальной шейке, и улыбнулась. Немного вымученно, но оттого не менее лучезарно. С трудом верилось, что столь гладкое и совершенное лицо сотворено из плоти, как любое другое. Казалось, оно высечено из камня и отполировано, или сделано из фарфора. Он взирал на лик Терезы как на нечто волшебное и думал о том, холодны ее губы или теплы? Ему очень хотелось поскорей это выяснить. Она наклонилась к нему и, накрыв его руку своей — теплой, очень теплой и, несомненно, из плоти, — произнесла с напевным стирийским акцентом:

— Вам определенно стоит поприветствовать свой народ.

— Э-э… да, — промямлил Джезаль, у которого пересохло во рту. — Да, конечно.

Глокта, стоя рядом с Арди, хмуро глядел на двери Круга лордов. Там, за огромными створками, происходила церемония бракосочетания.

«До чего радостный, волнующий день!»

Наверняка гулкие речи Маровии эхом отражаются от золоченого купола, счастливая пара с легкими сердцами дает торжественные клятвы. Лишь избранных счастливчиков допустили засвидетельствовать торжественное событие.

«Остальные, поклоняйтесь издалека».

Таких, кто хотя бы издалека хотел побывать на церемонии, была целая толпа. Огромной площади Маршалов не хватало, чтобы всех вместить. В ушах у Глокты звенело от возбужденного гомона.