— Через мост, сэр… ну, честно говоря… э-э…

Конечно, следовало спросить старого осла, о чем он, черт возьми, толкует, но перед мысленным взором Джезаля все еще витал образ обнаженной Арди, раскинувшейся на простынях. К черту Союз! К черту долг и обязательства! Можно прямо сейчас подать прошение об отставке и в течение часа вернуться к Арди в постель.

— Дело в том, что… — начал Джезаль.

— Значит, вам больше всего понравилась история об атаке через мост? — проронил Хофф, опуская бокал. — А мне по душе рассказ о дочери императора. — И подмигнул Джезалю, будто речь шла о чем-то пикантном.

— Честно говоря, ваша милость, я не понимаю, кто рассказывает эти байки. Уверяю вас, ничего подобного со мной не приключалось. Похоже, все сильно раздули…

— Одна увлекательная байка стоит десяти скучных правдивых историй, согласитесь?

Джезаль удивленно моргнул.

— Э-э… я полагаю…

— Как бы то ни было, — встрял Варуз, — закрытый совет получил превосходные отчеты о вашем поведении в дальних странах.

— Неужели?

— Да. Множество самых разных. И все очень красочные.

Джезаль не смог сдержать усмешки. Интересно, кто их написал? Не Ферро же Малджин расточала горячие похвалы его непревзойденным боевым и человеческим качествам.

— Ваша светлость, вы очень добры, но я должен…

— А потому я рад объявить следующее: за преданность и отвагу, проявленную при исполнении столь трудного и ответственного задания, вы произведены в чин полковника. Приказ вступает в силу немедленно.

У Джезаля от изумления округлились глаза.

— Меня повысили?

— Повысили, мой мальчик, повысили! Вы заслужили это, как никто другой!

За полдня взлететь на два чина вверх было поистине редкостной честью. Особенно учитывая, что в сражениях он не участвовал, героических подвигов не совершал, жертв во благо родины не приносил. Если, конечно, не считать того, что он выскочил из постели сестры своего лучшего друга в разгар любовных игр. Это, несомненно, серьезная жертва, но король за такое обычно чинами не одаривает.

— Я… э-э… я…

Джезаль сиял от удовольствия. Новый мундир, больше галунов, а главное — больше подчиненных! Возможно, слава, почести и награды — скромная плата за риск, но опасности уже позади. Ему остается только сказать «да». В конце концов, разве он не страдал? Разве он не заслужил поощрения?

О чем он так долго раздумывает? О чем тут вообще раздумывать? Мечты об отставке и тихой семейной жизни растаяли в призрачной дали.

— Это очень почетно принимать такую… э-э… почетную награду.

— Значит, радость наша взаимна, — кисло проронил лорд-камергер. — Теперь к делу. Полковник Луфар, вам известно о волнениях среди крестьян?

Как ни странно, до спальни Арди новости не добирались.

— Я надеюсь, ничего серьезного, ваша милость?

— Зависит от того, как воспринимать открытый бунт…

— Бунт? — Джезаль сглотнул слюну.

— Этот человек, Дубильщик, — с ненавистью проговорил лорд-камергер, — месяцами разгуливал по деревням, сея семена зла. Разжигал в людях недовольство. Подстрекал к неповиновению. Подбивал восстать против хозяев, против своих лордов, против самого короля!

— Никому и в голову не приходило, что это выльется в открытый мятеж, — сердито произнес Варуз. — Но после демонстрации в Колоне группа крестьян, подстрекаемая Дубильщиком, вооружилась и наотрез отказывается сложить оружие. Они уже победили местного землевладельца, и это только начало. Волнения постепенно охватывают всю страну. По последним сообщениям, крестьяне вчера разбили многочисленное войско лорда Финстера, сожгли поместье и повесили трех сборщиков налогов. Сейчас они движутся в сторону Адуи, круша все, что попадается им на пути.

— Круша? — пробормотал Джезаль, бросая короткий взгляд на дверь.

Какое отвратительное слово!

— Да, дело весьма прискорбное, — сокрушенно вздохнул Маровия. — Ведь половина бунтовщиков — честные, преданные королю люди. Жадность землевладельцев их довела…

Варуз раздраженно хмыкнул.

— Измене нет и не может быть оправданий! Другая половина бунтовщиков — воры, мерзавцы и подстрекатели. По ним виселица плачет!

— Закрытый совет разработал план действий, — перебил его Хофф. — Дубильщик собирается передать список требований королю. Королю! Новые свободы, новые права, все люди равны и прочая опасная ересь. Когда горожане узнают о приближении этого сброда, в Адуе начнется хаос: выступления в поддержку крестьян, выступления против… Мы балансируем на острие ножа. Две войны, больной король, отсутствие наследника… — Он грохнул кулаком по столу, и Джезаль от неожиданности подпрыгнул. — Им нельзя позволить войти в город.

Маршал Варуз сцепил перед собой руки.

— Мы позаботимся о том, чтобы отразить угрозу. Навстречу бунтовщикам выйдут два полка Собственных Королевских, оставшиеся в Срединных землях. Мы подготовили список уступок. — На последнем слове он нахмурил брови. — Если крестьяне согласятся на переговоры и вернутся домой, их пощадят. Если Дубильщик не образумится, его так называемая армия должна быть уничтожена. Рассеяна. Разогнана.

— Перебита, — добавил Хофф, вытирая со стола пятно толстым пальцем. — А зачинщики переданы инквизиции его величества.

— Прискорбно… — непроизвольно вырвалось у Джезаля: его от одного названия учреждения бросило в холодный пот.

— Необходимо, — печально качая головой, сказал Маровия.

— Но сделать это будет непросто. — Варуз бросил на Джезаля хмурый взгляд. — В каждой деревне, каждом городке, на каждой ферме, расположенных на пути их следования, они набирают новых сторонников. Провинция кишит мятежниками. Конечно, они неорганизованны и плохо вооружены, но по последним оценкам их тысяч сорок.

— Сорок… тысяч? — Джезаль нервно переступил с ноги на ногу.

Он-то думал, там несколько сотен голодранцев! За крепкими стенами города и Агрионта жителям вряд ли грозит опасность, однако сорок тысяч разъяренных людей — это чертовски много, пусть они и крестьяне.

— Полки Собственных Королевских приведены в боевую готовность. Полк кавалерии и второй пехоты. Для проведения операции не хватает лишь командира.

— Хм… — промычал Джезаль.

Не позавидуешь тому бедняге, которому придется возглавить войско в пять раз меньшее, чем толпа буйствующей черни, окрыленной верой в праведность своего дела и мелкими победами, опьяненной ненавистью к дворянам и монархии, жаждущей крови и наживы…

И тут у него округлились глаза.

— Я?

— Вы.

— Не хочу показаться… — он мучительно подбирал слова, — неблагодарным… поймите меня правильно… Я имею в виду, есть люди, которые справятся с этим заданием намного лучше… Лорд-маршал, вы сами…

— Сейчас непростые времена. — Хофф сурово взглянул на Джезаля из-под кустистых бровей. — Весьма непростые. Нам нужен человек, который… не связан ни с одной из политических групп. Человек с чистым прошлым. Вы идеально подходите на эту роль.

— Но… ведь надо вести переговоры с крестьянами… Ваша милость, ваша светлость, лорд-маршал, я ничего в этом не понимаю! Я не знаю законов!

— Мы не слепцы и здраво оцениваем ваши способности, — сказал лорд-камергер. — Поэтому вас будет сопровождать член закрытого совета, который превосходно разбирается в подобных вопросах.

На плечо Джезалю легла тяжелая рука.

— Я ведь говорил, мой мальчик, что мы встретимся скорее рано, чем поздно!

Сердце ухнуло у него в желудок, колени задрожали. Джезаль медленно обернулся: перед ним, усмехаясь, стоял первый из магов. Значит, в дело замешан досужий лысый старик… Хотя чего тут странного? Зловещие события следуют за ним тенью, точно лающая свора дворняг за повозкой мясника.

— Лагерь крестьянского воинства, если можно его так назвать, разбит в четырех днях пути от города — при условии, что идти не спеша. Мятежники бродят по деревням в поисках пропитания.

Вытянув шею вперед, Варуз ткнул пальцем в блестящую поверхность стола.

— Полки выступают немедленно! Вы должны остановить бунтовщиков. Мы надеемся на вас, полковник Луфар. Приказ ясен?