Рикке медленно кивнула:

— Честно говоря, здесь то же самое.

— Я так и не сказала тебе, как мне жаль, что твоего отца больше нет. Лео так часто говорил о нем, что мне казалось, будто мы были знакомы. Лео был просто вне себя… когда узнал о случившемся.

— Угу. — Рикке сумрачно взглянула в сторону отцовской могилы, полускрытой разросшимися кустами. Пока что она ухаживала за садом еще хуже, чем он. — У Лео всегда было большое сердце.

— Мне иногда кажется, что он мог бы поменьше пользоваться сердцем и побольше головой, — вполголоса проговорила Савин, наклонившись к ней.

— Зачем ему голова, если у него есть ты? А вдруг ему придет какая-нибудь идея, которая тебе не понравится?

— И то верно.

— А твой отец? Как ты думаешь, что он почувствует, когда вы осуществите свою затею?

— Мой отец… — Лицо Савин стало каменным. — То есть ты предполагаешь, что у него есть чувства… Он всегда говорил мне, что для того, чтобы изменить мир, его сперва нужно сжечь дотла.

— Они бы хорошо спелись с моей подругой Изерн. Она вечно повторяет, что нужно сделать свое сердце каменным.

— Здравый совет. Ты знаешь, я восхищаюсь тем, чего тебе здесь удалось добиться. Для женщины всегда непросто принять командование на себя.

— Кто-то должен был это сделать. Наши старики устроили здесь полный бардак.

— Честно говоря, в Инглии все обстоит примерно так же.

— Тебе бы стоило подбить двоих самых несговорчивых, чтобы они прикончили друг друга, — посоветовала Рикке. — Ты не поверишь, как легко другие псы выстраиваются по струнке, стоит немного проредить стаю.

— Вы-то сами, гляжу, еще не поубивали друг друга? — Лео с обеспокоенным лицом вышел на свет. Он совершенно не умел скрывать свои чувства. Он не мог бы спрятать и дерево в лесу.

Его жена была хитрее. Гораздо, гораздо хитрее.

— Мы еще лучшие подруги, чем прежде! — сказала она с улыбкой, от которой и море могло бы стать сладким.

Рикке тоже постаралась улыбнуться как могла, хотя втихомолку гадала, есть ли вообще у Савин друзья или только полезные для нее люди. Потом подумала о том, что сама она едва ли лучше. А потом о том, что это, скорее всего, не имеет значения. Во всяком случае, пока люди вокруг остаются для нее полезными.

— Этой ночью у меня было видение! — сказала она, вскинув кверху руки, затем шлепнув ими по ляжкам. — Я просила о видении и получила его. Должна сказать, обычно это так не работает. Все началось с того, что я карабкалась на гору костей.

— Это… звучит как-то не очень, — заметил Лео.

— Вот и я так подумала! Все ногти себе обломала. Но потом я долезла до верхушки, и солнце взошло над зелеными холмами, и там был лев, и на нем была корона.

Лео нахмурился, глядя на Савин:

— Мне не нужна корона. Обновленный Закрытый совет и честное правительство — вот все, чего я хочу.

— Конечно! — воскликнула Рикке. — Но это все равно хороший знак. А когда тебе посылают знаки, нужно уделять им внимание. Какой смысл иметь Долгий Взгляд, если ты к нему не прислушиваешься?.. Или присматриваешься?.. Одним словом, я что хочу сказать: я с вами! И люди Уфриса вместе со мной. Только пригляди за тем, чтобы нас не поставили рядом с Большим Волком, ладно? Не хотелось бы прикончить этого ублюдка раньше времени.

В улыбке Савин ощущалось недоверие.

— И ты ничего… не хочешь взамен?

— Только разделить с вами ваше светлое будущее!

Рикке проводила взглядом пару маленьких белых бабочек, гонявшихся друг за другом по восходящей спирали.

— Перед вами двумя… лежит путь. Не уверена, куда он ведет, но мне уже не терпится посмотреть. Ты нам помог. — Рикке потащила Лео вниз, на скамейку рядом с собой, обхватила его за плечи одной рукой, второй приобняла Савин. — Ты рисковал ради нас своей жизнью. Ты спас нас, Лео! Мой отец всегда платил свои долги, и я собираюсь заплатить свои.

— Я знал, что ты меня не бросишь! — Лео поглядел ей прямо в глаза. Точнее, в один глаз, причем в тот, которым она не видела, но тем не менее. — Ты даже не представляешь, что это для меня значит… знать, что мы по-прежнему друзья.

Вот это был тот Лео, которого она знала: подкупающая искренность вкупе с наивным безрассудством.

— Ну, ты же меня знаешь. — Ей пришлось проглотить небольшой комок, образовавшийся в горле. — Я всегда за дружбу и все такое.

Они принялись собираться вскоре после этого. Дело оказалось нешуточное: Савин понадобилось шесть больших ящиков с окованными медью углами только для того, чтобы выйти за двери. Только мертвые знают, что у нее было в этих ящиках. Ложь и секреты, скорее всего.

Рикке обняла ее на прощание (все равно что обнимать хрустальную вазу, подумала она), потом обняла и Лео, с весьма странным чувством. Она прижала его к себе, вдохнула его запах — все еще тот, прежний, — вспоминая свои ощущения, когда она лежала, уютно устроившись под теплыми одеялами, в его объятиях. Безопасность. Больше она не чувствовала себя в безопасности. Ей пришло в голову, что, если бы все повернулось чуток по-другому, возможно, это она бы сейчас вынашивала его младенца.

В целом она, конечно, знала, что из них никогда не получилось бы пары. Но был в ее душе уголок, где еще жила память о том, как она его любила. И сейчас этот уголок переживал его утрату, и утрату той женщины, которой она могла бы стать рядом с ним, и той жизни, которой они могли бы жить вместе, — и это оказалось так больно, что из ее слепого глаза полились неожиданные слезы, и ей пришлось сделать вид, будто туда занесло ветром соринку.

— Береги себя, — шепнула она ему на ухо, а потом шлепнула его по заднице, когда он взбирался на лошадь, и с удовольствием увидела, что он по-прежнему легко краснеет.

Изерн, вернувшаяся тем же утром, стояла и медленно жевала, хмуро наблюдая за тем, как Лео с Савин, с их свитой и их повозками с грохотом выезжают из города.

— И что, тебя не заботит, что она украла твоего мужика, а?

— Украла? — Рикке презрительно вскинула голову. — Я бросила, а она подобрала!

— Ну конечно… — пробормотала Изерн, протянув эти слова так, что за ними угадывалась целая история. Потом скрестила руки на груди. — Этой бабе я доверяю меньше, чем погоде. Такая модница, что поискать.

— Ты просто завидуешь, что ты не такая же модница.

Изерн сплюнула сквозь дыру в зубах и выставила подбородок:

— Не буду спорить, ее шляпка мне бы тоже очень даже пошла. Но от нее больно уж хорошо пахнет, понимаешь, о чем я? От людей так не пахнет. Будто пирожное. Какое-нибудь заморское пирожное, какого ты и не едала.

— Идея в том, чтобы заключить с ней союз; есть ее никто не собирается. Разве что у тебя на нее какие-то планы, о которых я не знаю.

— Мы заключаем союз с ее мужем, а не с ней. И если он лев, то она — золотая змея, которая обвила его своими кольцами. Если она скажет ему, что верх — это низ, он посмеется своей ошибке и встанет на голову!

— Возможно. Он никогда не отличался сообразительностью. А она зато хитрая, и безжалостная, и амбициозная, как холера. — Рикке пожала плечами и по старой привычке выдула воздух сквозь губы, так что они захлопали. — Но с глупыми друзьями далеко не уедешь, верно?

Изерн подумала и открыла было рот.

— Лучше молчи! — рявкнула на нее Рикке, и та медленно закрыла его обратно. — Кликни лучше Черствого, скажи ему, что мы собираем воинов. Всех Названных, всех карлов, всех бондов, способных держать копье! Копья, кстати, тоже пускай прихватят.

— А щиты?

— И щиты. Хотелось бы, чтобы хоть кто-нибудь из них вернулся обратно.

Лео повернулся в седле, чтобы улыбнуться ей и помахать рукой, и Рикке, привстав на цыпочки, тоже помахала ему. Похоже, навстречу им по дороге ехали еще какие-то люди, по меньшей мере дюжина. Солнце блестело на их вооружении — и отблескивало в металлическом глазу того, что их вел.

— А вон Трясучка!

— Если это не какой-нибудь другой ублюдок с металлическим глазом. А кто это там с ним?