Но это лишь привлекло бы к ней внимание. А никто не должен был знать. Отец был прав на этот счет. Или был бы прав, если бы он был ее отцом. Байяз по-прежнему улыбался, глядя прямо на нее, менее величественный, чем его статуя, стоявшая неподалеку отсюда на аллее Королей, но гораздо более самодовольный. Савин ничего не оставалось, кроме как вновь обратить свое внимание на площадь, распрямить плечи, поднять подбородок, изобразить на лице самую равнодушную из улыбок и начать хлопать.

Кипя, словно чайник на медленном огне.

Орсо услышал впереди взрыв ликования, когда процессия достигла площади Маршалов. Толпа ритмично выкрикивала: «Лео! Лео!», время от времени слышались возгласы: «Молодой Лев!» Не могло быть сомнений, что мужественный ублюдок замечательно подошел на роль героя. Гораздо лучше, чем это когда-либо светило Орсо.

Орсо не мог не признать, что приятно удивлен личностью нового лорда-губернатора Инглии. Он ожидал увидеть головореза, абсолютно лишенного чувства юмора — и действительно, у Лео имелись обычные провинциальные предрассудки, но он весьма располагал к себе своей честностью и благородством. Такого человека трудно не любить. Несчастный ублюдок понятия не имел, что забивает гвозди Орсо в черепушку, когда говорил о Савин. Он вообще обо многом не имел понятия. Скорее всего она выжмет злополучного глупца досуха, после чего выбросит прочь тоскующую шелуху — как уже не раз проделывала прежде…

При одной мысли о ней с другим мужчиной к глазам Орсо подкатила тошнота. Но тут он вдруг увидел Рикке — и обнаружил, что невольно улыбается ей.

Северянка сидела в седле сгорбившись и яростно щурилась вверх на солнце, словно считала его сияние персональным оскорблением. Было похоже, что она не изменила ни одной детали своего туалета с тех пор, как выбралась из его постели. Среди всей этой безупречно одетой, лощеной и обвешанной драгоценностями компании Орсо нашел странно привлекательным ее полное отсутствие каких-либо усилий по украшению себя.

Подумать только, он собирался жениться на самой ухоженной женщине в Земном Круге — и вот как все обернулось!

Он натянул поводья, дожидаясь, пока она поравняется с ним.

— Ваше высочество! — буркнула Рикке.

— Ваше… — Орсо нахмурился. — Какое обращение мне следует использовать при разговоре с эмиссаром Протектората?

— «Рикке»?

— У вас там не особенно любят церемонии, верно?

— У нас на них плюют. Что ты делаешь тут сзади, вместе с отребьем? На одной улице не хватило места для двух таких надутых индюков, как ты и Лео дан Брок?

— Он мне понравился, — Орсо пожал плечами. — Гораздо больше, чем мне нравлюсь я сам, по крайней мере. Кажется, в кои-то веки мое мнение хоть в чем-то совпало с мнением моего народа.

На лицах простолюдинов, глядевших в сторону Орсо, по большей части читалась ненависть.

— Впрочем, без сомнения, я это заслужил, — прибавил Орсо.

— Люди тебя не любят, и все же ты явился сюда, чтобы укреплять связи с зарубежьем. Ты вовсе не такой самовлюбленный балбес, как я представляла.

— Боюсь, я еще хуже. — Он наклонился к ней, понизив голос: — На самом деле я собираюсь укреплять только одну связь, и это связь между моим членом и твоей…

Тут он заметил человека, который ехал сразу позади Рикке. Это был огромный как башня северянин с самым ужасным шрамом, какой ему только доводилось видеть, посередине которого сверкал шар блестящего металла. Другой его глаз был устремлен прямо на Орсо с таким выражением, что у того кровь застыла в жилах. Впрочем, должно быть, сложно придать своему лицу ласковое выражение, когда оно выглядит как кошмар серийного убийцы. Орсо сглотнул.

— У твоего приятеля металлический глаз.

— Это Коул Трясучка. Многие его считают самым опасным человеком на всем Севере.

— И что, он… твой телохранитель?

Рикке пожала костлявыми плечами:

— Просто друг. Хотя, пожалуй, он подходит и на эту роль.

— А женщина?

Женщина разглядывала Орсо даже с еще большим вниманием, чем Трясучка. Одна ее рука была синей от татуировок, каменно-твердое лицо ритмично двигалось: она что-то жевала. Не отрывая взгляда от глаз Орсо, она повернула голову и яростно сплюнула.

— Это Изерн-и-Фейл. Ее считают самой мудрой женщиной среди горного народа. Она знает все пути даже лучше, чем знал ее папаша. Она помогала мне открыть Долгий Взгляд. И сделать мое сердце каменным. Правда, это не очень получилось.

— То есть она… твоя наставница?

Рикке снова пожала плечами:

— Просто друг. Хотя, пожалуй, она подходит и на эту роль.

— Для такой беззаботной девушки у тебя довольно свирепые помощники.

— Не беспокойся. Ты в безопасности. — Она наклонилась к нему: — До тех пор, пока ты меня не подведешь.

— О, я всех подвожу!

Он ухмыльнулся ей, и она ухмыльнулась в ответ — во всю ширину своего большого рта. Ее улыбка выглядела настолько восхитительно открытой и искренней, что Орсо почувствовал радость оттого, что принял в ней некоторое участие. Подумать только, а он ведь делал предложение самой коварной женщине в Земном Круге!

И вот как все обернулось.

На празднество не пожалели расходов. Площадь Маршалов превратили в арену, как это делали обычно для летнего турнира, и трибуны ломились от радостных толп. Здания были увиты флагами: солнце Союза, перекрещенные молотки Инглии. Все оделись в самое лучшее, хотя это лучшее выглядело по-разному в зависимости от того, с какой стороны площади ты находился. Там, на противоположном конце, это были бриллианты и шелк, а здесь в основном двубортные жилеты да пара лент у тех, кто побогаче.

Однако за чувства платить не надо, поэтому, когда сверкающие шеренги принялись маршировать мимо, в эмоциях недостатка не было. Было завистливое восхищение — у нищих к простолюдинам, у простого люда к мелкому дворянству, у дворян к родовой знати, у аристократов к королевским особам; каждый выворачивал шею, чтобы поглядеть вверх, на то, чего ему пускай немного, да недостает. Было боевое воодушевление — главным образом со стороны тех, кто в жизни не вытаскивал мечей из ножен, поскольку те, кому довелось ими помахать, знали, что это такое. Был патриотический раж — в таком количестве, что хватило бы утопить небольшой остров, полный чужеземного отребья, — а также праведный восторг в связи с тем, что Союз производит самых лучших молодцов во всем мире. Имела место и гражданская гордость со стороны жителей великой Адуи, Города белых башен, поскольку никто кроме них не дышал настолько густым смогом, не пил настолько грязную воду и не платил так много за такие жалкие помещения.

Когда речь шла о том, чтобы накормить людей или дать им жилье получше, чем собачья конура, у правительственного бюджета всегда оказывались жесткие ограничения, которые нельзя переступать. Но для королевского торжества Закрытый совет всегда мог найти способ! Если тебе довелось голодать в лагерях, ложью проникать в сердца и постели добрых людей, обманывать и пытать, предавая дело, в которое ты наполовину верила, ради того, которое не имело для тебя никакой важности, то можно было и ощутить некоторую горечь при виде того, как все эти деньги улетают впустую.

Но сердце Вик было достаточно твердым, а уж голова и подавно. По крайней мере, так она себе говорила.

— Я повсюду тебя искал!

За ее плечом стоял Огарок. Ему не было нужды протискиваться сквозь толпу — парень был настолько тощим, что мог запросто проникать через щели между людьми, как сквозняк под дверь. Он привел с собой девочку. На той был капор, о котором даже Вик, никогда в жизни не носившая капора, могла сказать, что он вышел из моды еще в прошлом столетии.

— Это моя сестра.

Вик моргнула.

— Та самая, которая…

— У меня она только одна.

Было невозможно сказать, сколько ей лет. Когда детей не кормят как следует, иногда они выглядят гораздо младше своего возраста, а иногда гораздо старше. А иногда и то, и другое одновременно. У нее были такие же большие глаза, как у брата, но еще более худое лицо, так что глаза выглядели даже больше, чем у него — словно у печальной лягушки. Вик увидела в их влажных уголках собственное искаженное суровое лицо. Оно тоже не вызвало у нее особенного энтузиазма.