— Мама!

— Савин! Хвала Судьбам, ты цела и невредима!

— Спасибо Броудам. Без них я никогда бы не справилась.

— Я думала, ты придешь ко мне сразу по прибытии.

На лице ее матери было знакомое недовольно-назидательное выражение: как и сама Савин, она изо всех сил пыталась делать вид, будто все осталось на своих местах.

— Мне хотелось сперва помыться. Такое ощущение, будто я не была чистой уже несколько месяцев.

На самом деле она не чувствовала себя чистой даже сейчас. Как бы она ни скребла себя, бессмысленный ужас продолжал липнуть к ней, словно отвратительная вторая кожа.

— Мы все так волновались! — Мать взяла Савин за плечо и принялась рассматривать на расстоянии вытянутой руки, словно оценивая ущерб, нанесенный пострадавшему от пожара дому. — Ох, дорогая, как же ты исхудала!

— Еда была… не самая лучшая. А потом она просто кончилась. — Савин визгливо засмеялась, хотя ничего смешного в этом не было. — Мы ели овощные очистки! Поразительно, как быстро начинаешь считать везением, когда удается их раздобыть. А в соседнем доме женщина пыталась варить суп из клейстера, который соскребала с обоев. Но это… ей не помогло.

Савин встряхнулась.

— Мама, у тебя есть что-нибудь выпить? Мне бы не помешало… чего-нибудь такого.

Гораздо больше ей бы хотелось, чтобы ее обняли, но поскольку они обе были тем, кем были, у нее была только возможность напиться.

— Ты же знаешь, я никогда не упускаю возможности выпить перед обедом. — Ее мать открыла дверцу шкафчика и принялась разливать. — Чтобы сгладить каменистый путь до вечера.

Она вручила Савин бокал, и та опрокинула его одним движением и тут же протянула за добавкой. Мать подняла бровь:

— Похоже, тебе есть что сглаживать!

— Там было… — Чувствуя, как на глазах, наворачиваются слезы, Савин безуспешно пыталась вложить в слова, каково это было: ползти среди скрежещущих механизмов, бежать по обезумевшему городу, прятаться, скорчившись в вонючей тьме. — Там было…

— Ну, теперь ты в безопасности.

И мать вновь протянула ей наполненный бокал.

Савин рывком выдернула себя из трущоб Вальбека в настоящий момент. Попыталась пить вино маленькими глотками — хотя предпочла бы хлебать прямо из графина.

— Где отец?

— Работает. Хотя сдается мне, он просто боится взглянуть тебе в глаза. — Ее мать села, зашуршав юбками, обтерла с бокала винную струйку и пососала палец. — Он может не моргнув глазом отослать сотню заключенных в Инглию дохнуть от холода, но стоит ему тебя подвести, и он уже еле встает с кровати. Не сомневаюсь, рано или поздно он появится. Проверить, что с тобой все в порядке.

Мать долгое время разглядывала ее поверх бокала.

— С тобой ведь все в порядке, Савин?

— Конечно! — (Плеск ведра в черной воде, вонь гари, разъедающая носоглотку.) — Хотя… — (Скрип цепи, на которой покачивалось тело владельца, повешенного на балке в стене его собственной фабрики.) — …мне может понадобиться… — (Чувство, когда ее меч проткнул тело человека: почти никакого сопротивления. Выражение на его лице: такое удивленное.) — …немного времени… — (Скрежет, треск рвущихся тканей, вопль охранника, когда его руку затянуло в шестеренки машины.) — …чтобы прийти в себя.

Она снова осушила бокал. Снова стряхнула с себя Вальбек. Снова усилием воли вернула на лицо улыбку.

— Мама, у меня… есть новости.

— Еще более важные, чем то, что ты жива?

— В некотором роде, да.

Во всяком случае, королева Тереза определенно сочтет их таковыми…

— Плохие? — спросила ее мать, поморщившись.

— Нет-нет. Хорошие! — (На ее взгляд.) — Очень хорошие. — (Будем надеяться.) — Мама… я получила предложение о браке.

— Еще одно? Сколько их у тебя уже было?

— На этот раз я собираюсь его принять.

В конце концов, какой мужчина подойдет ей лучше? Какой мужчина сможет предложить ей больше?

Глаза ее матери стали очень большими.

— Кровь и ад! — Она прикончила свой бокал одним длинным глотком. — Ты уверена? Учитывая, через что ты прошла…

— Я уверена. — Это было единственное, в чем она была уверена. — То, через что я прошла… только позволило мне яснее понять… насколько я уверена.

Орсо был единственным, что еще имело смысл, и чем скорее она вновь окажется в его объятиях, тем лучше.

— Но как же так? Я еще недостаточно стара, чтобы иметь замужнюю дочь! — Мать Савин фыркнула от смеха, подходя к столу и вытаскивая пробку из графина. — Итак… кто же этот счастливейший ублюдок во всем Союзе?

— В том-то и дело. Это… э-э…

— Ты что, запала на кого-то, кто тебе не подходит, а, Савин? — Вино с бульканьем полилось в бокал. — Неравный брак не худшее, что может быть в мире, знаешь ли. Твой отец вон тоже…

— Это кронпринц Орсо!

Ее мать вскинула голову, в кои-то веки позабыв о бокале, который держала в руке. Савин не могла не признать, что это звучало нелепо. Как самая неправдоподобная часть чьей-то неправдоподобной фантазии. Откашлявшись, она опустила глаза к полу и, запинаясь, продолжила:

— Так что, похоже… в какой-то момент… я должна буду стать королевой Союза.

И она не могла не признать, что это звучало очень приятно. Возможно, змея амбиции, обвернувшаяся вокруг ее внутренностей, все же не издохла во время восстания, а всего лишь проспала все это время. Сейчас же, учуяв головокружительный запах власти, она моментально пробудилась с удвоенным аппетитом.

Однако когда Савин подняла голову, то увидела на лице матери очень странное выражение. Определенно не радость. И даже не удивление. Скорее всего его можно было назвать ужасом. Основание ее бокала задребезжало о поверхность стола, когда она опустила его, словно не в силах больше выдерживать его тяжесть.

— Савин, скажи мне, что ты шутишь.

— Я не шучу. Он попросил меня выйти за него замуж. Конечно, светская дама никогда не дает ответа сразу, но я собираюсь сказать ему «да»…

— Нет! Нет, Савин, ни в коем случае! Он… он совсем тебе не подходит! Он бездельник и мот. У него скандальная репутация. Он… пьяница!

Савин готова была взвиться при таком лицемерии, но мать схватила ее за обе руки, отчаянно вцепившись в них пальцами:

— Ты не можешь выйти за него! Ему просто нужны твои деньги. А тебе — его положение. Это не основание для брака, ты сама должна это понимать…

Поучения о надлежащих основаниях для брака? От нее? Савин стряхнула с себя ее руки.

— Дело вовсе не в деньгах и не в положении. Я знаю, все считают его глупцом, но это не так. Из него выйдет великий король, я знаю это! И превосходный муж. Я в этом уверена! Он пришел за мной. Когда я действительно в нем нуждалась, он свернул для меня горы! Люди думают, что у него нет характера, но это не так. Я — то, что нужно ему, а он — то, что нужно мне. До сих пор я даже не осознавала, насколько он мне нужен.

С ним она сможет чувствовать себя в безопасности. Стать лучше, как она обещала самой себе. С ним она сможет повернуться спиной к ужасам Вальбека и обратить взгляд в будущее. Савин по-девчоночьи хихикнула, что было ей вовсе не свойственно:

— Мы любим друг друга! — Во имя Судеб, ей хотелось петь эти слова, танцуя по комнате, словно ребенок. — Мы любим друг друга!

Но ее матери танцевать явно не хотелось. Ее лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок. На последних словах Савин она бессильно опустилась в кресло, прикрыв рот рукой.

— Что я натворила? — прошептала она.

— Мама… ты меня пугаешь!

— Ты не можешь выйти замуж за принца Орсо.

Савин присела перед ней на корточки. Взяла ее руки в свои. Ее ладони были холодными, как у трупа.

— Не волнуйся. Он поговорит с королевой. Он поговорит с королем. Сколько лет они мечтают, чтобы он женился хоть на ком-нибудь — для них будет облегчением уже то, что это человеческое существо! Даже если они будут против, он их уговорит. Я его знаю. Я доверяю ему. Он…

— Ты не можешь выйти замуж за принца Орсо.

— Я знаю, у него дурная репутация, но он совсем не такой, как думают люди. Мы любим друг друга. У него честное сердце. — «Честное сердце»? Она несла полную околесицу, но не могла остановиться, от возбуждения говоря все быстрее и быстрее. — А здравого смысла у меня хватит на нас обоих. Мы любим друг друга! И только подумай, сколько добра я смогу принести, если…