Вода оказалась вкусной, словно бы сладкой, и он, не заметив, выпил все до дна. То же сделал и капитан Никитин. И действительно, теперь у них словно прибавилось сил. Когда оба поставили кружки на стол, баба Зина сказала:

– Ну, теперь можно поговорить и о нужде, которая вас сюда привела. Что ж за нужда такая?

– Нам нужно найти того, кто убил семью Кармановых, – начал Гуров. – Мы уже были в Белогорье, встречались с тамошним знахарем Глебом Говоруновым. И он сказал нам, что к смерти Людмилы Кармановой, ее мужа Ильи и их детей причастен высокий крепкий мужчина примерно сорока лет, приехавший из города, который свое преступление совершил из-за денег. Эти слова нам очень помогли. Мы нашли этого убийцу, и все сошлось с тем, что сказал Глеб. Имя убийцы мы теперь знаем и можем арестовать его хоть сейчас. Но мы не знаем одного: что убийца хотел получить от Людмилы Кармановой? Что за тайну она хранила? Вы не можете нам в этом помочь?

Сыщик закончил говорить, поднял глаза на бабу Зину и поразился перемене, которая с ней произошла. Теперь глаза старухи были закрыты, руки крепко сжаты, она тяжело дышала, как после быстрого бега. Посидев так некоторое время, Зинаида глубоко вздохнула, открыла глаза, расслабилась и сказала:

– Что ж, тут и правда есть страшная тайна. Людмилу убили из-за чемодана, который она хранила. Он не очень большой, вот с эту мою скамеечку.

И баба Зина указала на низенькую скамью, стоявшую возле двери.

– А откуда Людмила Карманова взяла этот чемодан? – спросил Гуров. – От кого его получила? И как давно?

– Не брала она его, мил-человек, – отвечала баба Зина. – Она его в глаза не видела и в руках не держала. А достался он ей от тетки, Натальи Гаврилиной. Сама Наталья хорошая была, а вот племянник ее любимый – черный, дурной человек. Как-то явился к тетке и попросил взять чемодан на хранение. Сказал, что там какие-то важные документы. Только врал он все; он вообще много врал. В чемодане были никакие не документы, а деньги, очень много денег. Наталья взяла чемодан и закопала его на участке, под старой грушей. Потом она с мужем переехала в другой, большой дом. А старый отдала Людмиле, своей младшей племяннице…

– Выходит, убитая Людмила Карманова и ее убийца – брат и сестра? – воскликнул Никитин, пораженный догадкой.

– Да, брат и сестра, только двоюродные. Наталья перед смертью рассказала Людмиле о кладе. Объяснила, что двоюродный брат придет за своими «документами», так что пусть они пока лежат.

– Почему же Людмила не отдала убийце этот клад? – спросил Гуров. – Ведь он ее мучил, допытывался, где зарыт чемодан?

– Вот этого я не знаю, – призналась ведунья. – Мне тоже не все ведомо. Это ты уж сам спроси у того убийцы.

– Да, но ведь в селе был убит еще и глава сельской администрации Егор Крапивин, – напомнил Никитин. – А он здесь с какого боку?

– Егор тоже приходился родственником Наталье, только дальним, троюродным, – отвечала баба Зина. – И Наталья как-то проговорилась, рассказала Егору о чемодане. Так он оказался замешан в эту историю.

– А еще один человек из города, генерал Дружков, – он здесь при чем? – продолжал допытываться капитан.

– Какой еще генерал? – удивилась старуха. – О генерале ничего не знаю. Я вам все рассказала как на духу, больше ничего сказать не могу.

– Да нам ничего больше и не надо, – сказал Гуров, поднимаясь. – Вы и так нам очень сильно помогли. Спасибо вам большое. Мы пойдем.

Оперативники вышли из избушки и направились к машине. Они шли молча, ни у кого не находилось слов, чтобы описать впечатления от встречи с ведуньей бабой Зиной. И только когда сели в машину, капитан спросил:

– Ну что, теперь едем в город, к Игорю Заикину? Теперь мы знаем все и можем его арестовать.

– Да, едем в город, – отвечал Гуров. – Теперь мы действительно знаем все, или почти все. А насчет ареста надо подумать. По дороге обговорим. Да ты не сиди на месте, заводи машину, поехали.

Никитин завел мотор и повел машину назад, в город.

Первое время Гуров молчал и заговорил только тогда, когда они миновали последние дома Больших Копен и выехали на дорогу.

– Арестовать Заикина удобнее всего у него в офисе, – сказал сыщик. – Там и дверь не придется ломать, и сопротивления он не окажет. Что надо сделать уже сегодня – это усилить охрану возле его дома, чтобы он ночью не успел никуда сбежать.

– Может, все же не станем ждать до утра, а все сделаем сейчас? – предложил Никитин. – Ведь он не подозревает об опасности. К тому же он живет не в многоэтажном доме, а в частном. Там необязательно дверь ломать – можно в любое окно залезть. Сейчас поедем в Управление, сформируем группу захвата и под вашим руководством все сделаем… И тут же проведем первый допрос. Утром материалы о раскрытом преступлении уже будут лежать на столе у генерала Кашкина…

– Я вижу, тебе все-таки хочется отличиться в этом деле, капитан, – сказал Гуров. – И в этом желании самом по себе ничего плохого нет, если только оно не приводит к излишнему рвению, а далее – к ошибкам и даже нарушению закона. А ты в своих рассуждениях допускаешь сразу несколько ошибок. Во-первых, почему ты так уверен, что Заикин ни о чем не подозревает? А как тогда оценить покушение на меня? Ведь это он его организовал, больше некому! Кстати, я уверен, что стрелял в меня вовсе не Заикин – он доверил свой «Люггер» кому-то другому, а сам в это время сидел где-нибудь в клубе, на глазах у сотни людей, обеспечивал себе алиби. Во-вторых, у нас элементарно нет на руках судебного решения об обыске и аресте Игоря Заикина. Ну и еще кое-что, по мелочи. В общем, спешить мы не будем. Ты можешь звонить, сидя за рулем? Вот и позвони в Управление, поручи дежурному выслать дополнительный наряд к дому Заикина, чтобы предупредить его побег. И, кстати, вези меня не в гостиницу, а тоже в Управление. Спать нам с тобой сегодня не придется. Пару часов вздремнем на диванах, и хватит. А с утра начнем формировать группу захвата, добиваться судебного разрешения на арест – и вперед.

Выполняя приказ Гурова, капитан позвонил в Управление, причем приказал выслать к дому Заикина не простую группу наблюдения, а сдвоенную.

– Видел я этот дом, – сказал он дежурному по Управлению. – Там задняя сторона выходит в проулок, а по нему недалеко бежать до леса. Наши сторожа будут у парадной двери сидеть, а фигурант через задний ход уйдет – и поминай как звали.

Пока капитан вел переговоры, Гуров устроился поудобнее, пристроил раненую руку и немедленно заснул. Проснулся он, лишь когда машина остановилась перед зданием Управления. Но и тогда не стал вступать ни в какие разговоры с капитаном, а молча поднялся вместе с ним в кабинет, составил четыре стула вместе, лег, повернулся лицом к стене – и снова погрузился в сон.

Никитин, глядя на старшего товарища, только завидовал – сам он так не умел. Капитан сел в кресло, повозился немного и задремал. Однако это была именно дрема, а не полноценный сон. Поэтому с утра Никитин чувствовал себя разбитым и плохо соображал. А вот Гуров был свежим как огурчик.

– Вставай, капитан! – позвал он напарника. – Пора за дело браться. Я сейчас иду к твоему начальнику, генералу Кашкину, подписать представление об аресте Заикина. А потом с этой бумагой пойду в суд за разрешением на обыск и арест. А ты займись формированием группы захвата.

– На какое время вы назначаете начало операции? – спросил капитан.

– Хочется это сделать как можно раньше, – рассуждал вслух Гуров. – Но боюсь, что раньше десяти мы не будем готовы. Давай на половину одиннадцатого. Самое рабочее время, фигурант должен быть в офисе. Да, ты уже связался с группой наблюдения, спросил, как у них дела?

– Еще нет, не связывался, – признался капитан. – Я ведь только что проснулся…

– Давай, просыпайся скорее, – поторопил его сыщик. – Сейчас каждая минута дорога.

Гуров сходил в туалет, умылся, после чего отправился в кабинет начальника Управления. Вслед за ним совершил положенные утренние процедуры и Никитин. После чего связался со старшим группы наблюдения.