– Если нужна веревка, чтобы связать эту гадину, то на дереве есть целый моток, – сказал водитель Сергей Жилкин.

– Если тебе не трудно, слазай туда, достань, – попросил сыщик.

– Совсем не трудно, – ответил Сергей.

Он быстро залез в развилку дерева и достал лежавший там моток веревки. Гуров не стал отрезать от нее новый кусок, связал лежавшего на земле человека концом веревки, а оставшуюся обмотал вокруг его туловища, так что тот оказался как бы в коконе. После этого рывком поднял лежавшего и поставил его на ноги.

– Ну, теперь мы наконец узнаем, кто этот наш Удушитель. А то мы до сих пор незнакомы. – И сдернул с головы нападавшего «балаклаву».

– Почему же незнакомы? – процедил сквозь зубы Сергей Жилкин, с ненавистью глядя на связанного. – Очень даже знакомы…

Перед ними стоял егерь Эльдар Муртазин.

– Так-так… – протянул Гуров, глядя на убийцу. – Была у меня такая мысль, но были и сомнения. Развей их, друг Эльдар. Объясни мне вот какую вещь: понятно, что Тишкина ты убил из-за денег, польстился на два миллиона, которые он вынул из сейфа. Меня ты хотел убрать, потому что я шел по твоему следу и вот-вот должен был схватить. Но Настя-то тебе чем не угодила? А главное – почему ты убил Татьяну?

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сдавленным голосом произнес связанный. – Кого убил?

– Да что ты говоришь! – язвительно усмехнулся Лев. – Совсем ничего не понимаешь? Зачем мы на тебя набросились, зачем такого честного человека избили и связали? А разве не ты только что пытался меня убить? Не ты в комнату прокрался, и веревка наготове была? И карабин не твой?

Задержанный молчал.

– Я повторю свой вопрос: зачем ты убил Анастасию Тишкину и Татьяну Осипову?

И снова связанный промолчал.

– Знаете что, Лев Иванович, – сказал Жилкин, – сходите-ка вы прогуляйтесь. Вернитесь к перелазу, поищите там вещественные доказательства. А я с ним по-своему поговорю. У меня с этой гнидой свои счеты. Это ведь он мне тогда веревку и перчатки подсунул. Он, больше некому! И он, гад, Настю убил. Я на него смотреть спокойно не могу! Так что, если к вашему возвращению с ним что-то случится, то так тому и быть. А вы тут будете ни при чем.

– Уйти, говоришь… – произнес Гуров, словно взвешивая предложение Жилкина.

– Нет, погодите! – торопливо заговорил связанный. – Не надо вам уходить, не надо меня с ним оставлять! Он бешеный, он меня убьет!

– Как пить дать, убью! – пообещал водитель.

– Не надо, я не хочу! – взмолился егерь. – Давайте спрашивайте, я вам все расскажу! Только не уходите, не оставляйте меня с этим уголовником!

– Хорошо, попробую еще раз тебя поспрашивать, – согласился Гуров. – Но только давай без фокусов! Отвечай на каждый вопрос. Начнем для точности сначала. Итак: ты убил Петра Тишкина?

– Да, я, – признался егерь.

– Почему?

– Он велел, я и убил.

– Кто это – «он»?

– Как кто? – удивился Муртазин. – Я думал, вы все знаете. Егор Борисович, вот кто.

– Ты хочешь сказать, что совершал убийства по приказу Кривулина? – недоверчиво спросил Гуров.

– Ну да! Разве бы я сам до такого додумался?

– Может, и додумался бы, – заметил Гуров. – Вот сообразил же устроить здесь схрон. Вряд ли тебе это Кривулин подсказал.

– Да, это я придумал, – согласился задержанный. – Чтобы можно было быстро добраться до усадьбы и обратно.

– Ладно, давай-ка рассказывай все по порядку. А чтобы тебе было удобней, мы тебя посадим.

Они вдвоем с Жилкиным подняли связанного и усадили его возле дерева. Сами сели рядом с ним.

– Ну, теперь рассказывай, – приказал Гуров. – Когда Кривулин дал задание убить Тишкина?

– Да примерно месяц назад, – ответил задержанный.

– Вот, а теперь подробно перескажи, как это было.

– Мы ходили на охоту, – начал рассказывать егерь. – Охотились не очень удачно: я накануне высмотрел тропку, где ходила косуля, все приготовил, но Егор Борисович выстрелил неудачно, промахнулся, и косуля ускакала. Но он все равно был доволен, хвалил меня, какой я хороший егерь, как знаю лес… Ну, я с ним поделился своей мечтой…

– И какая же это мечта? – поинтересовался Гуров.

– Я два года назад ездил в Турцию, – ответил Муртазин. – Не отдыхать, конечно, – у меня нет таких денег, чтобы за границей отдыхать, да и привычки такой нет. Просто один здешний серьезный человек просил, чтобы я его сопровождал. Ну, я и поехал. И увидел, как там много всяких гостиниц, пансионатов, мотелей – прямо как грибов после дождя. А тот, с кем я ездил, он как раз недвижимость там покупал и все цены мне сказал. Так я узнал, что пансионат – небольшой, в два этажа – стоит совсем немного, а денег в сезон приносит целую кучу. И работать самому не надо. Не надо, как я сейчас, по горам бегать, зверя высматривать. Сиди – и денежки собирай. И возникла у меня мечта – стать хозяином такого вот пансионата. Жить там, в Турции, стать большим человеком. Вот этой своей мечтой я с Егором Борисовичем и поделился.

– И что же он тебе на это сказал?

– Намекнул, что есть такая возможность, можно сразу много денег взять. Я спрашиваю: сколько? Он говорит: миллион, а может, и больше. У меня, конечно, сразу глаза загорелись. Я начал спрашивать, как это можно сделать? Но он в тот раз ничего не сказал, обещал потом все подробно разъяснить. Ну, я после этого разговора больше ни о чем думать не мог, только об этом его обещании. И дня через два пошел в усадьбу. Вроде бы о будущей охоте с ним поговорить, а на самом деле – об этих деньгах. Он это сразу понял. «Ага, – говорит, – вижу, мои слова тебя задели. Ладно, не буду тебя томить, объясню, в чем дело, как эти деньги добыть можно…» И объяснил…

– Что же он объяснил?

– Он на Петра стал жаловаться. Что работает плохо, что деньги у него ворует, а главное – под него, Кривулина, копать стал. На кого-то другого работает. А уволить его он не может – слишком много Тишкин знает, эти секреты нельзя выпускать. Потом рассказал, что Тишкин распоряжается большими суммами. Иногда ночью сидит, а рядом лежат большие деньги – сотни тысяч, даже миллионы. Смелый человек мог бы одним махом и свои денежные дела поправить, и его от изменника избавить. Я не сразу его понял, много раз переспрашивал, он даже сердиться начал. Но потом я наконец разобрался, что от меня требовалось…

– Вы и дату убийства тогда же наметили? – спросил Гуров.

– Нет, о времени тогда речи не было, – покачал головой Муртазин. – Тогда я только решение принял и дал хозяину слово, что сделаю это дело. Он мне тогда приказал все подготовить так, чтобы на меня никто не подумал, а чтобы подумали… – Тут егерь замялся – он явно не знал, что ему сказать.

– А чтобы подумали на Жилкина, – закончил за него Гуров. – Ведь так Егор Борисович сказал?

– Да, именно так, – подтвердил егерь. – Мол, Сергей все равно уже сидел, и на него сразу подумают, а человек он пропащий, не жалко.

– Вот гнида! – покачал головой Жилкин. – А мне, когда на работу приглашал, он совсем другое пел. Что каждому человеку надо дать свой шанс, и все такое…

– Значит, Кривулин велел тебе подготовить все для убийства, – прервал его Гуров. – И что ты сделал?

– Ну, я нашел вот эту тропочку, и на нем это дерево, и решил оставлять здесь велосипед. Это было нужно, чтобы быстро попадать домой или в усадьбу.

– Так это твой велосипед? – уточнил Гуров.

– Теперь мой, – кивнул Муртазин. – Я его купил у одного старика в поселке. А жене не сказал – зачем?

– Так, и что еще ты сделал?

– Еще я сделал ту веревку на липе. А когда все подготовил, доложил Егору Борисовичу. А он мне говорит: «Теперь жди. Когда я назову время, надо будет действовать быстро». И я стал ждать.

– И когда он тебе сообщил время?

– Пять дней назад.

– Расскажи подробно, как это было, – потребовал Гуров.

– Я, как обычно, пришел вечером, чтобы рассказать ему об охоте, но он про охоту даже слушать не стал. Спросил: «Значит, у тебя все готово?» Я говорю: «Да, все». – «И ты знаешь, как будешь действовать? Как подходить, что делать, как отходить?» Я отвечаю: «Да, я все продумал». И тогда он мне сказал, что через два дня Тишкин будет работать один в его кабинете. Он там будет с десяти или с половины одиннадцатого совсем один. А его, Кривулина, в усадьбе не будет – он уедет. Это надо, чтобы на него подозрение не пало. Потом, после двенадцати, к Тишкину должны прийти поставщики, и он им должен отдать деньги – два миллиона рублей. «Так вот, – сказал мне Егор Борисович, – если ты сделаешь это дело, то можешь взять эти деньги себе. Это будет твой гонорар».