– Он должен быть где-то рядом с ней, Лев Иванович, – задумчиво произнес Бурмистров. – Не рядом с Лопуховым, а рядом с Варей Ягодиной.

– Она никому не рассказывала об этой своей беде. Как он мог узнать? Как?

– Ну, может, как-то намеком или по каким-то признакам он догадался? – начал размышлять вслух майор.

– Не было намеков, и признаков не было, – возразил Лев. – Девушка очень боялась, что кто-то узнает, и все держала в тайне. Даже подружка, внучка этой Петровской, не знала подробностей. Только факт изнасилования. Как киллер мог узнать обо всем? И не просто узнать, но и установить всех фигурантов? Вот тебе задача. Правда, в этой задаче кроется и ответ. Догадаемся, как он мог узнать, значит, точно очертим круг подозреваемых. А может, в этом кругу будет всего один человек. Ты представляешь его комплекцию по описанию Шарова и ландшафтного дизайнера? Учитываешь его альпинистские навыки? Этот парень не слабак и готов убивать, уже убивал. Вот тебе портретик. Это точно не Лопухов. Это вообще никто из студентиков! Тут что-то другое.

Саша Лопухов стоял за деревом и смотрел на Варю. Он грыз костяшки пальцев, морщился от боли в груди. Сашка и не знал, что так может болеть. Это ведь не физическая боль, так же у него болело в ту ночь, когда трое парней подошли к Варе в парке, когда они с ней возвращались из «Нирваны». Самым обидным и унизительным было то, что они подошли не к «ним», а к «ней». Они сразу стали не замечать молодого человека, который сопровождал девушку, сразу посчитали его за пустое место. А ведь Сашка, по сути, таким и был на самом деле. С этим он был согласен. И она с этим была согласна. То, что она не давала его в обиду, не разрешала парням в их группе смеяться над ним, не означало, что она была влюблена в Сашку. Просто Варе нравилась роль вожака, лидера, нравилось, что Сашка исполняет роль пажа, мальчика. Но Варе было простительно, Варя – это Варя.

Сашка стиснул зубы и закрыл глаза. Его переполняла бессильная злость, слезы душили, когда он вспоминал, что произошло дальше там, в парке. Если бы Варя попросила его помощи, поверила в то, что Сашка может ее защитить, если бы она только взглядом дала понять, что верит в него, тогда бы он горы свернул. Нет, Сашка сейчас стоял за деревом, боясь подойти к девушке и понимая, что ничего бы он в ту ночь не сделал. Трус он, и по трусости тогда ушел. Он даже оправдание себе придумал. Не прогнали бы его парни, он бы стоял столбом и смотрел. А они его прогнали пинками, и он был им за это благодарен. И ушел, оставив Варю с этими хулиганами. Сколько раз он потом представлял, как, разъяренный и страшный в своем гневе, накинется на них, разметает, может, получит удар ножом. И Варя склонится над ним, со слезами и нежностью будет прижимать свой платок к ране и просить его не умирать.

Или как он наймет сильного умелого бойца, который найдет каждого из этих подонков, приведет в условленное место к Сашке, и он зловещим голосом спросит с каждого из них, глядя в глаза. А потом этот киллер каждого убьет на глазах Сашки. И, главное, он ничего не станет рассказывать Варе. Незачем знать слабой женщине, что это мужская месть, месть насмерть. Можно, конечно, принести ей кисти их рук или уши, чтобы показать, что зло наказано! Нет, это уже слишком, это из дешевого романа или приключенческого фильма. А жить надо в реальном мире, где случается такое. И где Сашка оказался никчемным слабаком.

– Александр Лопухов? – раздался за спиной строгий мужской голос.

Сашка обернулся и сразу все понял. Двое молодых крепких мужчин с уверенными глазами. В костюмах, а под полами пиджаков, наверное, оружие. Только так это и бывает. Он сник и опустил голову.

– Майор полиции Бурмистров, Московский уголовный розыск, – представился одни из мужчин. – Вы задержаны, Лопухов. Проедем с нами.

Сашка послушно пошел с полицейскими, так же послушно сел с ними в машину. Сейчас он ни о чем не думал. В голове трепыхалась только одна мысль: «Расплата». Именно трепыхалась, а не билась, не рвалась наружу. Сашка отчетливо понял, что он конченый человек во всех отношениях. И не будет у него уже ничего. Даже Вари. И будет он всеми проклят, ненавидим и презираем. Так ему и надо!

Гуров, когда к нему в кабинет привели Лопухова, поднял на парня глаза и сразу вспомнил слова Бурмистрова. Майор так и охарактеризовал этого типа, очень красноречиво. Чего девчонке не хватало, позволила бы ухаживать за собой нормальному парню, современный и сильный не бросило бы ее в беде. Да в его присутствии не всякий хулиган посмел бы подойти к ним. А глядя на этого, именно хочется подойти и поглумиться.

– Садись, Лопухов, – кивнул Лев на стул рядом со своим столом. – Разговор у нас будет долгим и серьезным. Догадываешься, о чем?

Лопухов кивнул головой, не глядя на мужчину за столом. Он уставился тоскливым взглядом в пол, стараясь не смотреть на свои колени, которые предательски вздрагивали. И руки у Сашки тоже дрожали. Пришлось сжать их коленями, но от этого дрожать начинало все тело. Мужчина молчал, Сашка чувствовал, как он разглядывает сидевшего перед ним парня, и во взгляде только презрение. Ну и пусть. Пусть! Жизнь все равно кончена.

– Ты был в ту ночь с Варей Ягодиной в клубе «Нирвана»? – спросил Гуров, специально не называя ни дня, ни времени. Если за человеком есть вина, если он ее готов признать, он понимает, о чем идет речь. – Был?

– Был, – тихо ответил Лопухов, подтвердив все подозрения Гурова.

– И в парке, когда ты провожал Варю домой, вас догнали три парня? Так?

– Да…

– Ты их раньше видел где-нибудь? Они тебе знакомы в лицо, или ты знал их ближе?

– Они в клубе еще до этого пытались с Варей познакомиться, – тихо ответил Сашка. – Там видел.

– Что произошло в ту ночь, когда они вас с Варей Ягодиной догнали в парке?

– Я не знаю, – срывающимся голосом ответил Сашка. – Они меня прогнали.

– Они тебя избили? Угрожали ножами? Как все было?

И Сашка, давясь собственным унижением и стыдом, стал рассказывать, как они догнали их и стали разговаривать с Варей, упрекать ее, что она не хочет с ними знакомиться, какая же она гордая и неприступная. Они даже не обращали внимания на ее спутника, вели себя так, как будто его и не было рядом. А Варя вела себя с ними вызывающе и не останавливалась. Она насмехалась над парнями в своей обычной манере. Один даже за руку ее схватил, пытаясь остановить, а Варя попыталось вырвать руку. Тут один из парней наступил Сашке на ногу и посмотрел удивленно, как будто удивился, что ухажер этой гордой девчонки еще здесь. Ему велели исчезнуть. Да-да, именно исчезнуть, а не уйти, убежать. А Сашка стоял и смотрел в землю. Он не мог поднять на Варю глаза, боясь, что увидит в них презрение. Ведь момент был упущен. Нужно было с самого начала осадить подонков, велеть им убираться, а он смолчал. А потом ситуация все больше и больше затягивалась, и «возникать» было уже глупо.

Парни быстро разобрались с помехой. А может, этот ухажер был для них небольшим сопутствующим развлечением, объектом насмешки. Один пнул Сашку под зад и велел исчезнуть отсюда. Второй развернул его за плечо лицом к дому и тоже пнул. Третий толкнул прямо подошвой ботинка в спину, отчего Сашка чуть не упал. Он по инерции сделал несколько шагов в сторону дома, и оборачиваться, останавливаться было глупо. Все внутри сжалось, ноги сами несли Сашку. Варя с ними разберется, она сильная, ее в группе все уважают. Сашку прогнали, а Варю проводят домой и докажут, что они сильнее. С такими наглыми никто не посмеет подойти к Варе. Сашка думал так, потому что панически боялся думать о другом, о том, что грозит Варе, что может произойти там, где он ее оставил с тремя подонками.

– И после этого вечера ты с Варей больше не встречался? – спросил Гуров. – Не разговаривал с ней?

– Нет…

– Почему? Тебя не беспокоило, что с ней могло случиться, ты не хотел узнать, может, все обошлось?

– Я боялся ее презрения, – тихо ответил Сашка. – Хотя она и так меня всегда презирала. Боялся снова увидеть ее презрение.