– Какие-то меры воздействия к нему применяли? – деловито уточнил Гуров.

– Какие меры воздействия?!! – возмутился Шустрый. Он сам, как только нас увидел, протянул какой-то деревянный пенал. Вот, мол, берите! Ну, мы и взяли. А потом привезли боссу.

– А босс куда его дел?

– Не знаю…

– То есть не исключено, он может лежать у босса дома?

– Может… – уныло подтвердил Шустрый.

– Едем к нему, будем проводить обыск! – объявил Гуров и указал на выход.

Через полчаса опера и с ними Ярушкин ехали по тихой улочке дачного поселка Зайчики, застроенного весьма небедными коттеджами. Еще некоторое время спустя в особняке Волкова – двухэтажном домине в окружении большого сада – полным ходом шел обыск. Двое понятых пенсионного возраста из числа соседей Бирюка скромно сидели в углу гостиной, наблюдая за действиями полицейских. А те разошлись не на шутку. Как видно, и в самом деле, будучи высококлассными спецами по обследованию жилых и всяких прочих помещений, они ухитрились найти в гостиной и на кухне два тайника, в одном из которых было спрятано антикварное золото – пригоршня женских украшений и золотая копия копенгагенской Русалочки. А вот на кухне из тайника, оборудованного в стене под раковиной мойки, было извлечено несколько килограммовых пакетов героина с характерным клеймом на упаковке – двумя скрещенными саблями.

– Ну, все! «Приплыл» Бирюк… – с ироничным сочувствием резюмировал Стас. – Теперь ему к организации нападения на Фэртона прибавится и золото непонятного происхождения, и наркота. Долгонько сидеть придется.

Слушая его, Ярушкин отчего-то закручинился не на шутку. Немного помявшись, он на цыпочках подошел к Гурову и шепотом поинтересовался:

– Гражданин начальник! А я мог бы рассчитывать на некоторую толику сочувствия с вашей стороны?

Удивленно взглянув на него, Лев поинтересовался:

– Можно подробнее, и не столь витиевато?

– Да, конечно! – кивнул Шустрый. – Как я понял, Бирюк рискует сесть надолго. Но он же потом будет «раздавать благодарности» всем тем, кто так или иначе «помог» ему отправиться на нары. То есть очень даже возможно, что однажды мне придется расстаться со своей головой. Поэтому нельзя ли включить в дело такой момент, что во время погони за америкосом мы случайно попались под объектив камеры наблюдения? А мы, кстати, и в самом деле попали под объектив во дворе дома шестнадцать по Казенной. И вот вы вроде бы нас всех троих смогли вычислить и взять? А? Может, сделаете? Ну, я вас очень прошу! – страдальчески сморщился Ярушкин.

– Ну, хорошо, включим… – неохотно пообещал Гуров.

– Весьма признателен, гражданин начальник! И знаете, что я думаю насчет этой диковины, которую сейчас «летехи» ищут?

– И что же ты думаешь?

– Я думаю, что ее здесь может уже и не быть!

Шустрый рассказал, как несколько дней назад его боссу позвонил некий чрезвычайно агрессивный тип. Как Ярушкин понял из обрывков разговора, Волков тому человеку сильно задолжал, и кредитор стал требовать погашения долга ранее оговоренных сроков. И сам весьма не мягкого характера, Бирюк отчего-то с этим типом беседовал весьма корректно и сдержанно, избегая грубых выраженияй. Он пообещал расплатиться, но не «баблосами», а неким «товаром», за который, как он пояснил, иностранцы выложат кучу баксов. И, что самое интересное, как догадался Ярушкин, собеседник Волкова про предложенный ему предмет был вполне в курсе дела. Он сразу же согласился на такое погашение долга.

– То есть, выходит, дело обстоит так, что не позже чем вчера Бирюк раритет мог отдать своему кредитору… – задумчиво резюмировал Гуров.

В этот момент где-то внизу на лестнице раздался шум чьих-то быстрых шагов, и в гостиную почти вбежала запыхавшаяся дамочка в модном «прикиде», которая, окинув присутствующих взглядом голодного ястреба, громко выпалила:

– Что здесь происходит? Я желаю знать: что здесь происходит?!!

Ее крик, скорее всего, подразумевал или столь же громкий ответ, или, как вариант – смущенный извиняющийся лепет. Однако ни того, ни другого не последовало. Спокойным голосом Лев уведомил ее, что в данном доме, принадлежащем гражданину Волкову, «проводится обыск, санкционированный соответствующими инстанциями». Он показал ей свое удостоверение и ордер на обыск. Закашлявшись от неожиданности, дамочка несколько сбавила тон.

– Во-первых, это дом не Волкова, а мой собственный! – объявила она. – Во-вторых, я хотела бы знать, что именно в моем доме ищет полиция и есть ли тому реальные основания. Жду ваших объяснений!

– Объясним! – все с той же железобетонной непоколебимостью ответил Гуров. – В вашем доме мы ищем ценный исторический артефакт. Что уже нашли? Граммов триста антикварных изделий из золота неизвестного происхождения, пять с половиной килограммов афганского героина. Как можете объяснить их происхождение?

Услышанное явно ошарашило женщину. Она некоторое время вообще не могла сказать ни слова. Наконец, кое-как прокашлявшись, дамочка уточнила:

– А-а-а… Золото, как положено, актом оформлено?

– Разумеется! – изучающе взглянул на нее Лев. – Как и положено, в присутствии понятых. Вы не могли бы объяснить, что это за золото, откуда и каким образом оно появилось в вашем доме?

Этот вопрос вновь поверг хозяйку дома в ступор.

– Ну-у-у… Как сказать? В одном магазине – одно покупали, в другом – другое… Разве все упомнишь? – явно не зная, что сказать, заговорила она, жестикулируя руками.

– То есть объяснить происхождение золота вы никак не можете! – Крячко одарил дамочку саркастичной улыбкой. – Думаю, вам придется поднапрячь память, поискать чеки, чтобы доказать, что это золото действительно ваше и приобретено законным образом.

– А если доказать не удастся? – огорченно проронила хозяйка дома.

– Тогда вопрос с его принадлежностью будет решаться только через суд! – широко развел руками Стас.

– А если я помогу вам найти ту хреновину, которую вы ищете, то вы… Ну-у… Поможете мне с тем, чтобы суд не отобрал наше семейное достояние? – спросила дамочка уже даже с некоторой вкрадчивостью.

Переглянувшись, приятели уведомили, что чудес не обещают, но готовы походатайствовать перед судебными инстанциями. Рассказали и про папирус. Не дослушав их, женщина схватилась за свой сотовый и, набрав чей-то номер, жестко потребовала:

– Слышь, ты, «Робингуд» дрепаный! А ну, живо выкладывай: куда дел папирус?! Откуда знаю? Ага! Значит, он у тебя? Что-что?! Че-е-го-о-о-о?!! – Растерянно замолчав, она сунула телефон в карман, вполголоса обронив: – Ну, урод! «Не твое собачье дело…» Пусть только заявится – на порог не пущу!

– О-о-о… Не скоро он заявится, очень не скоро! Куча героина – это лет на восемь, как минимум, потянет, – сочувственно усмехнулся Лев.

Еще около часа порыскав по всему дому, лейтенанты заявили, что дом они исследовали по максимуму, но папируса им найти так и не удалось. Взяв с Шустрого подписку о невыезде, опера и их помощники отправились восвояси. Теперь они держали курс на «Лефортово». Им нужно было «потрясти» двух криминальных авторитетов, которые, предположительно, имели отношение к похищению раритета. Но, прибыв в знаменитое СИЗО, первым делом опера поручили заблаговременно вызванному туда сотруднику информотдела капитану Вельсину проверить телефоны криминальных главарей, изъятые у них в ходе вчерашнего задержания. Лишь после этого начали работать с интересующими их «паханами».

Когда в кабинет с привинченной к полу мебелью охрана привела Бирюка, приятели увидели перед собой крепкого мужичка, выше среднего роста, с колючим, недоверчивым взглядом. Чувствовалось, что и по характеру, и физически это «крепкий орешек». Сев на стул в центре комнаты, Волков недобро ухмыльнулся и пробурчал:

– Два «колуна» сразу – это уже перебо-о-р… Ну, и чего мне шить надумали?

Услышав сказанное, Лев сразу же понял, что их визави при всей своей силе характера все же внутренне дрогнул, увидев перед собой сразу двух знаменитых оперов, о которых в криминальной среде рассказывалось так много былей и небылиц. Это говорило о том, что у них есть шанс добиться от Бирюка достаточно интересных показаний.