— Я должен сообщить вам что-то важное! — громко сказал он, обращаясь к Насте. — Это касается Игоря Семенова!

Это был единственный способ удержать девушку от рокового шага. Гуров в своей практике уже сталкивался с такой ситуацией и применял похожий прием. Тогда он подействовал. В каком бы отчаянии ни находился человек, ему, как правило, хочется узнать информацию, если она относится к дорогим для него людям. Ведь он понимает, что «по ту сторону» он уже ничего не узнает…

Подействовал этот прием и теперь. Девушка чуть отступила от обрыва и повернулась к сыщику. Когда он приблизился, она спросила:

— Что вы узнали? Говорите скорей!

— Я узнал… только недавно понял… — произнес Гуров, подходя к ней вплотную. Теперь он полностью контролировал ситуацию и не позволил бы ей совершить необдуманный поступок.

— Ну, говорите же! — потребовала Настя. — Или вам нечего сказать? Я поняла: вы все придумали, только чтобы я не сделала… не шагнула… чтобы вам отчетность не портить…

— Испортить вы мне ничего не можете, — объяснил Гуров, с жалостью глядя на ее искаженное горем, но все равно прекрасное лицо. — Я тут человек вольный, простой отдыхающий. Так сказать, Шерлок Холмс на прогулке. Вы правы в том, что я действительно хотел вам помешать… совершить непоправимое. А вот что мне нечего вам сказать — это неправда. Есть мне что сказать. Хотя бы то, что чья-то злоба и глупость — еще не причина, чтобы сводить счеты с жизнью. И что я понял и поверил, что у вас с Семеновым были действительно серьезные отношения. Что вы его любили. И он вас, видимо, тоже. Вы ведь знаете: церковь учит, что душа человека три дня после смерти находится вблизи от места, где человек умер. То есть его душа витает где-то здесь. Подумайте, как бы ему было больно видеть, что вы сделали.

— Да, действительно… — пробормотала Настя. — Три дня не прошло… Я как-то не подумала… Вы правы…

Силы ее вдруг покинули. Решимость, которая гнала ее сюда, на скалы, исчезла, и Настя не могла больше ступить ни шагу. Она опустилась прямо на снег.

— Не надо здесь сидеть, — сказал Гуров. — Видите, солнце садится? Сейчас станет очень холодно. Пойдемте, я вам помогу.

Он наклонился, помог девушке встать, бережно взял ее за руку и повел вниз, к поселку.

Некоторое время они шли молча, потом Настя тихо сказала:

— Спасибо, что вы так сказали. Про то, что он любил. И что ему будет не все равно. Я действительно об этом не подумала. 

Гуров собирался проводить девушку до ее турбазы, убедиться, что она больше не предпримет попыток суицида, и затем позвонить Абуладзе, сообщить, что с Настей все в порядке. О том, что произошло на краю обрыва, что она там вообще была, он решил ресторатору не сообщать.

Однако планы Гурова с самого начала были нарушены. Едва они с Настей достигли подъемника и сделали несколько шагов в сторону турбазы, как Гуров увидел бегущего к нему навстречу человека. Это была Ксения Семенова.

— Вот вы где! — воскликнула она, увидев сыщика, бредущего в обнимку с Настей. — Гуляете?

Гуров открыл было рот, чтобы объяснить, что он не гуляет, а занят совсем другим делом, однако Ксения не дала ему объясниться.

— Вы гуляете, а тут мама пропала! — объявила она.

— Что значит «пропала»? — удивился Гуров.

— То и значит. Мне позвонил Молчанов, сказал, что они с мамой вернулись с прогулки, позже он решил к ней зайти, а ее нет в номере. Он стал ей звонить по сотовому — телефон включен, но по нему никто не отвечает. Тогда он позвонил мне — думал, мы с ней вместе. Я забеспокоилась. Позвонила маме сама — думала, она просто Молчанову не хочет отвечать. Нет, картина та же самая: телефон включен, но никто не отвечает. Тогда мы с Молчановым вместе сходили к подъемнику, потом походили по поселку. Еще раз заглянули в номер. Мамы нигде нет. А ведь уже ночь на дворе!

— А каких ее вещей нет на месте? — спросил Гуров. — Может быть, она собралась, взяла такси да и уехала?

— Я тоже так подумала, — кивнула Ксения. — И все в номере проверила. Нет, все вещи на месте. Нет только ее шубы — ну, той, в которой она всегда ходила.

— То есть получается, что она вернулась вместе с Молчановым с прогулки — и сразу пошла гулять снова?

— Да, получается, что так, — отвечала Ксения. — Но мама никогда так не делала.

— Что ж, давайте искать, — сказал Гуров. — Вы, Настя, идите к себе на турбазу. Извините, но проводить я вас не смогу — видите, какое дело.

— Нет, провожать меня совсем не нужно, — отвечала девушка. — Со мной все в порядке.

При этих словах Насти Ксения бросила на нее быстрый взгляд. Кажется, до нее стало доходить, что Гуров вовсе не совершал романтическую прогулку с девушкой.

— Может, я тоже приму участие в поисках… Лидии Евгеньевны? — предложила Настя.

— Нет, бегать искать втроем — это не более эффективно, чем вдвоем, — покачал головой Гуров. — Хотя вы можете помочь. Пожалуйста, когда будете идти до своей турбазы, посматривайте по сторонам. И если вдруг увидите Лидию Евгеньевну, позвоните мне. Идет?

— Хорошо, я так и сделаю, — кивнула Настя.

Проводив ее взглядом, Гуров задумался. Куда идти?

— А куда ходили гулять ваша мама и Молчанов? — спросил он у Ксении. — Вы его спрашивали?

— Да, спрашивала, — отвечала девушка. — Ходили по обычному своему маршруту — мимо скал, где погиб папа, к началу длинного подъема на Чегет.

— Тогда… тогда давайте и мы пойдем туда же, — решил Гуров.

— Но почему? — удивилась Ксения. — Зачем маме могло потребоваться снова идти в то же самое место?

— Не знаю, — признался Гуров. — Но мне почему-то кажется, что она пошла туда.

Ксения пожала плечами, но не стала спорить. Они двинулись в сторону скал. Гуров подумал, что уже второй раз за последний час переживает схожую ситуацию, своего рода «дежавю»: снова молчащий телефон, пропавший человек, и снова он идет к скалам, возле которых погиб Семенов. Только на этот раз поиски идут не наверху, а внизу.

Уже стемнело, на небе загорелись звезды, в поселке зажгли фонари. На главной улице было много гуляющих. Но там, куда направлялись Гуров и Ксения Семенова, было пусто и темно.

Они прошли около пятнадцати минут, и наконец впереди показался обрыв, с которого упал Игорь Семенов. Ни под обрывом, ни дальше, насколько позволял увидеть слабый свет звезд, никого не было видно.

— Вот видите, мамы здесь нет, — сказала Ксения. — По-моему, идти дальше просто бессмысленно.

— Может быть, и так, — сказал Гуров. — И все же давайте пройдем еще немного.

Они пошли дальше. Скалы приближались, теперь они нависли у них над головами. У их подножия валялось множество валунов, запорошенных снегом. Внезапно Гуров заметил, что один из валунов имеет какие-то неожиданные очертания, слишком мягкие и сглаженные для камня. Секундой позже он понял, что именно он видит, и молча кинулся туда, к груде валунов.

— Куда вы? — окликнула его Ксения. Но затем последовала за сыщиком.

Гуров добежал до валунов и остановился. Перед ним на камнях лежала Лидия Евгеньевна. С первого взгляда было видно, что она мертва. Ее лицо сохранило удивленное выражение, которое, видимо, имело перед смертью.

Сначала Гуров не понял, что стало причиной смерти женщины. Но когда он наклонился к ней, то увидел глубокую вмятину на виске. Оттуда, как видно, вначале текла кровь, она осталась на воротнике дорогой шубы. Однако на лице крови не было: кто-то ее тщательно вытер.

— Мама! — послышался возглас за спиной Гурова. Ксения, оттолкнув сыщика, бросилась на тело матери, обняла ее, дав волю слезам. Между тем Гуров, отступив на несколько шагов назад, достал телефон и набрал номер лейтенанта Касыгова.

— Вы где? — спросил он. — Проехали уже половину дороги? Придется вам развернуться и вернуться назад. Что забыли, спрашиваете? Еще одно убийство — вот что. Подробности на месте объясню. Только теперь вам надо не к пансионату, а к тем скалам, где нашли Семенова. Машина сможет сюда проехать? Ну, сколько сможет, столько проедете. И учтите: нам надо будет забрать отсюда тело. Да, сразу к вам, на вскрытие.