— …Виктора Евгеньевича жизнь здорово изменила, — посетовал он, — поэтому на свадьбе я его так и не узнал. Да, впрочем, к нему особо и не присматривался. Дело в том, что еще до вашего рождения мне довелось участвовать в расследовании смерти одного крупного чина из Мосгорисполкома, Тимофея Слепцова. Его шофер, Виктор Лещев, обвинялся в преднамеренном убийстве — речь шла даже о высшей мере. Но мне удалось найти свидетеля, который подтвердил, что это в большей степени был несчастный случай. И он отделался не самым значительным сроком.

Поднявшись на ноги и глядя на Льва расширившимися глазами, Элла изумленно произнесла:

— Так это были вы?!! Какая досада! Папа так мечтал вас когда-нибудь встретить, — тягостно вздохнув, сказала она. — Он все жалел, что даже толком не успел узнать, как звали того молодого опера, который его, по сути, спас… Моя вам признательность за то доброе дело…

Откланявшись, Гуров зашагал вниз по лестнице. Во время разговора с Эллой он сделал вид, что ничего особенного не заметил, хотя его очень удивила какая-то странная реакция хозяина дома. Золотилов — что невозможно было не разглядеть — тоже был очень удивлен услышанным. Однако это было удивление несколько иного рода. Он отчего-то окинул свою жену изучающим взглядом, словно увидел ее в первый раз. Эта странность, засев в памяти Гурова, теперь не давала ему покоя.

Исходя из увиденного, можно было сделать несколько выводов. Первое — Золотилов не знал подробностей биографии отца своей жены. То ли сам не поинтересовался, то ли она не захотела рассказать. Второе — услышанное Золотиловым его весьма удивило. Причем было похоже на то, что историю гибели Слепцова он знал, а вот о причастности к ней своего тестя услышал впервые. И в-третьих, Золотилов отчего-то не захотел сказать о том, что наслышан о тех событиях. Отчего? Уж не доводится ли он Слепцову родственником? Это стоило бы выяснить. 

Выйдя из ворот «латифундии», Лев от неожиданности даже несколько оторопел от увиденного — на гостевой парковке у служебной «десятки» стояла Джулия собственной персоной. Открыв дверцу авто, она за руку вытаскивала из салона машины упирающегося Юрия, с некоторым злорадством приговаривая:

— Ну, хватит, хватит ломаться! Давай посмотрим мой «Бентли». А то он что-то опять дурит!..

— Юль, ты сама-то прекрати дурить! — неохотно уступая ее неистовому натиску, безуспешно пытался увещевать тот.

— Опять проблемы с «Бентли»? — незаметно подойдя к ним, с иронией в голосе поинтересовался Гуров. — Добрый день, Джулия Валентиновна.

И Джулия, и Юрий разом обернулись в его сторону. Девушка неохотно выпустила руку сержанта, а тот с явным облегчением поспешил сесть за руль.

— Добрый день, если только он и в самом деле добрый, — с вызовом ответила Джулия. — Вы о чем-то хотели со мной поговорить? Ради бога… Можем пройти в японский чайный домик и там побеседовать.

Лев негромко рассмеялся.

— Нет, знаете, к японским «чайным церемониям» я как-то не очень расположен, — произнес он с намеком в интонации. — Давайте-ка побеседуем вон на той лавочке. Вы не против? — Он указал на красиво сработанную деревянную скамейку рядом с парковкой в тени разросшихся рябин.

— Ну, давайте поговорим там… — Джулия пожала плечами. — И что у вас ко мне за вопросы? Ваш коллега меня уже расспрашивал. Кстати, чайная церемония ему очень пришлась по душе.

— Да-а… — с утрированным согласием кивнул Гуров. — Он от нее в полном восхищении. Кстати, если это вам интересно, то могу сообщить, что приказом начальника главка от следствия по этому делу он отстранен.

— Это еще за что? — искренне удивилась его собеседница.

— За «чайную церемонию» с несовершеннолетней, — приглушив голос, пояснил Лев. — Хотя, по сути, к этому его принудила она сама, использовав какой-то сильный афродизиак. Хорошо еще начальник главка оказался человеком думающим, а то и вовсе дело могло бы закончиться судом и реальным сроком.

Похоже, услышанное Джулию удивило еще больше.

— Ни хрена себе, порядочки у вас! — резюмировала она. — Прямо как будто не в России живете. Вон, вся милиция-полиция живет по «понятиям», а вы — по закону. Обалдеть! И — при чем тут несовершеннолетняя? Мне через месяц восемнадцать.

— Станислав в любом случае не имел на это права, — твердо уведомил Гуров. — К тому же до своего дня рождения вы несовершеннолетняя. Его вину смягчает лишь одно обстоятельство — применение вами какого-то фармацевтического препарата. Кстати, что за стимулятор вы использовали?

Возмущенно всплеснув руками, Джулия саркастически рассмеялась:

— Да ничего особенного я ему не добавляла! Новая хрень, наподобие той же виагры. На вас бы она и не подействовала — по глазам видно, что у вас на уме только работа. А у Стаса… Да он еще и чаю не выпил, а мои коленки своим взглядом только что не обглодал. Ой-ей-ей! Совратили невинного мальчика-опера! Ага! Чую, бабник он страшенный — ни одной юбки не пропустит.

Это замечание было, что называется, «в яблочко». Издав смущенное «гм-гм», Лев сразу не нашелся что ответить, а Джулия, воодушевившись этой заминкой, положив ногу на ногу, с тем же напором продолжила:

— Лев Иванович, я знаю, что вы обо мне думаете. Но вы ошибаетесь, если считаете меня богатенькой гиперсексуально озабоченной шлюшкой. Хотите правду? Если честно, то в душе мужиков как таковых я ненавижу. Нет, я не из «розовых», я не из лесби — к этому курятнику отношения не имею никакого. Просто… Хотя нет, обойдемся без подробностей — это ни к чему. Скажу лишь так: тому есть веские причины. Да, у нас с Женькой Кошак идет заочное состязание по коллекционированию самцов. Но если она спит с теми, с кем я побрезговала бы даже поздороваться за руку, наподобие пропахшего женскими духами эстрадного красавчика Эдди, то я выбираю нормальных бруталов. К тому же она реальная сексоманка, а я как бы свожу счеты с похотливым мужичьем. С этими озабоченными «факоносцами». Это как бы моя миссия.

Гуров, с интересом окинув взглядом свою собеседницу, сочувственно констатировал:

— Очередное подтверждение того, что и богатые тоже плачут… Да и делают глупости к тому же. Знаете, Юля, роль амазонки-мстительницы непродуктивна и саморазрушительна. Рано или поздно вам придется выбирать — или закопать свой «томагавк» интимной мести, или примыкать к радикальным феминисткам, где, должен отметить, «розовых» — с преизбытком.

Напряженно глядя куда-то в пространство, Джулия ответила с нескрываемой досадой:

— Для этого сначала надо встретить нормального парня — не сволочь, не козла, не хитрозадого ловчилу. Думаете, мало соискателей моей руки? Полно… Только на кого ни глянь — в глазах читаешь одно: деньги, деньги, деньги, много денег!.. Вон Юрка. Совсем другой человек. Если честно, то я думала, что мне удастся его чем-то зацепить. Но он любит свою невесту. Упертый, черт! Вчера до последнего не хотел мне уступать. Но, кстати, с ним мне понравилось гораздо больше, чем со Стасом. Романтики — они всегда вне конкуренции. Ну и ладно! Пусть женится на своей несравненной. А все равно он был моим!.. — Девушка торжествующе рассмеялась.

Последнее Льва несколько встревожило.

— Джулия, уж не собираетесь ли вы проинформировать его девушку о том, что было между вами с Юрием?

Его собеседница ответила на это укоризненным взглядом:

— Да что уж я, по-вашему, стерва, что ль, конченая? Ну, вы скажете такое… Конечно же нет! Пусть это останется нашей с ним маленькой тайной. Он ведь все равно в душе будет сравнивать свою жену с другими — с теми, что у него были до нее. Да и с теми, что будут после, — почему бы нет? И я уверена, что в сравнении с этими гусынями для него я буду выше и желаннее их всех, вместе взятых. Мне уже и этого достаточно. Так, Лев Иванович, что-то мы с вами ушли совсем не в те дебри. Что там вы хотели у меня узнать?

— Да, вы правы — будем ближе к делу… — Немного помедлив, словно обдумывая шахматный ход, Гуров спросил: — Скажите, Джулия Валентиновна, вы давно знаете Жужану Мыльску и что вообще можете сказать о ней как о человеке?